Перед Немилой снова предстал наиуродливейший представитель рода человеческого. И сказал он:
Не испугается меня Иван. Я его знаю с детства, да и он меня видел много раз. Я ворон, но не простой. Покровительствую я царской семье с незапамятных времён.
Тут Немила впервые посмотрела на гостя без отвращения, но со страхом и раскаянием.
Прости меня, что вела себя грубо! Ежели б я только знала, кто ты! Ворон!
От избытка чувств она кинулась в ноги Ворону, но тот успел перехватить Немилу и поставил обратно на ноги.
Не в твоём положении, покачал он головой. Лучше скажи мне, сколько минуло с тех пор, как ты впервые встретилась с Иваном-царевичем?
Месяц с лишком уж прошёл, прошептала Немила, прижав руки к животу в защитном жесте.
Чудесным, удивительным образом изменилось Немилино отношение к детям с тех пор, когда она обрела надежду встретить Ивана снова и, конечно, женить на себе. Больше она на них не ругалась, не злилась из-за самого их существования, а напротив, возрадовалась, что у неё есть доказательство их связи.
И всё же от неё не укрылось, как Ворон тревожно посмотрел на Ягу, а та в ответ, нахмурившись, кивнула.
Чего вы так смотрите?! Что со мной не так? Илис ними?
Настроение резко упало. Один миг, и она, накрутив себя, уже всхлипывала, сидя на полу и обхватив себя руками за плечи.
Яга с кряхтением и жалобами на возраст присела рядом и принялась успокаивать Немилу, как умела.
Сколько ж в тебе нраву крутого, а?! Ну-ну, дитя, глупости какие, всё с тобой так. Мы пока не знаем точно, но тебе, похоже, передалась часть порчи от Ивана-царевича. Не плачь, мы найдём Ивана и тогда снимем с вас обоих эту гадость, а виновногонакажем!
Не успела Немила окончательно разрыдаться, как рядом с ней на колени опустился Ворон, жутковатый, как несвежий покойник, каких иногда привозили из далёких сражений, но, к счастью, не истончавший удушающего сладковато-гнилого запаха смерти. Ворон не пах ничем, внешней красоты в его человеческом облике было, что в навозной куче, но его присутствие, как ни странно, успокаивало, навевая воспоминания о пропахшем мёде батюшке. Немила, как могла, успокоилась, утёрла выступившие на глазах слёзы.
Ворон, я жить хочу, всхлипнула она, доверчиво взирая на Ворона снизу вверх. И за Ивана замуж хочу, ведь я люблю его!
Молодец, что за жизнь цепляешься, дитя, загадочно проронил Ворон. Надобно нам найти Ивана твоего, а вот как дальше сложится, это уж не от нас зависит.
Он встал на ноги и отряхнулся, после чего со стуком бросился на землю и, превратившись в чёрную птицу, каркнул в лицо Немиле.
А затем Ворон улетел. Его чёрные крылья резко вздымались и опускалисьвверх и вниз, вверх и вниз, пока вся чёрная фигура постепенно не растворилась в жидком белом тумане.
Глава 8
Она лежала на боку и негромко постанывала, от усталости, от неудобства, граничащего с болью, но большеот распиравшего изнутри ужаса.
Живот её был так тяжёл и огромен, что она с трудом могла сесть, а о том, чтобы, скажем, выйти из избы, не было и речи. Чаще всего она просто лежала, как сейчас, да с отвращением глядела на него: на розовый животище с бордовыми трещинами свежих растяжек и синими перекрученными венами, живот резкой выпуклостью вздыбливался сразу под рёбрами и уходил вниз до самого лона.
По вине живота и спину ломило непрерывно, с утра до ночи (и всю ночь); рукиболели, а ногиотекали. Но в районе лона ломило сильнее всего, ощущение было такое, будто кто-то изнутри по чуть-чуть раздвигает кости, готовя себе выход наружу.
Так оно и было. Дети росли не по дням, а по часам, и уже переросли все мыслимые пределы.
«Мой бедный живот, он никогда не станет прежним, моё бедное лонос невыразимой тоской думала Немила. А если меня разорвёт и я умру?.. Ох, богатырши, куда же вы растёте, матушкиного живота не жалеете?»
Иногда внутренности скручивало от спазма, и тогда Немиле становилось хуже всего, особенно когда рядом не было Яги.
