Все, кроме Агнии, веселились, но больше всехУмбра. Вдоволь насмеявшись, Астра спросил:
А что в последнем воспоминании?
Алатар надвинул брови и строго выговорил:
А вот последнее воспоминание смеха у меня не вызывает, скорее наоборот.
И о чём же оно? Ну, не томи, говори! спросил Астра.
Отцеубийство.
Все разом замолчали. Нависла неудобная тишина. Было слышно, как ветер дует в обсидиановые в золотой оправе «охотничьи рога», заунывно гудя, как он, шаркая своими босыми ногами по песку, проходит под сгоревшими балками хижинна балках остался характерный зубной отпечаток клыкастого, вечно голодного огня. До искателей доносился шёпот привидений, сумбурный и лишённый смысла.
Выходит, среди нас убийца, обыскивал всех взглядом ищейки Репрев.
И подозреваемых у нас не то чтобы много. Трое, если быть точным, сказал Астра.
Как хорошо, что ты о себе не забыл, а то я уже подумывал возразить, оскалился, словно хвалясь своими острыми клыками, Репрев.
Будь ты четвёртым подозреваемым, для меня ты был первым! ответил ему Астра.
Хотел бы я поставить тебя на первое место, да не могу. Слишком уж ты мягкотелый, с неприязнью высказал Репрев.
А для тебя убийство отцадоказательство твёрдости характера?
Не переиначивай, Астра!
Любопытно то, вмешался наконец Алатар, что ты, Репрев, безосновательно обвиняешь меня лишь потому, что я тебе не нравлюсь.
О, так уж и безосновательно, тигр? подскочил Репрев. Вся твоя история с самого её начала разит подозрительностью: два года в пещерах, последний в своём роде
Репрев, а ну, прекращай! рявкнула Агния.
С чего это я должен прекращать, Агния? Среди нас убийца, и тигрглавный подозреваемый! Когда я выведу его на чистую воду, мы с позором прогоним его обратно в пещеры, туда, где ему и место! Я, как только его увидел, сразу понял, из какого теста
Агния присела перед Умброй и, сцепив в замок руки у него за шеей, обняла.
Иди поиграй пока с привидениямия разрешаю, голос Агнии чах. Об одном только попрошу тебя: будь осторожен.
Умбриэль, завладев такой желанной и долгожданной свободой, вприпрыжку помчался к ведущим призрачные беседы привидениям, послав Агнии через плечо лучезарно-плутовскую улыбку.
Это я убила своего отца, надтреснутым голосом призналась Агния, смотря Репреву прямо в глаза. Репрев осел, голова его пониклашея словно обломилась стебельком на ветру, голова перевалилась на грудь, а лапы разъехались в стороны. Астра изучал представшую перед ними в новом свете Агнию жалеющим и одновременно заступническим взглядом, пытаясь незаметно от других выскоблить из него осуждение и неверный страх. Алатар разглядывал кипящий в лучах вечернего солнца серебряный узор бенгардийской вязи на дворце, прикусив нижнюю губу. Что, не ожидал, Репрев? Теперь бросишь меня в пещеры? продолжала она дрожащим голосом, срывающимся на уродливые зародыши истеричного смеха. Или пожелаешь сначала во всём разобраться, а не рубить с плеча, как ты это любишь?
Нет, я не верю, только и сказал он обрывающимся голосом. Будь это правдой, ты бы обязательно рассказала мне!
Но, как видишь, не рассказала. Значит, сегодня мы смотрим моё воспоминание. Увидите егои всё поймёте, и всё для себя решите. А у меня возможно, у меня, наконец-то, упадёт с души камень. Я не приму отказа. И это не обсуждается, Репрев.
Весь оставшийся день до наступления ночи, когда должно было состояться призрачное представление, все обходились с Агнией иначе, осторожнее. Не складывалась тёплая и непринуждённая беседа; искатели перекидывались между собой лишь короткими фразами, и то чаще ограничивались только односложными словами.
Агния ходила как в воду опущенная, скованная отягчающей её виной, молчаливая, в её угрюмо-одеревенелых движениях пропала лёгкость и грация, она вся перестроилась в какую-то замкнутую фигуру.
Она была даже не против, чтобы Умбра помог Астре с Алатаром развести костёр. Дракончик разминал свой голосок какими-то совершенно нелепыми партиями, своим мальчишеским тенорком тщетно и уморительно пытаясь подражать утвердительному, окрепшему с годами басу Алатара. Из пасти Умбры валил бледный жидкий дымок в окружении пляшущих, тлеющих искорок.
