И про змею эту вашу мне сказать нечего. Когда меня укусили, решил, что все, каюк, я подавил нервный вздох. Очнулся уже у вас.
Воцарилась гробовая тишина. Каждый думал о своем. Мне почему-то вспомнилась баня у одного из клиентов отца. Тогда он по одному ему ведомой причине решил взять меня с собой. И вот паримся мы впятером, дышим через силу, потеем, а человек, который занимался там организацией культурных мероприятий, заглядывает вдруг к нам, одобрительно оглядывает каждого с головы до ног и глубокомысленно произносит, что, мол, самый хороший жар от березовеньких поленьев, а их у него страсть как много. «Для сугреву хватит». Интересно, а у этих двоих березовенькие есть? Или мне придется коптиться на медленном огне. Что-то мне подсказывает, что эти двое имеют прямое отношение не просто к церкви, а к ее боевому крылуИнквизиции.
Хм, наконец глубокомысленно изрек священник, выбираясь из кресла. Вот никогда раньше нечистого не поминал, а сейчас хочется.
Так, и помяните, хмыкнул Харальд. Не думаю, что ему понравится, если его сам отец Тук вспоминает.
Священник строго посмотрел на помощника, ещё больше сдвинул брови, но так и ничего не сказал. Вместо этого прошелся до библиотеки, что-то там высматривал минуты три, ковырялся в корешках книг, затем стал, словно маятник, нарезать круги между своим столом и дверью. Когда он оказывался за моей спиной, я чувствовал его тяжелый взгляд, прочем теперь в нем сквозило скорее недоумение, чем страх. И присутствовала капелька смущения. Видимо, отец Тук сам от себя не ожидал подобной бурной реакции и теперь слегка досадовал на себя. А чувствовал я все это, потому что мысли священника так или иначе крутились вокруг меня. Вот тебе и методика по мониторингу. Если выживу.
И что, вот прямо-таки из пещер и собирал там разных тварей? недоверчиво спросил отец Тук.
Прямо оттуда.
И собирал, и ел? продолжал допытываться старик.
Собирал, ответил я. Ел несколько раз, когда становилось совсем голодно.
Старик с улыбкой кивнул.
И что, еще хочется?
Меня передернуло от воспоминаний.
Даже вспоминать о них не хочу! горячо сказал я. К чему это он клонит?
Хм, покачал головой старик. Пробовал и не хочется еще? Чудеса прямо.
А что в этом такого? С детства не приучен жевать улиток, национальность неподходящая.
А почему вас это удивляет? рискнул спросить я.
Старик зыркнул на меня исподлобья, покачал головой, но решил пояснить:
Вот что меня удивляет, Маркус, города наводнены этой дрянью, а он даже не подозревает, что целый месяц собирает ее для людей, которые травят других своей зловещей похлебкой. Они привыкают к этой гадости и готовы на все, чтобы заполучить хоть чуть-чуть.
Я про себя присвистнул: все встало на свои меставот, значит, зачем все эти манипуляции! Из улиток делают наркотики! И я целый месяц жил среди сложившихся наркоманов, которых охрана периодически подкармливала этой гадостью! При мысли о том, что и я с лёгкостью мог оказаться там, среди этой грязной массы, и рано или поздно окончил там свои дни, меня бросило сначала в жар, потом в холод. Вероятность того, что я избежал этой участи, стремилась к нулю. Немудрено, старик так удивился. Тут попахивает чудом.
Я не ел эту гадость, пояснил я. Когда нам клали ее в еду, это чувствовалось по запаху, в такие дни мне приходилось ложиться голодным, но к этой отраве я не прикасался.
Отец Тук фыркнул.
Чтобы привыкнуть к этой, как ты правильно сказал, гадости, нужно всего лишь пару раз это попробовать. Даже в сыром виде. А людей в таких местах кормят этой штукой три раза в день, чтобы лучше работали. Пока они это едят, нет работников лучше, но стоит подержать их без нее несколько дней, как от человека остаётся лишь его тень, отец Тук посмотрел на меня так, словно готов был влезть в мою голову прямо сейчас. Я первый раз вижу перед собой человека, который провёл в таком месте месяц, и способен после этого сидеть и со мной разговаривать.
Я открыл рот, чтобы возразить, но не нашёлся, что можно сказать в свою защиту, зато у других идей оказался предостаточно.
Костер? деловито поинтересовался у священника Харальд.
