Астра упал перед комком на колени, поставив коробку между ног: на боку лежал без чувств чёрный пёс. Как ковшом, он черпал пастью воздух; грудная клетка размеренно и с заметным усилием поднималась и опускалась, поднималась и опускалась. На шее, скованной похожей на застывшую карамель коркой, сосульками свисали зелёные кристаллы: одни длинные, другие короткие, третьи вырастали группками, четвёртыепоодиночке. Кристаллы переливались на солнце гранями, а внутри них кто-то словно заключил тускло мерцающий огонёк. Пёс был одет в коричневую кожаную курточку и кожаные штанишки. Усы у него вились, как бараньи завитушки.
Говорить можете? обратился Астра к псу. Тот лишь лихорадочно двигал белками глаз, но, вычленив из пространства кинокефала, вонзился в него исполненным мучительной болью взглядом. Не можете, да? Ну всё-всё, я отнесу вас к доктору, всё будет хорошо. Только сперва
Астра приподнял голову псу и, как бы широким бинтом, перевязал ему шею кофтоймалахитовые кристаллы, позвякивая, протыкали своими острыми концами ткань, просвечивая сквозь неё.
Кинокефал отодвинул в сторону коробку и принялся, разрезая локтями воздух, разбрасывать во все стороны рулоны синих чертежей и бессчётное количество белых листов, исписанных формулами, схемами и цифрами, пока не добрался до стопок книг.
«Крот ест червя», автордоктор Цингулон, который, по иронии судьбы, уже направлялся навстречу юному кинокефалу и псу. «Крот есть червя» научно-популярное издание, посвящённое вопросу перемещения в пространстве, со страницами, заклеймёнными кругами от чашек, и с гладкими и обточенными пальцами краями. На потёртой, поблёкшей, с истёртыми и загнутыми уголками твёрдой обложке, еле на ней помещаясь, толстый крот, действительно, как и указано в названии, поедал тонкого червяка.
Астра с превеликой осторожностью, как дитя, положил книгу на траву, а за ней в стопке лежала другая, по ботанике: «Как полюбить каменную розу и обрести душевный покой», с изображением мясистого молодила на мягкой новенькой обложке, где каждый листик цветка был разукрашен в цвета радуги. Рядом с башенкой из книг, в пузатом шершавом глиняном горшочке росла настоящая каменная роза, в самом деле походившая на застывший в камне, распустившийся бутон розы, голубой, как спелая сочная черника. Также по дну коробки перекатывались в прозрачных футлярах минералы: шарик селенитаминиатюра луны; кубик исландского шпата, через который глянешь на предмет, а ондвоится; кристалл чистого, словно ключевая вода, горного хрусталя; зернышки алого, как кровь, эвдиалита и многие другие всех цветов, и оттенков, и форм.
Последней книгой из стопки оказалась «Путешествие в колыбель», про приключения отважного кинокефала, которому вдруг стала не мила жизнь, и он отправился геройствовать. Астра не любил хвастаться этим низкопробным, но жутко увлекательным чтивом перед друзьями с работы, поэтому читал на обеденных перерывах, пока никто не видит.
Когда коробка опустела, Астра почти так же осторожно, как он обращался с книгами, положил в неё пса: только голова, свесившись за борт, не поместилась, и шея, поражённая странной болезнью, тёрлась об острые края коробки, отчего бедолага стонал и поскуливал, неестественно выгибаясь. Астра боялся заразиться малахитовой болезнью и в то же время стыдился своего страха, но ничего не мог с собой поделать. Он нагнулся и, пыхтя и надув щёки, поднял коробку за ручкиони прогибались под весом жилистого пса и к тому же резали ладони. Тогда Астра решил тащить коробку по земле. Осмотревшись вокруг и не найдя поблизости никакого подобия верёвки, он снял со штанов ремень: одним его концом перевязал ручку, ухватился за другой и потащил. Коробка днищем билась об камни, подпрыгивала, и пёс трясся в ней, как космонавт, входящий в атмосферу. Но не успел Астра сделать и несколько шагов, как послышался глухой треск, и в руке остался болтаться один только ремень с куском картона. Так бы юный кинокефал и пялился на него недоумевающим взглядом, если бы краем глаза не заметил феликефала, идущего в его сторону.
