Никита ГоршкалевМалахитовый лес
Глава 1. Астра
В белой рубашке с закатанными по локоть рукавами и двумя расстёгнутыми верхними пуговицами, в чёрных брюках и в чёрных, начищенных до блеска туфлях по вытоптанной тропе мимо увитого колючей проволокой кирпичного забора шёл юный кинокефал. В руках Астратак звали юного кинокефаланёс коробку, накрытую зелёной вязаной кофтой, которую он всегда предусмотрительно брал с собой, на случай если вечером его застанет прохлада.
Беспечный июньский ветер распахивал его рубашку, обнажая белошёрстную грудь, и какая-то разгульная беспечность утвердилась в Астре этим ясным, животворящим утром. Юный кинокефал чеканил шаг, горделивохотя гордость была ему не присуща, задрав свой большой чёрный атласный нос на вытянутой волчьей морде и улыбаясь такой счастливой улыбкой, какую увидишь лишь у тех, кто вырвался из заточения. Широко открытыми голубыми, как небо, глазами он с неутолимой жаждой познавал окружающий мир, будто впервые его видел, будто не исходил здесь всё вдоль и поперёк. Оттопыренными мясистыми ушами с витиеватыми изгибами и изломами хрящей, которые хотелось, не спрашивая разрешения у их владельца, взять и мять в пальцах, Астра прислушивался, как из поднебесья со звоном сыпались крики ласточек, словно столовое серебро со столанебесной твердис голубой скатертью, на котором птицы накрывали себе завтрак.
Дойдя до конца кирпичного забора, он вышел на развилку: слева тропа убегала в тенистую аллею тополей, а справа вела напрямик к дому, где жил юный кинокефал. «По какой бы дорожке пойти? подумал Астра и решил: Пойду, как обычно, направо».
Астра частенько любил задавать себе необъятные, масштабные, мировые вопросымелкие, «подножные» вопросики редко занимали его ум, навевая лишь смертную скуку. Вот и сейчас он предавался задумчивости, размышляя: «Почему нас называют кинокефалами? Ведь кинокефалэто, по определению, тот, у кого только голова собачья или волчья, а я весь в шерсти, с когтями, да ещё и с хвостомвот он, сзади болтается. Почему именно это неточное понятие вошло в обиход? А главное, почему все с ним согласны и никто не спорит? Может быть, оно гораздо глубже, чем я его понимаю? Может, оно про нашу суть, сущность, про наш внутренний вид, не внешний?»
Вдруг как из-под земли вырос рысь-феликефал в длинном чёрном пальто, прервав размышления Астры. Феликефал воровато озирался и, поймав на пустынной тропе живую душу, подозвал:
Эй, паренёк! низенький, плечистый рысь-феликефал с ушлым, плутовским взглядом и бегающими, хитрющими глазками поманил пальцем. Именно что глазками: сверкающие, тонкие, как кончики игл, они, подобно маятнику, качались из стороны в сторону.
Я? Астра изобразил удивление, хотя было ясно, что вокруг, кроме него, никого нет.
Да, ты! Подь сюды.
Астра всем нутром почуял, что его сейчас попытаются облапошить, но сердце юного кинокефала, изо всех сил стремящееся к добродетели, откликалось на любые просьбы, от кого бы они ни шли, и принуждало отвечать на них утвердительнои больше никак.
Вам чем-нибудь помочь? сочувствующим голоском пролепетал он, поставив коробку на землю.
Помочь? насупился феликефал. Не-не-не! А хотяон как-то серьёзно задумался, и к блеску его глаз добавился хищнический блеск зубов. Хотя кое в чём ты мне подсобить можешь.
В чём? спросил Астра и почти сразу пожалел, что спросил.
На-ка, погляди, что у меня есть! сказал феликефал и ловким движением извлёк из внутреннего кармана плаща кисточку, держа её в крючковатых и грязных когтях. Кисть эта, как сразу отметил про себя Астра, была не совсем обычной, хоть внешне не отличалась от самой что ни на есть обыкновенной и ничем не примечательной кисти. Внутри необычной кисточки содержался особый стержень из малахитовой травы. И догадку Астры подтвердил феликефал: он изобразил в воздухе волнистую линию, волосяной пучок загорелся тёмно-зелёным светом, на дорогу, извиваясь, упала тонкая, как шнурок, бисерная змейка и уползла прочь. Такими змейками художники, как правило, развлекали ребятню на ярмаркахизобразить её большого таланта не стоит, малахитовой краски расходуются крохи, а дети никогда не уйдут разочарованными, и в карман художника упадёт пара сильфий.
Разве законно, ну, без лицензии, приобретать малахитовую кисть? поинтересовался Астра, сам прекрасно зная ответ на свой вопрос. И у вас, кстати, тоже лицензия быть должна!
