Оклеенные строгими обоями стены были увешаны рисунками руккинокефальских и феликефальских: худые и вздутые, огромные, прямые, как ветвь, и вывернутые, изломленные, переплетённые с другими руками, когтистые и без когтей. Казалось, будто руки шевелятся и вот-вот потянутся к тебе.
Полуденное солнце, проникающее, как вор, через балкон, стекало по ситцевой занавеске на сложенные горкой на полу подушки, расшитые позументами, на которых восседала, скрестив ноги, Агния; стекало полуденное солнце и на хрустальный кальян, и хрусталь разбрасывал по половицам и потолку, по стенам и углам радужные ромбы.
Лисица-кинокефалка, запрокинув голову и втянув щёки, курила, причмокивала губами и пускала изящные кольца дыма, жмурясь от удовольствия. На вошедших она, приоткрыв глаз, лишь мельком бросила хитрый взгляд. Погрызывая чубук, она посасывала дым, в носу у неё покачивалось серебряное колечко, а на шее горели гранатовые бусы. Прекрасная кинокефалка встряхнула косичками, вплетёнными в шерсть у неё на голове, и остроконечным, как пламя, ухом напоролась на луч светав ухе (а именно в левом, правое было нетронутым) вспыхнула похожая на свернувшуюся в испуге гусеницу серьга, тоже серебряная. Агния, разнеженная, и шерсть её оттого казалась мягче льна, поднялась с подушек с простительной ленцой, и на шее у неё брякнули шипящие на свету гранатовые бусы, на её жилистых, мужских руках с длинными пальцами зазвенели бесхитростные, тонкие, как спицы, браслеты. В дрогнувшем от шагов кинокефалки градуснике, стоящем на выложенных ёлочкой ссохшихся, плачущих скрипкой половицах, заплескалась фиолетовая муть. Агния зашторила окна, и обстановка в комнате стала совсем уж бессознательной. «Какой же у неё пышный хвост, в пол-лисицы, да ещё и в браслетах! отметил про себя Астра. И она выше меня, по крайней мере, на каблуках».
Я начала без тебя, чтобы тебе неповадно было. Ну, рассказывай, где пропадал? грозно, точно судья, спросила Агния своим хрипучим голосом и снова уселась на подушки, на своё кресло судьи. Встретил кинокефала по интересам и решили вдвоём распить нектар? То, что у тебя сегодня день рождения, не значит, что тебе всё сойдёт с лап.
Нет, что ты, Агнушка, я бы без тебя не посмелсказал Репрев с опущенной головой и подумал: «А её предположение звучит куда убедительнее. И как я сам до такого не додумался?» Я тебе сейчас расскажу, как было дело.
И он рассказал: конечно, свою маленькую ложь, что же ещё. Мир и правда не остановился и уж тем более не схлопнулся.
Агния слушала, с каждым словом Репрева всё выше и выше поднимая брови. Репрев смотрел ей в глаза и излагал с такой непоколебимой уверенностью, что даже Астра засомневался: а не привиделись ли ему лежащий на дороге пёс, доктор, его хижина, операция? Может быть, всё было так, как говорит Репрев? И бутылка была, и по магазинам ходили, да везде не густо, и даже, может, у Астры и в самом деле в серванте завалялась бутылочка пентагонирисового нектара? Да нет, нет, быть этого не может, ну никак! Похоже, Репрев с Агнией играли в такую игру: Репрев врал, Агния оценивала красоту его враньяи овцы целы, и волки сыты.
Когда Репрев закончил, а брови Агнии мигрировали на лоб, она спросила у Астры с хитрым прищуром:
А ты, Астра, подтвердишь всё, что он сказал?
Астра в волнении потёр ладони, потупил взор и сказал:
Да да, подтверждаю.
«Вот зачем соврал! мысленно сокрушался Астра. Зачем поддался на уговоры этого Репрева? Почему не сберёг свою честность, своё качество души? Теперь ты ничем не лучше его. Вскроется правдаи упадёшь в глазах этой прекрасной кинокефалки. А мог бы предстать честным кинокефалом, ну а теперьотрезан путь».
Агния, внимательно разглядывая юного кинокефала, улыбнулась и произнесла:
Познакомься, Умбра, это Астра. Дружок нашего Репрева.
«Она запомнила моё имя! пронеслось в голове у Астры, он даже не оскорбился на дружка, и его душа ликовала. А у неё какоеАгния! Репрев правлесной пожар! Полымем горит».