Смотри, голос не сорви, предупредила Агния Умбриэля, и впервые за весь вечер на её лице промелькнула осквернённая унынием улыбка. Умбриэль, осчастливленный своей вседозволенностью, искренне улыбался во весь рот, но чувствовал, что с мамой что-то не так, что отчего-то она вдруг, ни с того ни с сего, стала грустной и другой. Дома мама часто ходила грустной, и слишком часто он донимал её своими расспросами: «Мамочка, Агнушка, что с тобой стряслось?». Она начинала, сама того не замечая, злиться, почему-то называла Умбриэля банным листом, хотя он точно знал, что не был никаким листом, тем более банным, а был самым настоящим фамильяром, а ещёдраконом. Умбриэль переставал надоедать, и мамочка очень скоро вновь становилась доброй и ласковой.
Стоя на четвереньках и пригнувшись грудью к земле, Умбра дышал прерывистым, склоченным и хлюпким огнём на сложенный шалашиком хворост с белеющим пушком одуванчиков. Так, под надзором Алатара, Умбра развёл свой первый в жизни костёр. Дракончик наматывал вокруг него круги, самозабвенно улюлюкая.
Искатели, сидя у костра, слушали хор цикад со скрипкой сверчков. Небо сливой доспевало у них над головами, а облака облепили его тёмными пятнами. Алатар с тоской в светящихся в ночи изумрудно-янтарных глазах всматривался в королевский дворец, пришвартованный в сумеречной гавани, как одинокий корабль, с широчайшим парусом из полуночной тени.
Пропала с лица Агнии та самодовольно-хитрая улыбка, вечный спутник всех лисиц-кинокефалок; и её печаль передалась Астре.
А ты чего печалишься, Астра? Случилось чего? подшучивала над ним Агния.
Я о тебе, Агния о тебе одной беспокоюсьпролепетал он.
А незачем обо мне беспокоиться. Сама за себя могу. Ты за себя давай беспокойся. Не страшно тебе рядом с убийцей сидеть? она обнажила свои тонкие, слегка загнутые клыки.
А чего мне, скажи, бояться тебя, Агния? Что бы ты ни сделала, я всегда буду видеть в тебе кинокефала.
Кинокефалапроглотила она это громко прозвучавшее слово в надрывной усмешке. Что ж ты мне, всё-всё простишь? Тебя вот погублю, и даже обиды на меня держать не будешь? изнеможённые слёзы жались у её глаз, голос хрипуче клокотал, а в горле катался ком.
Не буду! без раздумий выдал Астра.
Свалился же ты мне такой на голову, выругалась она, и Астра увидел, что на секунду ей стало легче, а значит, и ему тоже.
И когда Агния ушла прогуляться с Умброй и Репревом, Астра спросил у Алатара:
А вот эти узоры на дворцетвой родной язык, бенгардийская вязь? Научишь меня какого-нибудь слову?
Научу, отчего не научить, заставил себя улыбнуться Алатар. Бенгардийская вязьодин из древнейших, интереснейших, сложнейших в понимании и необычнейших языков во всём белом свете. Сначала мы пишем четыре вертикальные линии, не располагая их слишком плотно друг к другупозже поймёшь почему, всё, о чём говорил Алатар, он кончиком хвоста повторял на песке. Называются они роррумы, что в переводе с бенгардийского означает «основание». Чтобы написать слово, каким бы коротким или длинным оно ни было, тебе не обойтись без всех четырёх линий. На конце последнего в ряду роррума, начиная с нижней правой стороны, добавляешь «веточку, растущую вверх под острым углом» ау-ру. И уже на ней, с той её стороны, которая ближе к тебе, расцветают веточки поменьше, а уже на этих веточках «листочками» будут распускаться буквы, складывающиеся с каждым новым «ау-ру» в слова. Буквы в бенгардийском алфавите тоже весьма необычные: они как причудливые морозные узоры или как вьющийся плющ. Непосвящённым наш алфавит может показаться всего-навсего растёкшимися чернилами на бумаге. Но бенгардийское слово никогда не бывает «всего-навсего», оно, как малахитовая трава, всегда имеет вес и цену, наше слово поэтично и лирично. У меня даже из простого описания лекарственного растения могла выйти настоящая поэма! рассмеялся Алатар.
Ой, а я знаю, как на бенгардийском будет «привет» мрао! похвастался своими знаниями Астра, встал и попытался отвесить изящный поклон, как делают тигры, приветствуя друг друга. Но получилось у него лишь жалкое и смехотворное подобие, и Алатар понимающе улыбнулся.