Но парни очнулись от нежданного прихода девушек и снова обратили свое внимание на стрельбище.
Митра ладонью раскрытой махнул на пораженный его стрелой щит, приглашая теперь Рарога. Тот подошел неспешно и встал точно там, где противник стоял: хорошее место. Вынул лук, стрелу. Пощупал ее, повертев меж пальцами: ровная, гладкая. Сам делал. Опустил ее удобно на кулак, в котором лук сжимал. Коротким движением поднял и спустил тетиву, не дав никому понять и рассмотреть, как все это случилось. Тренькнула сыромятная кожа возле щеки. Мелькнуло оперениеи стрела с тихим треском врезалась в хвостовик той, что пустил Митра. Воткнулась в солому, расщепив древко на две изогнувшиеся, словно лепестки, половинки.
Кто-то вздохнули снова все стихло на миг. Только Другош громко хлопнул в ладоши, не сумев сдержать гордости. Да и другие ватажники, зашептались многозначительно, не желая слишком громким гомоном совсем уж расстраивать гридей.
Ты, Митра, давай, в его стрелу свою всади тож! выкрикнули из гурьбы дружинников.
Беляна и Гроза переглянулись хитро, словно все ж Рарога поддерживали, но показать не хотели. Стрелец покачал головой, улыбаясь, и только подошел, чтобы вдругорядь силы и остроту глаз попробовать, как со стороны терема прибежал отрок, осмотрелся, откидывая волосы влажные со лба. Нашел Рарога взглядом и чуть ближе шагнул.
Княже тебя к себе просит. Говорить желает.
Что-то долго он думал. Казалось, что еще накануне вечером позоветрасскажет, зачем гостей к себе столько созвал. Рарог хмыкнул, немного жалея, что не удалось дальше в стрельбе посостязаться, и пошел за быстро удаляющимся мальчишкой, оставив остальных рядиться, сумел бы Митра его стрелу забороть или нет. Кто-то даже предложил все равно попробовать, да кметь отказался.
После еще попытаем меткости, бросил вслед.
А Рарог рукой махнул, как будто соглашаясь. И только почувствовать успел, пока совсем с дружинного двора не ушел, как острый взгляд ощутимо врезался ему в спину, прошелся вдоль хребта, заставляя обернутьсяхоть и не хотелось. Гроза отвернулась тут же, как он глянул через плечои на губы сама собой наползла улыбка. Непростая девица: такую в охапку взять хочется и сбежать туда, где не найдет никто. И от мыслей таких, что все сильнее голову распаляли, не так просто избавиться.
Князь встретил в общине, сидя на стуле с высокой спинкой, изрезанной медвежьими головами. Говорили люди, что и под стены города кости медведя зарыли. Что сам Велес позволили от того городу удача уж много лет сопутствовала. А особенно тогда, как вновь занял княжеский стол потомок славного рода.
Здрав будь, князь, Рарог подошел ближе и остановился, разглядывая Владивоя издалека.
Тот помолчал немного, как будто раздумывал, стоит ли отвечать на приветствие хоть что-то.
Поздорову, Измир, назвал его по имени, что тот открыл в тот день, как пришел в детинец впервые. Вот сколько слышал о Рароге кривотолков или кощунов от людей, никогда бы не подумал, что это ты и есть.
Надо было меня кметем в дружину брать. И не было бы кривотолков, тот приблизился еще немного, пытаясь вглядеться в лицо князя сквозь желтоватый полумрак.
Не надо было против рода своего идти.
Коли не пошел бы, так и до Волоцка не добрался. А тут вы меня тоже неласково встретили с воеводой твоим. А в дружину мне ой как хотелось, Рарог вздохнул сокрушенно. Пришлось свою заводить.
Владивой встал, чуть вскидывая голову. Обошел стол неспешно, размышляя о чем- то и покачивая головой. Совсем не изменился за те три года, что они не виделись. Ни седины заметной в волосах не появилось у князя от забот больших, ни морщин на суровом лице. А вот Рарога эти годы поменяли хорошенько. Но Владивой все равно сразу его узнал.
Я мог бы ватагу твою нынче же задавить, бесстрастно рассудил князь. Татю ведь не положено людям помогать. Татю положено было бы за княжну и выкуп у меня большой попросить. А ты ее домой привез.
Неправильный я, значит, тать, княже, Рарог хмыкнул, пытаясь разгадать, куда Владивой ведет.