А яУмбра, Умбриэль! фальцетом прокричал дракончик в толстом оранжевом пуховике, красных варежках (варежки без накоготниковскорее всего, когти острижены или их вовсе нет), в штанишках из плотной ткани, войлочных валенках, а на голове у негожёлтая вязаная шапочка с ушами в красную полосочку, белым помпоном и завязочками, вокруг шеи обмотан зелёный шарф. Яфамильяр Репрева, я о нём забочусь! продолжал с гордостью вещать Умбра, как ученик на уроке. Репрев неде недел
Недееспособный, подсказала Агния, пакостно улыбаясь со сжатым в губах чубуком.
Да, оннеделеспособный! выговорил, гигикнув, Умбра.
Иногда я жалею, что тебе пририсовали язык, проворчал Репрев, отведя взгляд.
Астра подумал, что слова Репрева должны обидеть малыша, но Умбра продолжил как ни в чём не бывало с ещё большим рвением:
Но Репрев такой же, как и все, нормальный. Вот тигры, например, всегда на четырёх лапах ходили, и ничего! Иногда, когда мама или папа-кинокефал чем-нибудь болеют, у них рождаются такие, как Репрев, неде
Угомонись ты уже, Умбра! произнёс с надрывом Репрев. Астра не сегодня родилсясдались ему твои знания! Хвастаться потом будешь.
Да, Астра не сегодня родился! Сегодня родился Репрев! воскликнул Умбра, вдруг радость у него сменилась смятением, и он, положив палец в зубастую пасть, спросил: А когда вы родились, Астра?
Седьмого сентября, непосредственность Умбры рассмешила Астру; он смеялся, но его глаза постоянно возвращались к прелестной Агнии.
Репрев родился одиннадцатого декабря! Агнияпервого июня! Астраседьмого мая! Ну а ядесятого октября! Могу доказатьтолько сапоги сниму, у меня на ноге написан мой срок годности и когда меня вообразили.
Умбра уже уселся на стул и принялся стягивать левый сапог, как его остановил Астра, замахав руками:
Не надо, не надо, я тебе и так верю! И сколько же тебе лет, Умбра?
Семь, не без гордости ответил Умбра. А тебе девятнадцать!
Как ты угадал? удивился Астра, подняв брови.
По зубам! искренне, не понимая Астриного удивления, ответил Умбра, пожимая плечами.
По зубам? ещё сильнее удивился Астра.
Мне Агния на ночь читала книжку о том, как узнавать, сколько тебе лет, по зубам.
Какие серьёзные книги тебе читает Агния, похвалил дракончика Астра, взглянув на Агнию. Кинокефалка по-прежнему сидела, развалившись на подушках, и с насмешливо-надменной улыбкой взирала на всё происходящее, как на разыгрываемое перед ней представление из первых рядов.
Мама мне всё читает. Но больше всего я люблю про древних ящеров и камни! воскликнул Умбра, вскидывая руки.
Мама? немного озадаченно спросил Астра.
Да, Агниямоя мама! без колебания ответил Умбриэль. А Репревпапа!
Умбра сильно к нам привязался, подала голос Агния. Для всех фамильяров привязанностьобыкновенное чувство, даже скорее необходимое, вложенное художником. У Умбриэля же привязанность переросла в любовь. И любовь эта взаимна, к нашей радости.
И не жарко тебе летом, Умбра? по-доброму улыбаясь, спросил Астра. Дракончик едва доходил ему ростом до груди и, заведомо любя, смотрел на него снизу любознательными очаровательными глазёнками с густыми колючими ресницами, вырастающими прямо из жёлтой, как осенний лист, чешуи.
Нет, не жарко, простодушно ответил Умбра. Мне иначе нельзя.
Почемуиначе нельзя? спросил Астра, снова взглянув на Агнию. Ей, кажется, уже прискучило представление, и она смотрела в покрытый трещинами потолок.
У меня очень-очень-очень редкое заболеваниегемофилия, Умбра произнёс название болезни без запинки, словно ему было не впервой её кому-то называть. Мне так Агния сказала. А ещё Агния говорит, что за мной нужен глаз да глаз. Да, так и сказала: глаз да глаз!
Присаживайся ко мне, Астра, сладким голосом произнесла Агния, похлопав по подушкам. Посидим с тобой на полу, ну а ты, Умбра, сходи погуляй куда-нибудь. Только не убегай далеко от дома, верней, вообще не бегай. Будет лучше, если ты побудешь за дверью. Давай-какинокефалка приложила палец к носу и почти сразу предложила: Давай-ка мы с тобой поиграем. Например, в тигриных стражников. Наш обшарпанный подъезд будет входом в королевские покои, а ты будешь их охранять. Ну, как тебе затея?