Страх слегка кольнул, но тихонько, словно уже устал и всем видом показывал: да ну его!
Надо бы, поморщился отец Тук, но тут же добавил. Нет, как-то это все запутано чересчур. Нарочно не выдумать. Эй, юноша, в театре играть не приходилось? Нет? Ну ладно. Но вот что интересно: не мог тебе Вордо не сказать, что рано или поздно эльфы тебя найдут. В лесу должна была остаться вся компания. А они не хуже нашего могут ауру снимать, тем более с мертвецов. Ты же от них так бежал, когда чуть границу леса не проскочил?
От них, подтвердил я. Только Вордо меня научил, как сделать так, чтобы они мою ауру прочитать не успели.
Я сплю или умер, воскликнул вдруг старик, всплеснув руками. Что ты такое Вордо сделал, что он тебе столько всего выложил? От него иной раз слова не добиться. А тут такой говорун. Ну и? Чего он тебе присоветовал? старик заинтересованно замер у камина, уставившись на меня, от него несло недоумением и раздражением. Не томи.
Он получил мое слово, что я доставлю сумку его друзьям, сказал я. И не позволю эльфам управлять его телом после смерти.
Что мои собеседники напряглись, я заметил сразу. Только виду не подали. А вот в эмоциональном плане передо мной только что разорвалась атомная бомба, ну или два тактических ядерных боезаряда точно. Меня едва не сбросило со стула, но они даже не заметили, впившись в меня глазами.
Он сказал, что единственный способ не дать им прочитать мою ауру и не позволить завладеть его душойсильно повредить голову человека, закончил я. Тогда след пропадет за час, как у обычного предмета.
И ты раздолбил головы всем погибшим, включая эльфов? ошарашенно спросил Харальд, от него ко мне потянулись щупальца изумления и ужаса. И тому, что с необычным оружием тоже?!
От священника исходило нечто подобное, но гораздо более насыщенное, с чётко очерченными границами. Я даже боялся смотреть в его сторону, до того жуткая картина мне открывалась.
А он что, какой-то особенный? осторожно поинтересовался я, не понимая, что происходит. Его голова ничем особенным не отличалась. Если бы не его оружие, у меня ничего не вышло, только благодаря этой штуке, я закончил так быстро. Острая и тяжелая, как целое дерево.
Отец Тук поперхнулся и Харальд долго и аккуратно стучал ему по спине. Выглядели оба до крайности изумленными, но молчали, перебрасываясь таинственными взглядами.
Невидимые облака недоумения, страха и чего-то ещё, чему у меня пока не было названия, продолжали виться вокруг них, но уже не с такой интенсивностью.
Крикни, чтобы вина что ли принесли, старик, сгорбившись, опять взгромоздился на свой насест. Только не ту кислятину, что мне приволокли вчера. Если не понравится, допивать будешь сам.
Я не пью вино, укоризненно произнес Харальд, бросив в коридор короткое распоряжение.
Твои проблемы, пожал плечами отец Тук и обратился ко мне, но вопрос был задан Харальду. Вот скажи, у тебя там все такие, он покрутил в воздухе пальцами, необычные?
Настолько умных мало, сознался Харальд, поглядывая в мою сторону.
И то хорошо, отец Тук вздохнул и тут возмущенно рыкнул, ну и где же мое вино?
Он потер, лицо обеими руками, провожая взглядом исчезающего за дверью воина, потом повернулся ко мне. В глазах и всей позе читалось крайнее раздражение, а эмоции, которые он почти перестал контролировать, говорили об усталости и досаде. Страха в его чувствах я больше не видел. И откуда ты на мою голову взялся?
Из пещер, ответил я на риторический вопрос.
Ну и сидел бы в своих пещерах! мгновенно вспыхнул старик. Чего тебе там не сиделось? Жрал бы улиток, ему захотелось продолжить, но он сдержался. Наворотят дел, а старику разгребать, ворчал он, понемногу успокаиваясь. Уж лучше бы ты магом приличным оказался, вздохнул он. Сожгли бы и все, никаких проблем. А теперь
А что теперь? мне все сильнее хотелось узнать, что же такого я натворил. Вы можете мне сказать? Я ничего не понимаю.
В этот момент в кабинет вернулся Харальд с бутылкой вина под мышкой и двумя чашами в руках. Отец Тук уставился на бутылку подозрительным взглядом.