Ежедневные страдания могли облегчить только особые пахучие мази. Яга натирала ими всё тело Немилы, кроме головы, из-за чего в избе постоянно стоял едкий запах камфоры и мяты.
Порча вся вот тут, в самих детях, разводила руками Яга и тыкала пальцем чуть ниже пупка. Ничего уж не сделать, придётся тебе терпеть, пока они не выйдут на свет божий.
Немила вообще в последнее время очень редко покидала лавку, всё больше просто лежала, а единственное, что могло ненадолго оживить еёэто приёмы пищи.
Однако, удовольствие было омрачнено ягиным ежедневным брюзжанием.
Нельзя тебе много кушать! Чем больше ты ешь, тем больше растут они! отчитывала та Немилу, однако, слова Яги скорее злили, и уж точно Немила не была благодарна за такую заботу.
В это утро они опять повздорили. Да, она не смогла подняться с лавки, даже чтобы умыться, но разве это повод отказываться от завтрака? Вообще, не всё ли равно? Она была готова умереть за один-единственный пирожок, ещё бы до него дотянуться
Как назло, стол стоял слишком далеко (что давало ещё один повод ненавидеть Ягу).
На улице тем временем что-то происходило. Шлёпали шаги, стучал топор, кто-то что-то тащил по земле (наверняка то Баба-яга и была, ибо больше некому). Любопытство потихоньку подтачивало изнутри, но подняться было лень, а спать чего-то не спалось.
Вдруг ни с того ни сего открылась входная дверь, скрипнув как изношенное колено. Немила подняла взгляд и увидела, как Яга уже стоит у печи и что-то ищет.
Она окликнула старуху, но та делала вид, будто не слышит.
«Подумаешь, обиделась!» фыркнула Немила про себя и принялась молча наблюдать.
Оп, нашла! Как оказалось, Яга искала огниво. «Странно, зачем оно ей на улице, неужто баньку затопить решила?» пока Немила размышляла над этим, то Яги и след простыл.
На улице снова начало что-то происходить, и этого Немила уже не могла вытерпеть, потому она, как могла, пересилила себя, дотянулась рукой до подоконника, села, раздвинула занавески и, пристроив голову поверх сложенных рук, принялась смотреть в окно.
Сидение причиняло гораздо больше неудобств и боли, чем лежание, но за окном начало разворачиваться столь волнующее зрелище, что невозможно было оторвать глаз.
Между избушкой и железным древом Яга сложила дровишки для кострамного дров, внушительную кучу высотой себе почти до самого пояса, и столько же вширь. Потёрла трут о кресало, высекла огонёк, да, видно, маловато ей было этого, потому как принялась Яга вокруг костра ходить, да притоптывать, да приговаривать:
Гори, огонёк, расти, красной лепесток!
Пламя и правда разгорелось неправдоподобно быстро, охватив в считаные мгновения всю кучу хвороста, а как только это произошло, достала Яга из-за пояса платочек, развернула его, и показалось оттуда пёрышко, медное с необычными переливами красного, зелёного, голубого.
Повертела та пёрышко в руках, да как бросила со всего маху в самый центр костра! Немила так и ахнула, а после ахнула ещё раз, когда заметила, что лепестки пламени, до того стремившиеся ввысь, переменили своё направление и теперь к пёрышку тянутся что есть мочи.
Пёрышко не сгорало, напротив, оно впитывало в себя жар, и цвет, и всю мощь огня, наливаясь слепящим золотым сиянием, и вот уже не костёр горелтак, дымились чёрные деревяшки, а прямо по центру лежало, расправивши бородки, невероятной красоты пероне перо, а настоящая драгоценность! пышное, лучистое, исторгающее вокруг себя ореол чистейшего золотого света.
Тут огненный жар стал потихоньку доходить и до избы. Изба привстала чуток и отодвинулась назад. «Надо же, даже избушке бестолковой стало опасливо», подумала Немила, а самой-то вовсе и не боязно было, напротивлюбопытно до мурашек.
Дальше стало ещё интереснее.
Кот, доселе пристально наблюдавший за действиями Яги с одной из средних веток дерева, перепрыгнул на нижнюю, потянулся, ощетинился, да ка-ак размахнулся лапой! Ка-ак выпустил из лапы острющие железные когти и ударил со всего маха по той ветви!
Ветвь и отвалилась.
И быстро начала падать, пока не приземлилась на перо.
И сие же мгновение начала плавиться.
Не так чтоб шибко быстров лужицу она не растеклась, как в кузницах, однако, заметно размягчела.