Есть она у меня, есть! чуть ли не клялся рысь-феликефал с располагающей улыбкой на бандитском лице.
Покажите, даже для себя неожиданно твёрдо, как удар молота, сказал Астра несвойственным ему басом, но потом добавил уже более мягко: Пожалуйста.
Да ты никак из отряда? переменился в лице феликефал, втянув ершистые, растрёпанные усы, запахнул полы пальто и в благоговейном ужасе отпрянул.
Нет-нет, ну что вы! с весёлой улыбкой замотал головой Астра, но торговец насторожился ещё больше. Какой из меня отрядовец. Я теперь вообще безработный. Позвольте мне взглянуть на кисть, произнёс юный кинокефал и протянул ему руку ладонью вверх.
Торговец снова воровато оглянулся, тем же манером выудил из-за пазухи кисть и положил кинокефалу на ладонь. Астра оценивающе, со взглядом знатока, присмотрелся к ней, повертел в пальцах и так и эдак, взвесил в руке, закрыл небрежно покрытой лаком ручкой кисти солнце, погладил серебристую обойму, потёр между подушечками похрустывающие волоски пучка, задрал голову, высоко поднял брови и вынес свой вердикт:
Ну смотрите: у обоймы обжим никуда не годится, она расшатана, а это значит, что малахитовая кисть вскоре рассыплется на составные части. И если не из-за обоймы, то из-за стержня уж навернякаон сильно смещён к нерабочему концу ручки, и спустя какое-то время она просто-напросто расколется напополам. А выпадение стержня чревато, ой как чревато! Да и кто в наши дни изготавливает ручки из дерева? И последнее, скажите откровенно: волоски, из которых составлен пучок, они, простите, не от вас взяты? Не подумайте, волос рыси идеально подходит для пучка, но волос собран как бы выразиться помягче не из того места. Из чего делаем вывод: малахитовая кисть собрана на коленке, кустарным, так сказать, способом.
Нет, ты точно из отряда! вздрогнул торговец и распахнул пальтона подкладке на петельках висело множество малахитовых кистей на любой вкус, как листья на дереве. На, забирай все! он сгребал их и передавал ошарашенному кинокефалу.
Где вы взяли столько малахитовой травы? спросил Астра, прижимая к груди букет из кисточек.
Знать не знаю! задыхаясь, выдал рысь-феликефал. Мне мне подбросили!
Говорю же вам, я не из отряда! твердил Астра. Торговец с неторопливо рассеивающимся недоверием взглянул на него. Я работаю работал на фабрике по производству малахитовых кистей. Инженером.
Чего ты мне тогда голову морочишь? обозлённо бросил рысь-феликефал, отбирая у него кисти.
Ничего я никому не морочу! обиженно произнёс Астра. Вы первый начали: отрядовец, отрядовец! Я просто законопослушный гражданин и не привык нарушать законы! и, осмелев, выкрикнул, выбросив руку: Убирайтесь отсюда, пока я в самом деле не позвал отряд!
Глаза торговца налились кровью, в руке у него блеснул нож. Торговец схватил Астру за грудки, приставив зубчатое лезвие к его горлу, легко приподнял кинокефала над землёй и прорычал:
Ещё раз ко мне сунешьсяпеняй на себя. А позовёшь отряд, так я тебя найду и шкуру спущу, понял?
«И, как назло, никого рядом, неоткуда ждать помощи И город сегодня как-то необычайно пуст», промелькнуло в голове у перепуганного до смерти кинокефала. Он сжался, как звезда, и, как самое уязвимое, прикрыв глаза, дважды или трижды кивнул.
Рысь-феликефал опустил его, вручил в руки коробку, жёсткой, до синяков под шерстью, хваткой взял кинокефала за плечи, развернул и с силой толкнул. Астра пустился наутёк, не оборачиваясь, не заметив, как вернулся туда, откуда пришёл, к развилке.
«Пойду-ка я по другой тропе. Тем более через липовую аллею я хожу нечасто. И нет лучше средства взболтать обыденность, чем пойти другим путём. А мне, как никогда, требуется её взболтать».
Укрывшись в умиротворяющей тени могучих тополей, кланяющихся друг дружке кронами, Астра унял сердце и неспешно побрёл под ними. Шушукала листва, лёгкий ветерок будто невидимой рукой утопал в его белой с серебряным отливом шерсти. Растворяясь в прохладе, юный кинокефал любовался, как в ещё сырой от росы траве жёлтыми огоньками искрятся одуванчики, и тут его взгляд зацепился за лежащий посреди дороги чёрный ком, похожий на брошенную кем-то шубу. «Но какая шуба в начале лета?» подумал он и ускорил шаг, а потом, когда, наконец, разглядел, что чёрный ком дышит, на всех парах бросился к нему.