Вечерело, но вроде еще рановато ко сну готовиться. Да и команды от Иванко и Добродько не прилетало. Диковато и загадочно.
Любава испуганно замерла.
Настала пугающая тишина и даже переговоров дружинных и фырканья коней не раздавалось. Тихо-тихо Да так, что не слышно птиц, шелеста деревьев, даже мухи с комарами и те куда-то подевались.
Почему так начала Любава, но Боянка предостерегающе закрыла ей рот ладошкой.
Послышалась возня. Кони испуганно рваной волной то копытами били, то коротко ржали. Над обозом сгущалась беда, и она страхом окутала девиц, жавшихся друг к другу.
Оружие, мрачно пророкотал Добродько, и тишину тотчас нарушил жуткий скрежет вынимаемых из ножен мечей, топоров и ножей.
Все! Мытрупы, обреченно процедила сквозь зубы Боянка. Говорила же я, дурная затея Нас каждый разбойник будет рад ограбить!
У нас дюжина дружинных, шепотом огрызнулась Любава. Сколько нужно разбойников супротив хотя бы одного нашего?
Хм, тогда может и выкрутимся, рассудила боярышня без особой уверенности.
За пределами повозки свист раздался, хруст, топот, звон металла, жуткие стоны, клокот, истошное ржание коней Любава содрогалась от шквала звуков и кусала испуганно губы, а когда померещился стон Иванко, не выдержала и украдкой, одним глазом, припала к порезу в брезенте.
Сначала не поверила, но в ужасе выхватывая общую картинку, насчитала больше двух десятков грязных разбойников в мешковатых, подранных одеждах. Они отчаянно кидались на дружинных, сомкнувших вокруг главной повозки защитное кольцо.
От ужаса Любава плохо различала поединки, все смешивалось в общую жуткую схватку, где разбойники не казались такими уж неумелыми. И даже вместо рогатин, мечи сверкали в лучах заходящего солнца.
Земляусеянная телами, как своих, так и чужих. Кровь, отдельные конечности, хрипы Аж в глазах мутнеть начало. Но когда все же совладала со слабостью и отыскала взглядом Иванко, даже безотчетно комкать брезент начала. Хотелось выскочить из повозки и встать плечом к плечу с любимым. Пусть увидит, что она не боится! Что доверяет ему свою жизнь! Честь
Митятич яростно отбивался от двух: крупного и невысокого. Разбойники были быстры и проворны. У одного меч короткий, а у другого к клинку и нож прилагался. Матерые, хитрые Не шибко на лесных грабителей смахивающие И от этого озарения дурнее стало. Неужто прознал Ратмир о том, что она по его землям шла?
Большого Иванко успел мечом рубануть, но тут со спины на него напал еще одинкоренастый, кривоногий. Закинул нож высоким размахом и прыгнул на Митятича.
Сзади!!! не выдержала ужаса Любава. Завопила так громко, что не только мужики обернулись, но и Боянка с Марфой на пол ухнули:
Дура! запричитала боярышня. Выдала нас! истерично принялась качаться, напоминая маятник. Убьют! Снасильничают!!! едва не драла на голове волосы, подвывая подруга.
Любава сама в ступор впала. Не привыкла, что вот так все безысходно и страшно, но от очередного звона железа шарахнулась вглубь повозки, где истерила боярышня и всхлипывала челядина, пока совсем рядом не раздался хриплый ор:
Девку! Девку схватите!!!
Марфа вытаращила обреченно глазищи, а Боянка побледнела, словно мертвец:
Вниз! ухнула на колени Любава и, обдирая ногти, усердно засопела, подцепляя секретную створку лаза под пол телеги. Прикусила губу от натуги, ведь девичьих сил не хватало. Слава богу, подруга очнуласьбросилась на помощь и вдвоем они смогли открыть ход:
Быстрее! кивнула Боянка княжне. Любава проворно юркнула в проем. Терпеливо дождалась, пока спустится подруга, которая усердно дергала следом Марфу. И только они оказались на земле, аккуратно сокрыли лаз.
Выползать из-под телеги сейчасв пик, когда народу тьманельзя. Надобно схорониться, чуть обождать, и как только ног поменьше мельтешить будетможно и деру дать. Прокрасться, по земле постелиться, а там
Любава села обхватила колени руками и испуганно таращилась в никуда, вздрагивая от каждого стука, крика и жутких угроз. Вокруг мельтешили ноги, раздавался звон оружия, отборная ругань, сопение, охи, предсмертные хрипы и стоны.
