Я была здесь, когда люди начали исчезать.
Вздрагиваю и оборачиваюсь. За спиной стоит та самая девчушка с растрепанными волосами пшеничного цвета. На ней сегодня розовые брюки и желтая блестящая футболка. А она любит прошвырнуться по магазинам! Собака преданно пристраивается у ног хозяйки и высовывает язык, важно глядя перед собой.
Ты здесь одна? осторожно спрашиваю я, не хочу спугнуть ее снова.
Сначала я думала, что это случилось только в Сан-Франциско, но за мной так никто и не приехал. И интернета нет Ничего нет.
К сожалению, это так, киваю.
Мы смотрим друг на друга, потом я указываю на пса.
Твой?
Теперь мой, девочка присаживается себе на пятки и гладит собаку. Я нашла его через три дня после катастрофы.
«Катастрофа»? Она так это называет?
Он сидел около женской одежды и скулил, продолжает девочка. Я добыла в супермаркете корм для собак, накормила, затем отцепила ошейник и позвала с собой. Эльбрус пошел.
Ты дала ему это имя?
Нет, она дергает плечами. На ошейнике написано было.
Когда мне кажется, что мы, наконец, нашли контакт, протягиваю руку и улыбаюсь.
Меня зовут Селена. А тебя?
Оливия Стоун, отвечает девочка, но руки не подает.
Боишься, что я заразна?
Молчит.
Как долго это продолжалось? спрашиваю. Мы начинаем двигаться вдоль площади к зданию парламента, как мне показалось. Оливия держится чуть в стороне. Собака тащится за нами.
А ты разве не видела?
Нет. Папа запер меня в «бомбоубежище». Я жила там целый месяц, а когда выбралась, людей уже не было.
Повезло, с грустью говорит Оливия, затем поднимает голову вверх, пытаясь разглядеть верхушку ёлки. Я видела всё от начала и до конца.
Моё сердце сжимается. Как же это тяжело для детской психики. Оливия не совсем ребенок, но с другой стороны, она не доросла до того возраста, когда все это воспринимается по-другому. Мне двадцать один и не скажу, что такой конец света нисколько не повлиял на мое психическое здоровье. А Оливииприкидываю возрастлет двенадцать-тринадцать. Однако девочка держится молодцом и не падает духом.
Мы недолго гуляем, потом набираюсь смелости и спрашиваю:
Почему ты меня испугалась вчера? И почему сегодня всё-таки решила подойти?
Оливия некоторое время изучает меня таким внимательным взглядом, что я вся съежилась; после стольких месяцев одиночества я не очень-то уверена, что всё это наяву.
Почему-почему Потому что остались ещё больные люди, заявляет она и смотрит на меня своими синими глазами. Но сегодня наблюдала за тобой. И, похоже, у тебя тоже иммунитет, как и у меня.
Глава 8
Оказывается Оливия все эти месяцы жила в своем собственном доме, и я очень завидую ее мужеству в такие-то годы. Сама, стоило выбраться из «бомбоубежища» и понять, что никого не осталось, тут же покинула, не то, что родной дом, а город в целом. В Мэдисоне не могла оставаться ни минуты, потому что там всёвся моя жизнь, друзья, родственники, моя первая школа, мой медицинский институт мой парень.
Мы встречались с Джошем около шести месяцев, и я даже не знаю, когда он умер и как. Помню, в ноябре заметила первые признаки странной болезни. Люди кашляли, у некоторых на коже появлялась сыпь. У Джоша высыпало всю правую руку. Мы подумали, что это аллергия, но потом я заметила эту сыпь у мамы и у брата, а еще через неделю почти вся наша группа в институте ходила с красными пятнами на разных частях тела. Никто ничего не понимал, а врачи разводили руками, пока в один прекрасный день не позвонил дедушка и не рассказал отцу, что ожидает человечество в будущем.
И вот, мы в этом самом будущем.
Оливия привела меня в свой дом, зажгла свечи, так как за окнами давно стемнело, достала из неработающего холодильника чипсы с пепси, и мы устроились на мягких диванах в гостиной.
Девочка поддерживает чистоту: я не чувствую плохих запахов, вещи все на своих местах, ничто нигде не валяется.
Здесь нет генератора? решаю поинтересоваться, думая, что Оливия, возможно, не знает, как его подключить.
Он есть, но три месяца назад генератор перестал работать.
Почему не ушла жить в другой дом?
