Сардан взглянул на черные руины замка, откуда шварзяки на заднем дворе выносили уцелевшее добро и складывали на свои телеги. Ашаяти горящими глазами смотрела на то, как волки грузили в повозки золотые тарелки и подсвечники.
Да, к счастью, что-то все же уцелело, двусмысленно заметил музыкант. И все же, как выглядело существо?
Мы же вам и говоримпламя. Как облако, он показал на небо, только из огня.
Сардан спешно перелистал в уме пару тысяч изученных им тетрадей из библиотек артели. Он уже проделывал это несколько раз после недавнего разговора в подвалах монастыря, но ни к какому конкретному выводу до сих пор не пришел. Есть несколько вариантов, туманно описанных древними исследователями и музыкантами, но каждый из них грешит несовпадениями и противоречиями. К примеру, в одном из старинных свитков упоминался объятый пламенем дух на четырех ногах. Тот ходил по земле и размером был не значительно больше человека. В другом рассказывалось о духе, названном, кажется, «огненной водой». Гигантской лепешкой он ползал по полям и лесам, оставляя за собой черную, мертвую землю. А еще писали о «пламенном ягуаре», «белом ветре», «мертвом синельнике», «чертовых крапинах», «бартшахе каком-то там» Связанных с огнем духов было множество, но ни один не подходил под описание прям вот так чтобы идеально. А ведь от этого зависел выбор методов борьбы.
Много людей погибло? спросил Сардан, осматривая оплавившиеся камни.
Все! Впрочем, двое Бедный князь Василий Безудержный, которого чудовище сорвало с балкона, когда мы выскочили из леса, и его родной брат Гавриил как там его, Утонченный, что-то
Высокий, подсказал стоявший рядом шварзяк.
Точно-точно, Высокий.
Народ наградил князей другими прозвищами. Князя Василия называли Вяленьким, по причинам более-менее очевидным, а брата его, Гавриила Высокого, Козявочником.
Князь Гавриил выбежал из горящего замка нам навстречу, продолжал принц. Чудище его не заметило, но, сделав очередной обход кругом башен, уселось передохнуть аккурат в том месте, где расположился этот благородный, замечательный человек.
Оно его раздавило?
В пыль.
И больше никто не пострадал?
Как же?! А что же деревня? Осиротевшие, обездоленные, мы сказали бы и вовсеобезглавленные крестьяне, что остались без своих господ и защитников?! Это, скажем мы вам, господин музыкант, куда хуже, чем погибнуть святым человеком от злобной нечистой силы. Это как, скажем, потерять голову насовсем. Тело есть, руки есть, а головавсе, пропала. А без головы, господин музыкантжить больно. Конечно, осталась у князя Василия дочка, девчонка, девица, принц произнес последние три слова так, будто плевался, да по женским кровям власть, слава богам, в Матараджане не передается, по крайней мере, когда вопрос касается князей и мелкого дворянства. Потому мы уже отправили двух гонцов в вашу столицу, Хандым, чтоб прислали нового князя или, как там говорят, марачи. Так что, господин музыкант, недолго крестьянам горевать! Приедет уж скоро новый господини тогда весело примутся они строить новый замок и заживут, как прежде, жизнь наладится!
Ашаяти сплюнула, да так внезапно, что принц на коне еле успел отскочить.
И что вы теперь намерены делать? спросил Сардан.
Собираемся, как говорит капитан Одджи, он кивнул на шварзяка с трубкой, командовавшего грабежом сожженного замка, через полчаса и выступаем в погоню. Чудовище отступило на запад или юго-запад, вон, верхушки опалены. Будем преследовать.
Сардан посмотрел на лес. И правда, некоторые деревья были сожжены у самых верхушек. Удивительно, что они не вспыхнули, что огонь не перебросился на соседние ветки, а как бы выжег ровный, очень удобный для преследования след. Странный огонь.
Очень хорошо, что вы теперь с нами. Нам пригодится любая помощь, сказал принц и надменно улыбнулся откуда-то с вершины, с коня.
Ага, печально подтвердил Сардан.
