Чего ждем, ребятки? Поднимаем! Что с ним?
Неудачная попытка самоубийства, осложненная чрезвычайной глупостью и безответственным отношением к гигиене, ответил Гоблин.
Я заметил порезы на запястьях. Поперечные, неглубокие. От тупого ножа. Третий явно не был тверд в своем решении свести счеты с жизнью.
Надо его привязать.
Пока колдуны этим занимались, а я готовил нюхательную соль, появился Капитан:
А почему он в одежде?
Я нахмурился.
Одноглазого с Гоблином ты раздевал, заметил Капитан.
В одном случае у меня было достаточно помощников, а в другомпациент разделся добровольно.
Как прикажешь. Ребята, развяжите его.
Раздев Третьего, мы снова его привязали.
Я осмотрел парня. Ничего подозрительного, если не считать запущенного фиолетового грибка и целого стада вшей. Вонял он не меньше Одноглазого, хотя сходных язв на теле не было.
Зачем он себя порезал? спросил Капитан.
Я протянул ему нюхательную соль:
Сам спроси.
Я принялся обрабатывать пораженные грибком участки кожи.
Пускай его потом хорошенько вымоют.
Соль привела Третьего в чувство. Старик ускорил процесс, похлопав его по щекам:
Сколько пальцев, пацан?
Сри?
Почти правильно. Расспросите его и дайте мне знать, когда закончите. Нужно проверить, ушел ли передовой отряд.
Значит, все-таки выступаем, пробормотал я под нос.
Ходит слух, что никакого Ядра Баллисты нет и все этоучения, сказал Гоблин.
Вот как? А я слышал, что сама Госпожа идет к нам на помощь.
Гоблин ухмыльнулся Молчуну:
Наш дружок, должно быть, надеется на перепихон!
Допрашивай пацана, маломерок.
Ой, какие мы обидчивые!
Иногда они меня просто бесят. Половину вопросов я пропустил мимо ушей. Однако о том, чем занимался Одноглазый во время своей отлучки, я выслушал внимательно.
Меня не удивило, что колдун то и дело оставлял Третьего в одиночестве и не участвовал в пересчете скота. Он был ленив до мозга костей и прикладывал усилия лишь для того, чтобы не сдохнуть.
Третий подозревал, что у Одноглазого есть какой-то план. Сказал, что колдун беспрестанно жаловался, что находится вдалеке от лагеря.
Вот только он не жаловался, как обычно, на отсутствие женщин, пива или невозможность играть в тонк, сообщил по-прежнему вялый Третий. Просто говорил, что должен быть в лагере, и терялся, когда я спрашивал почему.
Откуда взялись вихри? спросил я, ко всеобщему недоумению. Ну, эти мелкие пыльные чертики?
Я таких прежде не видел. Да и для этих слишком сыро.
Молчун помотал головой и показал что-то жестами. Гоблин перевел:
Тут везде травостой, в таких краях пыльных бурь не бывает.
Возможно, Молчун прав и вихри действительно не представляют угрозы. Опять я отвлекаюсь на чепуху.
Ладно, продолжим наше грязное дело.
Эти плуты так и сяк пытались найти подход к парню, но толку не добились. Он не сообщил ничего, о чем мы и так не знали. Судя по всему, Одноглазый что-то замышлял.
Я вымыл Третьего, намазал мазью и забинтовал. Сражение ему придется пропустить. Шум снаружи оповестил о том, что в поход выступают основные силы. У меня оставались считаные минуты.
А зачем ты пытался покончить с собой?
Третий опешил. Затем нахмурил лоб:
Ничего я не пытался.
Я поднял его руку и показал жуткие порезы.
Свиновод сказал, что это твоя работа, пояснил Гоблин. Правда, сам он ничего не видел.
Наступила тишина. Всех осенила одна и та же зловещая догадка.
Одноглазый?
Разорались ездовые из моего обоза: мне следует пошевелить жирной задницей, если не хочу идти пешком.
Мы преодолели каких-то девять миль. Вечером ко мне заявился десяток солдат, почти все с мозолями. Капитан с важным видом расхаживал по лагерю, выслушивал доклады. Когда Старик добрался до меня, солдаты забеспокоились, что он может ужесточить требования к физической подготовке.
Предстоящие военные действия их не волновали. А вот усиленная муштраеще как.
