Элиен вчера вновь отчитал меня за нарушение договора, но толком не объяснил причины, решил я пожаловаться на общего тьюринга-навигатора. Рэк велел отказаться от задания: у клиента не было достаточно средств, чтобы заплатить за наши услуги. Но тот мужчина не пытался толкнуть на Нижнем рынке оружие или животное через посредника и не собирался нелегально модифицировать тело или запугать конкурентов. Всё, что он просил, это найти и привести домой его дочь. Он даже примерно знал, где её искать. Да, не в самом приятном, дружелюбном и безопасном районе. Ты знаешь, о каком месте я сейчас говорю. Я понимаю, почему Рэк завысил цену, но, проклятые боги, не на столько же. Всё же это отец искал свою дочь, а не сутенёр сбежавшую проститутку.
От воспоминаний о загаженных переходах, разбитых подземных «улицах», где было изувечено всё, на что падал взгляд, стало паршиво. Старые платформы поездов превратились в райончики с администрацией, предпочитающей видеть своих жителей под кайфом круглые сутки. Едва моя нога переступила порог самого вонючего притона в моей жизни, желудок немедленно забил тревогу, желая его покинуть. Борясь с тошнотой и брезгливостью, какой отродясь не страдал, я сумел найти измождённую девушку, свернувшуюся на грязном матрасе под кучей протухшего тряпья. Я не тешил себя надеждами найти её вменяемой, никто в здравом уме не решился бы спуститься под землю в заброшенные туннели Старого города вблизи границы. Заброшенные если не людьми, то цивилизацией.
Когда я забрал девушку, она еле дышала. Её руки напоминали птичьи лапки, а ключицы опасно выпирали под тонкой майкой. Пришлось по пути унять какого-то парня, накинувшегося на меня с арматурой и дикими воплями, но инцидент быстро себя исчерпал при помощи ручного электрошокера. Были и другие неприятные мелочи, но они не заслуживали внимания. В конечном счёте девушка оказалась дома, отец не мог унять слёз и найти слов благодарности, в полной мере передающих его признательность. Он предложил в оплату моих услуг всю свою скромную библиотеку, но я решил довольствоваться одной книгой.
Рэк оставил мой день свободным, никаких заданий и поручений. Почему не помочь убивающемуся от горя отцу? Чего Рэк и Элиен постоянно меня донимают своим договором? Эй, Акки?
Прежде чем ответить, он задержался у входной двери.
Ты правда хочешь знать?
Почему нет? Хорошо, Рэк трясётся из-за денег, и его антикварный салон переживает не лучшие времена, но зачем отказывать в помощи. И не говори, что мы не фонд милосердия.
Всего на секунду его глаза стали одного цвета, в них отразились флюры над входом в апартаменты.
Рэк не из-за денег волнуется, а из-за тебя. Не удивляйся так, он старается о тебе заботиться, в своём понимании. Для него мы навсегда останемся подростками. Он никогда не давал тебе задания, связанные с грубым насилием и тем более убийством, и ни разу не пытался склонить тебя к ним, а они почти всегда самые прибыльные. Он готов терпеть убытки, но не рисковать тобой. По этой же причине Рэк не посылает тебя на задания, связанные с моральной дилеммой или подразумевающие последствия
Какие последствия? я непроизвольно повысил голос. Что было бы с той девушкой, проведи она ещё неделю в подземке? Ты её не видел, Акки. Да грешники в преисподней и то здоровее выглядят. Что с тобой?
Ничего.
Я же вижу.
Лицо друга оставалось непроницаемым, но я знал его слишком долго, чтобы не заметить слегка поджатую линию губ и тень смятения.
Та девушка сегодня днём убила своего отца, унесла из дома всё, на её взгляд, ценное и вернулась в подземные трущобы. Он старался говорить ровно, ничем не выдавая беспокойства.
Откуда знаешь?
Рэк просил проверить. Не первый раз такого рода истории заканчиваются не в пользу нанимателя.
На мгновенье я потерял точку опоры и безвольно прислонился к стене. На ум, шумя и толкаясь, лезла без малого сотня вопросов, но ни один не имел значения. Ничего не имело значения, так как рано поседевшего из-за волнений о дочери-наркоманке мужчину было уже не вернуть.
Мэло, твой клиент рано или поздно отправился бы искать свою дочь в одиночку и закончил бы скорее всего не лучше.