Желания присоединиться к разбойничьему отряду шварзяков он в себе так и не обнаружил. Музыканты, в большинстве своем, путешествовали в одиночку, иногда, в крайних случаях, набирали в помощь проверенных телохранителей из артели наемников, да и тоодного-двух. Они ценили свободу и тишину. Свободу, которая совершенно невообразима в военном или, по меньшей мере, полувоенном порядке, где все подчинено от начала и до конца одному человекукомандиру, и где простые солдатыэто больше не люди, а скот, рабски повинующийся своему пастуху и идущий на убой, когда придет время.
Полный мрачных мыслей, Сардан повернулся к Ашаяти. Та по-прежнему не спрятала мечи, но выглядела сейчас не так воинственно, хотя бы пока не смотрела на шварзяков. Широко раскрытыми глазами искала она блеск золота в повозках, облизывалась сладострастно, томно вздыхала. А потом мимоходом взглянула на разоренную деревню и замерла, поскучнела опять. Несколько секунд глядела она на сожженные дворы, крестьян в грязных руинах и пыталась понять, что так привлекло ее внимание, почему где-то в глубине души она чувствует стыд за свои желания. В конце концов, при чем тут золото? Деревню сожгло чудище!.. Ашаяти стиснула зубы и снова взглянула на повозки с награбленным. Сияние как будто померкло.
Дело принимает дурной оборот, уныло сказал Сардан. Нам придется расстаться. Возвращайся в Веренгорд и обратись в артель музыкантов, я дам тебе значок, по наличию которого тебе выплатят
Ашаяти не стала дослушивать, нахмурилась и пнула музыканта ногой в колено. Тот охнул, согнулся, отскочил. Шварзяки позади насторожились.
Больно? спросила Ашаяти.
Да!
Еще дать?
Зачем?
Ты мне должен сундук золота, а не значки из артели! сказала Ашаяти. Пока мне не дадут в руки моего сундука, я буду идти у тебя за спиной, выставив перед собой эти два меча. Или уж хотя бы колено.
Она посмотрела на волков и добавила:
Если эти тебя зарежут на кускисундука мне не видать, уж как пить дать.
Сардан улыбнулся и ничего не сказал.
Поэтому ночью, когда шварзяки уснут, я перережу их всех до единого, шепотом сказала Ашаяти.
Что-что?!
Ничего, уйми свои галлюцинации.
После долгого спора, который опять едва не обернулся дракой, Одджи соизволил выделить музыканту и его спутнице двух доходных кляч, сил которых хватало только отбиваться хвостами от мошкары. И это при том, что по прикидкам Сардана лошадей в отряде было почти в два раза больше, чем людей.
Спустя всего двадцать минут, загрузив доверху телеги с награбленным, отряд, растянувшись черной соплей, поплелся по дороге сперва мимо деревни, а потом и мимо леса. Первыми ехали шварзяки, волков пятьдесят, позади колонны гордо скакали Одджи и принц Ямар, следом за ними катились три перегруженные телеги, на каждую из которых выделили тройку лошадей, хотя, по-честному, нужно было запрягать четыре. Сардан и Ашаяти держались в самом конце, причем так далеко от остальных, что видели их перед собой кое-как различимыми точками у горизонта.
Ночью разбили лагерь у леса, возле реки. Шварзяки сгрудились своей компанией у одного костра, командиры их у другого, с палатками, а Сардан и Ашаяти у третьего, но с сухарями. Вскоре, когда давно перевалило за полночь, к ним заявилось несколько шварзяков, возомнивших, что девушка оказывала им какие-то знаки внимания. Выхватили мечи, палаши и сабли, рука потянулась к «поносному» свистку.
Выстраивайтесь в очередь, всех обслужу, обещала Ашаяти, размахивая клинками в обеих руках.
Сардан пытался загородить ее спиной, а она рвалась вперед.
Дура, их пятьдесят на нас двоих! пытался образумить ее Сардан.
Пятьдесят волчих шкурв Веренгорде это целое состояние! ответила Ашаяти.
Гляди как ломается, веселились шварзяки, цену себе набивает!
Из лагеря пришел принц и, постояв в стороне, попросил Одджи унять своих подчиненных.
Пусть побалуются, отмахнулся тот.
Я член артели музыкантов, нанятый по приказу ханараджи Чапатана Золотого! Нападение на меня или моих спутниковнападение на ханараджу и все государство Матараджан! предупредил Сардан, немного присочинив.
Принц закусил губу.
Капитан Одджи, дорогой наш, попросил опять принц, прекратите, добром не кончится.