В этом была вина Старика. Он убедил солдат, что те неуязвимы. Это стало для них прописной истиной, и теперь в это верили не только братья Черного Отряда, но и местные жители.
Обработав все мозоли, я поел и отправился навестить Гоблина. Вдруг Третий вспомнил еще что-нибудь? Однако колдуна я не нашел. Старик заставил их с Молчуном искать Ядра Баллисты с помощью сов. Пришлось возвращаться к работе.
Помощь понадобилась в саперной роте. Пострадали пятеро солдат; двоих принесли на носилках.
Что случилось?
Разворошили осиное гнездо, с сильным ханфельдерским акцентом ответил сержант.
Я опустился на колени перед носилками. Солдат стонал. Его лицо и руки были покрыты волдырями от укусов. Глаза заплыли. Я опасался, что он может ослепнуть. Его сосед был в таком же состоянии.
Вы что, палками гнездо дубасили?
Сержант проворчал:
Этот тупица Клеймовщик уронил гнездо.
Заметив предостерегающие взгляды остальных, он умолк. Что-то здесь нечисто.
Это бумажные осы или пятнистые? Успели заметить? спросил я.
Оба вида строят гнезда на ветвях. И те и другие широко распространены в здешних краях. И те и другие агрессивны и больно жалят. Но пятнистые осы, издали немного похожие на шмелей, гораздо опаснее. Они мстят обидчику и преследуют его до конца.
В отличие от пчел, эти мерзкие насекомые способны жалить без остановки.
Бумажные.
Повезло. Пятнистые зажалили бы вас до смерти.
Подошел Капитан и, остановившись в нескольких ярдах, принялся считать потери. Его крайне раздражало, когда солдат получал увечья не в бою. Вместе с таким солдатом выбывал еще один, вынужденный помогать пострадавшему.
Я помог недотепам. По составу мазь от укусов мало отличалась от той, которой я лечил грибок.
Предстояло принять важное решение: оставить бедолаг здесь или отослать в основной лагерь. Я повернулся к Капитану, но того и след простыл. Гоблин с Молчуном так и не объявились. Эльмо с головой ушел в сержантские обязанности. Никто не отдыхал; те, кто не нес вахту и не спал, чинили обмундирование и точили оружие.
Я вернулся в передвижной лазарет. Гениальные охотники на ос успели смыться.
Покончив с делами, я закутался в одеяло и уснул под радостное комариное пение. Надо бы взять ученика, чтобы было на кого орать, когда настроение ни к черту.
В походе утро наступает рано. Еще не забрезжил рассвет, а все уже встали, поели, собрались, впрягли лошадейприготовились выступать. Днем я лечил синяки и шишки. Никто не жаловался на головокружение или зуд. Никто больше не тревожил осиные гнезда. Мы поднялись на высокий холм, покрытый густым диким лесом. Спустились по обратной стороне к шаткому мосту, дождались, когда наши саперы его укрепят. При такой высокой и бурной воде искать брод не имело смысла. Обычно в это время года природа окрашена в унылые коричневые тона, но сейчас нас окружала пышная зелень.
Мы взобрались еще на один холм. Подъем был более продолжительным, но менее крутым. Тут и там виднелись неряшливые рощицы и отдельные дубы. Здесь начинались пастбища. Вдалеке маячили стада овец и другого скота. Сперва я решил, что пастухи вывели их полакомиться свежей травкой, но вскоре понял, что они уводят худобу в леса, прячут. Они двигались навстречу нам, спасаясь от своих мнимых освободителей.
Значит, Ядро Баллисты не выдумка. Просто он не слишком торопится встретить свою судьбу. Задержался уже на десять дней.
Мои сомнения развеялись.
Мы всегда что-нибудь выдумываем, чтобы заставить наших врагов беспокоиться.
Дальний пологий склон оканчивался у речки, более широкой и глубокой, чем та, что мы пересекли ранее. Здесь повсюду были известняковые скалы, усыпанные валежником овраги и лощины, отдельные купы дуба падуболистного. Когда-то здесь пытались выращивать виноград, но оставили эту затею. На другом берегу рекизеленые луга, деревеньки, фермерские хозяйства и опять же пастбища. Вдалеке у холмов клубится пыль. Поднять такую тучу может только большое войско.
Наши офицеры знали, что делать, и распоряжений не дожидались. Солдаты принялись рыть траншеи прежде, чем я перестал любоваться пейзажем. Определенно, медицинский персонал в число посвященных не входил.