Скорее всего
Невозможно всё знать наперёд.
Но Рэк знал и потому отказал. И он знал, что я бы всё равно его не послушал, расскажи он мне причины. Я в порядке, просто не ожидал. Я только хотел помочь. Тяжесть ответственности давила к земле.
Знаю. Давай войдём внутрь.
А почему Элиен? спросил я, чтобы перестать думать об отчаявшемся старике, руки которого затряслись от волнения, когда я обещал вернуть ему любимую дочь.
Дверь в апартаменты рассыпалась и, переступив порог, Акки ответил:
Не уверен, но могу догадываться. Элиен пытается привить тебе свои ценности и, видимо, тем же способом, каким когда-то их привили ему. Может, со временем я смогу ответить на твой вопрос более полно. Или ты и сам сможешь.
Я ступил вслед за ним в полумрак апартаментов, флюры лениво проснулись, разбуженные приказом своего хозяина. Молочные светлячки едва освещали силуэт Акки и нагромождение из полированных металлических коробок.
Намного проще воспринимать нашу работу, чётко следуя заранее прописанным инструкциям. Мы инструмент, Мэло, нас не касаются вопросы этики и морали. Молотком можно забить гвоздь, а можно и человека. Его голос прозвучал далеко и отрешённо. Невозможно быть хорошим в нашей профессии, да и в жизни в целом.
Необъяснимая меланхолия накрыла нас обоих, философские беседы не были редкостью в нашей компании, но именно сегодня показались чересчур давящими и угнетающими. В любой другой день мы бы без труда развеяли их очередным сумасбродством.
В последний раз я поспорил с Акки, что улучшил свои навыки шпионажа. С полдюжины бокалов тёмного пива с ликёром и виски пробудили во мне полную уверенность в возможности доказать собственную правоту. Всё началось с преследования в тёмных переулках Старого города девушки в нелепо броском и вызывающе нескромном наряде. Я выступил в роли того самого шпиона, а Акки следил за мной через мою нейросетьи, значит, видел и слышал всё то же, что и я, не отрывая своей элегантной задницы от барного стула.
Преследуемая девушка с виляющими бёдрами, норовящими выскользнуть из коротеньких шорт, лихо свернула за угол дома и растворилась. Но я не мог признать поражение и решил выяснить, куда она делась. Я прошёл несколько метров в том же направлении и вдруг ослеп от боли. Перед глазами закружились разноцветные пятна. Истеричный смех и лавина нелепых и едва ли обидных ругательств посыпались на мою голову вместе с ударами сумочки. Преследуемая девушка застала меня врасплох, налетев, точно ночная фурия, из своего укрытия между выступами здания. В отличие от меня, Акки не испытал и сотой части дискомфорта от перцового баллончика, который эта леди испробовала на мне.
Когда я осознал, что произошло, то попытался защититься, выставив руки над головой. По ту сторону сознания я ощущал дикий восторг Акки, но прекрасно знал, что ни один мускул на строгом лице не поддался нелепой улыбке. Девушка не скоро решила, что с меня хватит. В конечном счёте она исчезла под одобрительные выкрики разбуженных соседей, победно цокая в ночи каблуками.
Акки же нашёл меня лежащим лицом в ближайшей луже. С его слов, в ней было больше моих слёз, чем воды. Не самая занятная история, но всё же. Элиен потом заколебался стирать записи памяти, чтобы моя репутация не оказалась уже в метафорической луже.
Смотри под ноги. Голос раздался из глубины квартиры. Я не заметил, когда он успел раствориться в полумраке.
Будь любезен, скинь контроль.
Когда управление апартаментами перешло ко мне, я запустил облако флюр вглубь жилища: всё свободное пространство Акки умудрился заставить допотопной техникой, которой тьюринги не пользовались уже с полвека. Стеклянные экраны, металлические и пластиковые корпусы
Аккуратно проходя под свисающими кабелями, переплетёнными в тугие жгуты, и с той же осторожностью ступая на свободные от проводов участки пола, я разглядывал убежище друга словно впервые. За последние два месяца многое изменилось: иллюзия сосновых деревьев на стенах создавала впечатление бесконечного леса, но вот сама комната будто зачахла и поросла чужеродными пепельными лозами с другой планеты. Облачка флюр проплывали над головой, неравномерно озаряя светом тёмные уголки просторного жилища, загромождённого цифровыми машинами.