Я и гляжу, что неправильный, согласился тот. Да и слыхал, что своих ты не грабишь, простому люду зла не чинишь. И на чужих землях тебя видят чаще, чем в моем княжестве. Потому давить я тебя не стану. Отблагодарю даже
Жизнью?
И ею тоже. Но если ты поможешь мне, Измир, Владивой остановился напротив, обойдя Рарога по кругу. Два лета уж русины не дают покоя купцам, которые по Волани держат путь на юг или север. Ловим их, конечно, но ватаги стали больше. Уже и остроги жгут. А купцы ищут другие пути. Для них здесь слишком опасно. Сам понимаешь, чем это грозит Волоцку. Да и весям.
Понимаю, чего же не понять, Рарог кивнул, выслушав рассказ князя.
Признаться, не думал, что об этом он пожелает поговорить. Но так даже лучше.
Так вот я хочу взять тебя на службу, продолжил князь. И себя отбелишь. И отцу отрада.
Отцу до того, белый я или черный, давно дела нет.
Зря ты так думаешь, Владивой вдруг хлопнул его по плечу ладонью, сдавил пальцами ощутимо. Он рад будет, если ты вернешься в род. Не татем, за которого стыдно. А тем, кто сможет его продолжить достойно. Тем, кто с князем будет дружен. И славой воинской не обделен.
Мягко стелет, подлец. И говорит-то все слова правильные, такие, которые каждый услышать захочет. Да кто в ватаге Рарога откажется из находника неприкаянного вдруг сделаться едва не кметем? Да Владивой не был бы князем, если бы в предложении его не нашлось бы несколько подводных камней. А то и целая гора, такая, что и киль поломает в щепки, и борта в стороны размечет.
Так чего ты хочешь, княже? Говори яснее. А то ведь я не на всякую дружбу соглашусь.
Ты много по рекам ходишь. Знаешь их хорошо. Много лучше других. И сражаешься умело. А потому мне нужна дружина, та, которая русь прямо на воде остановить может, пояснил князь. И взгляд свой холодный, серый, как озеро в ненастье, в конце припечатал.
И надо бы соглашаться немедлятак этот взгляд, суровый и ожидающий говорил. Предупреждал, что дурить и кочевряжиться не стоит, иначе гостеприимство и терпение правителя могут обернуться немилостью вмиг. Но легко такие дела не решаются. Много было задумано на это лето, и путь далекийпрочь из княжества Волоцкого был уже почти начат. Стало быть, ватажникам объяснять придется. Да и такой малой дружиной, как пожелал назвать ее князь, вряд ли можно долго гонять русинов. Потреплют, а там и замечать перестанут. Опасное это дело.
Я не один по рекам хожу, вновь заговорил Рарог после недолгого молчаливого раздумья. Со мной много людей. И решать не только мне. Потому я так тебе скажу: ты меня отпустишь сейчас. А как сойдет самое большое половодье, как соберу я остальных своих людей, тогда тебе свое слово скажу.
Половодье сойдет скоро. Я дам тебе время подумать, голос князя взрезался острой сталью. Терпение его уже подходило к концу. Но не слишком долго. И, если пропадешь, пожелаешь спрятаться, то следующая наша встреча не будет доброй.
Это смотря, как далеко убежать, бросил Рарог, больше чтобы правителя позлить.
Все нутро его сейчас противилось тому служить, кто уже прогнал его однажды, не посчитав достойным примкнуть к дружине и кметем назваться. Из-за тех дел, что его никак не касались, но достигли слуха и заставили отправить восвояси. Хоть и знал князь, что стрельцы лучше вряд ли найдутся среди его гридьбы. Сегодня это узнал и сам Рарог.
Ты ведь не собака безродная, Измир, напомнил Владивой о том, что Рарог хотел хоть на время забыть. Так было лучше, легче без нитей, которые тянули туда, где видеть его никто не хотел. Есть у тебя и отец, и брат младший. Захочешь, чтобы с ними все хорошо былоне убежишь.
Вот оно как
С того и надо было разговор начинать. Но я все ж подумаю.
Князь кивнул было, отпуская Рарога. Но когда тот уж почти до двери общины дошел, вдруг окликнул снова.
И сказать еще хочу, помолчал, сжав губы и продолжил:Ты к Грозе лучше и близко не подходи.
А ты отец ее разве, чтобы решать? осклабился Рарог.
Ух, зацепило-то как, аж в груди что-то вспыхнуло и закачалось от твердых слов князя, пронизанных еще более открытой угрозой, чем раньше.