Все, что есть, Харальд показал темное горлышко. В этой дыре лучшего не найти.
Глава 2
В обратный путь меня отправили на своих двоих. Ни отец Тук, я, кстати, наконец-то вспомнил, где слышал это имя, ни Харальд вином делиться не собирались. Едва гранатовая жидкость коснулась донышек обеих чаш, в кабинете материализовались два добрых молодца, и меня под белы рученьки вынесли из комнаты. Последние слова, которые зацепил мой слух, произнес помощник священника:
Что будем делать? И всё, дальнейшее скрыла закрытая дверь.
Самое печальное в случившемся то, что мне так и не удалось узнать, во что я вляпался на этот раз. Реакция моих новых знакомых говорила о том, что, вполне возможно, и предыдущая полоса была далеко не черного цвета.
Коридор, по которому мы шли втроем, все не кончался. Из-за того, что я не знал, как попал в рабочий кабинет отца Тука после экзекуции, нельзя было определить, ведут ли меня обратно или переводят на новое место. Также непонятно, показал ли я себя с хорошей стороны или, наоборот, они лишний раз убедились, что с таким идиотом нельзя иметь никаких дел. Разговор оборвался на середине, а поводом тому послужила информация, как я обошелся с трупами эльфов. Что-то не похоже, чтобы они сильно обрадовались, узнав о моих подвигах. Выходит, Вордо меня подставил? При этом он не соврал, что говорит о том, что у меня все равно не было выбора.
Вниз уходили широкие ступени, коридор уперся в невысокую арку. До сих пор дорогу освещали факелы, распространяющие тусклый дрожащий свет, дальше же царил полумрак. Да и воздух слегка поменялсязаметно выросла влажность. Не припомню такого в прежней темнице.
А куда мы идем? вопрос, согласен, звучит по-дурацки, но что ещё спрашивать?
Ответили мне неожиданно резко, я почти упал на пол от удара по печени. Мой возмущенный вопль превратился в судорожное хрипение. Прийти в себя мне не дали. Ребята снова подхватили меня под руки и рванули вниз по лестнице. Мне оставалось лишь хлопать глазами и впихивать в легкие воздух, ставший вдруг неподатливым.
Незваные помощники умело маневрировали, что выдавало изрядный опыт. Мы миновали несколько пролетов, где свет почти совсем отсутствовал, и очутились в длинном коридоре, вдоль которого во тьму с каждой стороны уходили вереницы дверей. Металлических, с огромными навесными замками и окошками на щеколдах сверху и снизу. Один факел на весь коридор придавал мрачному подземелью вид из какой-нибудь игрушки про мертвецов. Не хватало поскрипывающих цепей и шорохов за закрытыми дверьми.
Это чего такое? мой голос сам выдал мой ужас без моего участия. И куда-то подевалось моё красноречие.
К счастью, на этот раз обошлось без рукоприкладства. Меня поставили лицом к стене, так что поле зрения сократилось до куска стены перед носом. В голове крутилось одно слово: финиш. Называется, завоевал доверие. И чье доверие мне оправдывать здесь? Крыс? Уж лучше бы действительно остался в пещерах. Там хотя бы все было известно наперед. Вот только кто бы спрашивал мое мнение?
Кого тут принесла нелегкая? прошелестел чей-то бесплотный голос, пробравший меня до костей.
Тринадцатый номер открой, к тебе постоялец, сказал один из моих сопровождающих.
Ох, ты ж, тринадцатый! в голосе невидимки проснулась неподдельная радость, отчего у меня началась нервная дрожь. Тринадцатый! И тут повезло! Вот радость-то! где-то рядом засопели, захлюпали в беззвучном хохоте. Мне пришло на ум, что потерять сознание сейчас самое время. К несчастью, у меня крепкое здоровье. И у этого Иана тоже. Несмотря на косяк со строением тела.
Мимо прошуршали шаги, через некоторое время за спиной ничего не происходило, а затем раздался просто убийственный скрип открывающейся двери и позвякивание ключей друг об друга. Я сразу поверил, что постояльцев в тринадцатую приходится ждать очень долго. И вот удача, я тут как тут.
Давай туда, подал голос второй из сопровождающих, и меня подтолкнули в бок, не особенно сдерживая при этом силу. Последние шаги мне чудом удалось не упасть, я схватился за что-то, на поверку оказавшееся тщедушным телом тюремщика, и тут же отпрянул в сторону. Лучше валяться в грязи, чем ещё раз дотронуться до этого существа! Мне немедленно захотелось помыться, чтобы на мне не оставалось даже его чувств. Где бы раздобыть душ?