Оливия громко хрустит чипсами, а некоторые дает Эльбрусу.
Не хочу жить в чужих домах. Я здесь привыкла.
Смотрю на собаку, и вдруг мелькает мысль, что чипсы могут привести к каким-нибудь расстройствам. Я ничем ему не смогу помочь, потому что не ветеринар.
У тебя есть для него специальный корм? Сейчас такое время, знаешь, что лучше не рисковать здоровьем выживших, задумчиво смотрю на то, что мы сами едим, затем отодвигаю в сторону. Нам тоже надо бы постараться питаться лучше.
Корм у меня есть, Оливия соскакивает с кресла и бежит на кухню, затем возвращается с большой миской сухого корма. Селена, я эту собаку уже пять месяцев кормлю, и пока ничего не случилось. С нами тоже ничего не будет. Да и где мы найдем хорошую еду?
А давай завтра прокатимся загород? Сейчас много фруктов и овощей спеют. Конечно, не во всех огородах можно будет найти что-нибудь вкусненькое, но уверена, что есть такие деревья, которые плодятся без всякого ухода. Улыбаюсь ей самой искренней улыбкой, но Оливия не отвечает мне тем же. Я пересаживаюсь к ней ближе и беру за руки. У нас всё получится, вот увидишь. Мы найдём других выживших и заживем одной семьей. Расскажи мне про иммунитет. Как ты узнала об этом?
И Оливия охотно соглашается ответить на этот вопрос. Я рада, что девочка не убрала рук, а оставила, позволив мне наслаждаться настоящим человеческим теплом.
Когда люди начали болеть, мама отвела меня в больницу, потому что на моей коже не возникало сыпи, и она хотела убедиться, что я не подцепила заразу. И правда, доктора ничего не обнаружили. Потом меня начали водить по больницам, обследовали с ног до головы и выяснили, что в моём организме есть какие-то антитела.
Антитела?
Да. Они защищали меня от заражения. Доктор Вайбер назвал это стабильным иммунитетом.
Я хмурюсь и вспоминаю табличку на двери кабинета врача: Джон Вайбер. Так-так, кажется, я шла по правильному пути.
И что случилось потом? Ну, узнали они о том, что ты с иммунитетом, что же они решили?
Стали проводить опыты. Мама согласилась, потому что хотела жить, но она умерла до начала пандемии. И не от болезни. Ее сбил мотоциклист.
Сочувствие и сожаление в нынешней ситуации уже не играют никакой роли, поэтому я просто глажу ее по волосам.
В общем, продолжает Оливия, теребя шнурок от кофточки, они хотели применить мою кровь, чтобы создать лекарство, но не успели. Вирус слишком быстро распространялся. Там были и запущенные стадии, а они самые опасные. Доктор Вайбер в компании какой-то женщины психолога рассказывали, как выжить после исчезновения людей.
Но ты же говорила, что думала, якобы это случилось только в Сан-Франциско?
Да, я, правда, так думала. Мне никто не сказал, что пандемияэто мировая катастрофа, и человечество вымрет. Доктор Вайбер объяснил, что скоро я останусь одна в городе, учил меня добывать еду, показал, что брать в аптеке, если болит живот или возникнет простуда. Психолог готовила меня к жизни без людей. Как я уже сказала, осиротела я раньше, поэтому не противилась их указаниям.
Откидываюсь на спинку дивана, запрокидываю голову и закрываю глаза.
Выжить такой маленькой девочке непросто, тихо произношу.
Мне уже двенадцать! протестует Оливия. А еще я девочка-скаут. В школьном лагере и не такое видели.
Из ее уст это так забавно звучит, что я начинаю смеяться.
Девочка-скаут, повторяю я. А можно я буду называть тебя Скаут Оливия?
Оригинальненько. Скаут Оливия, Скаут Селена и Скаут Эльбрус.
Теперь я уже хохочу. Оливия подхватывает мой смех, и это веселье я ни на что на свете не променяю.
Глава 9
На следующий день мы действительно едем искать огороды, решив, что здоровье превыше всего. А что мы можем есть в городе? Только сухие завтраки, печенье, готовые полуфабрикаты, наподобие готовой лапши или супов в пакетиках. К счастью, у макарон и риса хороший срок службы и иногда можно сварить что-то посущественнее. Консервы позволяют не забывать вкус мяса, рыбы и прочих подобных продуктов. Но я даже к консервам отношусь очень осторожно и стараюсь добывать их в самых холодных подвалах.