Помогите, у меня тут пёс в коробкени жив ни мертв! Прошу, сюда! с мольбой в голосе звал на выручку Астра незнакомца, махая руками, и чем ближе подходил незнакомец, тем легче узнавались знакомые черты: лев-феликефал возраста пятидесяти лет, коренастый, издалека похожий на треугольную каменную глыбу и с такой же непропорциональной, совершенно лысой, треугольной головой с покатым лбом. А посередке черепушки зияла зелёная вмятина с малахитом. Да, это определённо был генерал отряда: в сером мундире с медными пуговицами, с выглядывающей из-под него крахмальной рубашкой, сдавливающей горло, в чёрных как смоль лакированных кирзовых сапогах. Феликефал, заложив руки за спину, с отрешённым лицом с подпрыгивающими алмазными усами надвигался на Астру; острые скулы генерала рассекали летний застылый полуденный воздух, как прорезает волны форштевень корабля.
Да это же вы вы! Доктор Цингулон! А я сразу вас узнал! воскликнул Астра с неподдельным восторгом, словно повстречав старого друга, и поспешил раскрыть объятия, но резко осадил себя, смутившись. Повстречать вас вот так, на улице, редкое везение и, без сомнения, большая честь для меня! Я-то думал, что вы только и делаете, что трудитесь в комплексе, думал всё там вас застать, а тутна тебе, вы!
Мне что, теперь ни на минуту нельзя покинуть рабочее место? на суровом лице доктора мелькнула не то усталая, не то вымученная улыбка; безучастные узкие глаза под круглой оправой очков поднялись на Астру. Ладно вам, это всё шутки. А вы, как я понимаю, трудитесь со мной бок о бок? Ну, почти бок о бок, уточнил генерал, и его мохнатые, как отъевшиеся гусеницы, брови нахмурились, едва он услышал ответ:
Нет, уже не тружусь, робко произнёс Астра, понурившись. Доктор отчего-то стал чернее тучи. Точнее сказать, с сегодняшнего утра не тружусь.
Почему же решили покинуть нас? лицо Цингулона приобрело своё обычное невозмутимое выражение.
А я и не покидал, Астра стоял, всё ещё держа ремень с куском картона в кулаке, и ковырял носком землю. Меня попросили.
По каким причинам?
Вам они хорошо известны: малахитовой травы маловот рабочие места и сократили, ну и турнули меня, виновато улыбнулся Астра.
Да, известное дело. Потому что за этим решением стою я. Уверяю, вам есть куда податься, так что не стоит отчаиваться,доктор хмыкнул и предложил: Давайте так сделаем: я посмотрю, не найдётся ли у меня для вас работёнки Постараюсь сделать всё, что в моих силах. Юные дарования не должны сидеть без дела.
Нет, нет, не стоит!.. заспорил робкий Астра, но его не слышали.
Ваше увольнениена моей совести, усталая улыбка вновь появилась на лице доктора. Я помогу вам. Теперь расскажите, наконец, что с ним случилось? Цингулон указал на хрипящего в коробке пса.
Астра рассказал всё как есть. Доктор навис над псом и уже снимал с его шеи кофту, взяв ее в щёпоть своими толстыми пальцами с такими фалангами, будто они литые, но, как отдёрнул руку, чуть не рухнул на спину.
Что там, доктор Цингулон? взволнованно прозвучал голос Астры.
Вы трогали поражённую область? сурово спросил Цингулон. Астра замямлил, переводя испуганный взгляд то на генерала, то на пса. Говорите, касались шеи больного или нет, ну?!
Кажется да, сглотнул Астра, окончательно растерявшись.
Ох, мальчик мойпечально вздохнул доктор, закрыв глаза и цокая языком. В таких случаях всегда сначала вызывают мой отряд Но если нам дорога жизнь этого существа Здесь неподалёку моя хижина: единственная деревянная постройка посреди городского камня. У меня там есть всё, что потребуется для операции. Вы согласны?
Астра не мог отказать и кивнул, но тут же ударил себя по лбу и сказал:
Ой, чуть не забыл, дайте мне ещё немножко времени! он говорил и вытаскивал пса из полуразвалившейся коробки, потом уложил его на траву и небрежно, в спешке, перенёс все свои пожитки в тень, под дерево, чтобы кто-нибудь случайно не наткнулся на них у дороги; накрыл вещи разбитой коробкой, а сверху придавил горшочком с каменной розой, не то ветер разнесёт всё по округе.
«Только без дождя, пожалуйста, только не сегодня» озабоченно бормотал Астра, глядя безоблачное небо.