А ужин когда? спросил я, стараясь, чтобы не слишком дрожал голос.
Кто-то усмехнулся за спиной, и меня втолкнули в камеру.
Шутник, услышал я напоследок, перед тем как камеру закрыли. Не скучай, а это уже пожелание после.
Меня бесцеремонно впихнули в темный провал, который казался дырой в преисподнюю на фоне чадящего пламени факелов в руках тюремщика. Тяжелая и толстая, как в банковском хранилище, дверь со скрежетом и грохотом окончательно отрезала меня от свободы и света. Мои провожатые не постеснялись придать мне приличное ускорение, и в падении я со всего маху врезался головой в стену, лишь в самый последний момент мне удалось прикрыться руками, ими же и пожертвовав. Удар выбил из меня дух, я сполз по стене, едва не подарив тем, кто азартно замер за дверью, мой болезненный стон. Снаружи некоторое время было тихо, затем послышался разочарованный возглас, и звук тяжелых шагов возвестил, что мои конвоиры, лишившись ожидаемого развлечения, потеряли ко мне интерес. Следом за ними вдали быстро затихло шарканье тюремного надзирателя. Я остался один на один с темнотой и мрачным безмолвием, которое не нарушалось даже стуком капель о каменьабсолютная тишина стала моим сокамерником.
В камере оказалось темно, как в могиле, так что не разглядеть даже намека на очертания, можно было шевелить пальцами у самых глаз, но лишь чувствовать их, как чувствуешь любую частичку тела, даже если и не видишь ее. Стоило ли без оглядки бежать из шахт, чтобы снова попасть в темницу еще более темную и мрачную, чем та, откуда меня вытащил случай? На меня накатила волна всепоглощающей ярости, когда человек способен на любой самый безрассудный поступок в жизни. Я стоял на месте и скрежетал зубами от бессильной злобы. Попадись мне этот старикашка, с каким удовольствием я вцепился бы ему в шею и давил, давил, давил Скулы сводило от ярости, лишь каким-то чудом мне удалось подавить порыв броситься с кулаками на дверь. Я издал звук, похожий на скрип тормозов, и крепко зажмурился, сдерживая дрожь во всем теле. Так, стоп, стоп, делу не поможешь, разбрызгивая слюну от бешенства. Нужен какой-то план.
Постепенно я успокоился, правда, сколько перед этим прошло времени и сколько усилий потребовало, судить не берусь. Усевшись на колени прямо на холодный каменный пол, я положил на него ладони и только тут понял, что у меня, очевидно, жаркамень обжигал холодом, но это как раз то, что сейчас нужноостыть. Воздух вырывался из горла, как из забившегося сифона, со свистом и рывками, способными напугать любого врача.
Сколько я так просидел, не знаю, но, когда я поднялся, в голове остались обрывки гнева, а в груди разгоралось холодная ярость, не мешая мыслям и оставляя рассудок в покое. Я не забыл, просто сейчас не время. Местьэто блюдо, которое подают холодным.
Покончив с эмоциями, точнее запрятав все это поглубже, я получил обратно возможность действовать, и немедленно ею воспользовался. Пусть меня подводят глаза, но сколько пленников прекрасно обходились без них какое-то время? Меня переполняла мрачная сила, которая требовала, взывала к движению. Ещё чуть-чуть, и мое тело, кажется, начнет рваться на свободу само.
Я пошёл по пути всех узников, в распоряжении которых оказалась вся камера, и они пользовались иллюзией свободы, а не висели в кандалах на стене, или не были прикованы цепью, как злобные псы во дворе. Да-да, мне пришло в голову, что измерить размер помещения, которое мне досталось на неопределённый срок, весьма неплохая идея, которой стоит посвятить время, тем более этого ресурса у меня теперь было с избытком. Кроме того, вполне возможно, я найду что-нибудь интересное, что смогу использовать в дальнейшем.
Выяснилось, что я стал обладателем роскошных апартаментов двух метров в ширину и трехв длину. Высоту определить так и не удалосьруки не дотягивались до потолка даже в прыжке, хотя это и не самая сильная из моих спортивных кондиций по крайней мере в нынешнем теле. Выход из камеры преграждала исполинских размеров железная дверь в такой же железной стене. Листы металла стыковались не лучшим образом, поэтому в нем нащупывались щели, но свет снаружи отсутствовал. Невозможно было проверить, сквозные ли они, или поверхность выполнена из нескольких слоев. На ощупь она оказалась массивной, ничуть не менее крепкой, чем камень стен.