Но всхлипнуть себе позволила лишь, когда под колеса телеги рухнул разбойник. Тошнотворная картина Расширенные от ужаса и боли холодные глаза мужика, до сих пор сжимающего топор в руке, медленно стекленели. Из рассеченного от груди до живота тела буйно вытекала кровь, быстро впитываясь в землю. Ошметки одежды промокли от темной жижи а от вида кишок, робко показавшихся из глубокой раны хотелось блевануть.
Любава безотчетно прикрыла рукой рот, сглатывая рвотный позыв.
Покидающим сознанием разбойник цеплялся за жизнь, а поймав взглядом княжну, натужно не то захрипел, не то замычал. Говорить уже не могизо рта булькала и пенилась кровь, просачиваясь через бурую, куцую бороденку.
Чего уселась? зашипела Боянка, ощутимо толкая нерасторопную княжну в бок.
Ой, пискнула княжна, стукнувшись макушкой о низ повозки и тотчас пригибаясь к земле.
А, вот ты где? прохрипел басовито незнакомый голос, прогнав по телу волну безотчетного страха. Ого, да вас тут трое?! и в следующий миг Любаву дернули за щиколотку. Княжна шмякнулась лицом в землю, а пока отплевывалась, ее потянули резко и настойчиво. Она рьяно брыкалась, в ужасе цепляясь за кочки и землю буравя пальцами, но мужик, словно не замечая сопротивления, выволок жертву на свет божий.
Позади истошно визжала Боянка, ей высоко подвывала Марфа.
Грудь яро вздымалась, дыхание заходилось. Сердце лихорадочно скакало в животе, отдаваясь гулким эхом в голове. Любава извернулась и прытко лягнула разбойника, что есть сил, пытаясь освободиться от железной хватки. Но когда встретилась с глазами мужика, остро поняла, что влипла.
Оставаясь в хлипкой рубахе с задранным подолом, растрепанная и напуганная, она представляла собойто еще зрелище, и что самое ужасное, оно пришлось по вкусу разбойнику. Несмотря на окровавленную рожу и множественные раны, он похабненько ухмылялся и похотливо пожирал ее взглядом. Жадно сглотнул, облизал пересохшие губы.
Какая кобылка молодая да спелая! хрипло прошептал, нагло ущипнув до боли ягодицу княжны. Люблю таких объезжать!
Любава взвизгнула и вновь дернулась, свободной ногой заехав в мягкий живот разбойника. Очередная попытка освободиться провалилась, и даже хват не ослабила. Княжна отчаянно зажмурилась, понимая, что заскуливший от боли мужик, выходки не простит.
Ах ты, су*! над Любавой склонилась перекошенная от злобы свирепая мужская рожа, а в следующую секунду его огромный кулак прилетел в нежное лицо. Разноцветные искры полетели из глаз, мир окрасился черным. Никто никогда не смел притронуться к княжне и пальцем, так что неземные ощущения она испытывала впервые, а они в свою очередь, принесли небывалое чувство безмятежной свободы в нигде
ГЛАВА 1
22 года назад
История Твердомира
Род Радомира Минского: жена Зорица, сын Твердомир
Матушка Твердомира умерла, не выдержав десятых родов, начавшихся прежде времени. Ни Домовой, ни священный Огонь очага в этот раз не пришли к ней на помощь. Рождение, как и смерть, открывало невидимую границу между миром мертвых и миром живых. И Зорице там оказалось куда спокойней, вот она и решила не возвращаться, оставив на руках безутешного князя еще одного сына.
Княжич родился хилым, мелким, с тонкой, синеватой кожей. Дышал на ладан, так и не издав звука, приветствуя свой новый мир. Повитуха устало скривилась. Отошла, брезгливо вытирая ладони о подол выпачканного кровью передника, всем видом показывая, что младший княжичне жилец.
В этот раз не поднялась у князя рука на слабого младенца. Плюнул в сердцах, перерезал пуповину на топорище, и передал сына в руки главного своего телохранителя, кто в трудный час не оставлял своего князя наедине с горем.
Возможно именно страшное оружие и мощь воина-наставника дало младшему княжичу силу жизни. А может судьба уже писала в книге судеб очередную историю СИЛЬНОГО человека.
«Каков князь, таковы и воины!»рассуждали крестьяне. Радомир норовом был строг, но справедлив. Правда, лишний раз за советом или за помощью к нему обращаться не спешили, стараясь с мелкими проблемами справляться сами. Сыновей князь воспитывал в строгости, вот только мальца видеть не желал. Своим видом он напоминал любимую жену, расковыривая рану в сердце и душе.