Мелисса несколько дней пыталась найти ответ на последний вопрос.
Я считаю, снова говорила девушка Рэйну, вернувшись на своё место на его голове, если бы ты любил меня, то не стал бы магией заставлять так мучиться от того, что ты взаперти. С другой стороны я ведь знаю, что ты не такой, как все ты мог распланировать и сделать всё таким образом чтобы я выручила тебя из плена, повинуясь чувствам. Ты же знал, что Сапфир сделает это с тобой, она помолчала и кивнула сама себе: Да. Так и должно быть. Однако Нет. Ты просчитался, мой дорогой. Я настолько тупа, что до сих пор ничего, абсолютно ничего не смогла придумать для твоего спасения.
Она помолчала.
Кажется, я действительно тупее вашей Несравненной Морганы Аргиад, сделала вывод крылатая. Я круглая дура. И это тоже не даёт мне спать спокойно. Я чувствую себя виноватой, пожалуй. Перед тобой. Была бы я умна, как Шерил, например, или принцесса Кассандра, я бы непременно вытащила бы тебя. Может даже сразу же. А так я как будто это из-за меня. Каждый лишний день, который ты проводишь здесь. Каждый лишний деньна моей совести. Я давно должна была тебя вытащить! Как думаешь, что это, как не чувство вины? Дай угадаю: ты бы сказал мне, что я не дура, просто излишняя эмоциональность затмевает мой разум. Смешно. Молчишь? Ну и правильно, милый Рэйн. Давай помолчим.
Странно, но никто в глаза не осуждал её за то, что она болтала с Рэйновым камнем. В разные дни её видело множество жителей столицы, может даже кто-то и слышал какие-то её слова. Но, тогда, когда на крылатую были готовы посыпаться вопросы и мнения, герцог Пэмфрой, которому его мать, Шерил, выразила как-то свою обеспокоенность по этому поводу, сказал, что для неё, Мелиссы, такой "разговор с памятником" даже полезен. Мол, блокируясь от внешнего мира своей духовной близостью с другом детства, выраженной внешне, физически, она отбрасывает свои гнев и ненависть. И только так её душа отдыхает от демонов.
Мелисса поверила знатоку. И все поверили. Так в Ньоне появилась странная достопримечательностьсестрёнка губернатора, болтающая с памятником.
Только один раз Мелисса задумалась о том, слышит ли её Рэйн. И сама себе ответила отрицательно, хотя раз за разом её рассказы принцу дождя становились всё более и более подробными, включающими даты и числа, описания и впечатления. В хорошие дни она читала ему свежую литературу и информационные листки. Приятно надеяться, что тебя слушают, как никто до этого времени и как никтопосле.
В том же 247-м, в дом Роджера надолго вернулись гнев, обида и тоска. Сапфир решил наградить принца-перевёртыша Колина Ханта за поддержку в принсипате. Берилл во исполнение договора надлежало выйти замуж за давнего поклонника.
Несмотря на то, что Берилл было обещано, что через пять лет контракта её отпустят домой, она была против замужества. Высказываясь, она подробно объяснила свою позицию и была очень тверда, отстаивая личную свободу. И чем больше Сапфир настаивал, тем больше характера проявляла крылатая, которую полторы тысячи лет считали полностью безразличной к чему бы то ни было кроме страстной любви к царству растений.
В середине весны Колину Ханту объявили, что контракт всё же невозможен. После всех попыток перевёртыша добиться своего, клан решил, что одиночество Берилл осталось с ней навсегда.
А в первый летний день принц-перевёртыш похитил крылатую.
Он пришел, тогда как обычно, помочь ей в саду.
Было ли это внезапным решением, или же нет? Может быть. Тем не менее, после недели отсутствия Берилл, она приехала во дворец Точки Соглашения, и с полным безразличием на лице подписала брачный контракт с самым молодым из принцев-перевёртышей.
Молодёжь узнала, что имя принцапрозвище, данное людьми. На самом деле мужа Берилл звали Акшен-до Накхана. Таким образом, Мелисса стала племянницей эрц-принцессы Берилл Накханы.
Эрц-принцессе было разрешено приезжать к Си когда угодно и насколько угодно, и она пользовалась этим, но не злоупотребляла. В основном потому, что на холмах над дворцами мужа она решила разбить цветники. Места там оказалось куда больше, чем в саду Роджера, и фантазия Берилл, наконец, получила полную, ничем не ограниченную свободу.
Получив крылатую в жёны, Хант так не смог влюбить её в себя, хотя драконы не верили в это. "Видимо сильверстоунские леди влюбляются только после сильных потрясений", шутили тогда многие. Лучший мечник действительности среди перевёртышей, Колин Хант, был повержен. Вспоминали другого лучшего мечникапредыдущегокрылатого Роджера Кардифа, всякие надежды которого на личное счастье так же были немилосердно искромсаны неизменной холодной неприязнью Шерил Чедвик.
Как раз в третий год контракта Берилл с Хантом закончился контракт Игрейны и Классика. Говорили, что на одном из вечеров в Кер Глассе Дан-на-Хэйвинов принц Колин Хант сделал предложение Игрейне Пятой. Он единственный не стал ещё отцом драконов или хотя бы одного, так что в этом была какая-то логика. У Игрейны как раз было бы время на отдых до конца неудачного контракта Ханта с Берилл.
По всему было видно, что Сапфир этого не предвиделтак был уверен в том, что Берилл ответит на чувства Ханта. Подрастеряв свою уверенность, Сапфир употребил все силы на то, чтобы не дать новым драконам появиться на свет. Принцесса Дан-на-Хэйвин готова была подписать контракт в день предложения, ведь быть замужем за перевёртышемэто значит надёжно скрыться в подземных дворцах и быть круглосуточно охраняемой настолько хорошо, насколько это вообще возможно. Охраняемой от Сапфира. Но ясновидящий воспользовался способностью и умом и подписание контракта застопорилось. Шедшая в то время скрытая холодная война больнее всех ударила по Игрейне. Принцесса стремительно таяла на глазах, будто теряла волю к жизни, будто кто-то изводил её, делал существование невыносимым. Судя по тому, что с того дня, как Хант отступился, Игрейна сразу начала оживать, Сапфир оказался именно тем, кто по-настоящему готов был пытать, травить и убивать ради своих целей.
С того, 250-го года, Игрейна начала по-настоящему сильно бояться и ненавидеть Сапфира, потому что он показал, что может пользоваться и самыми нечестными средствами и что управлять им, пользуясь женскими уловками, невозможно вовсе.
С того, 250-го года, клан Оллуа потерял свою силу и место в принсипатепоследний из них мужчина был замечен в полном отсутствии желания заводить потомков, а так же в пороках, несовместимых с возможностью когда-либо занимать престол. В результате резко и жёстко обозначилась принадлежность всех членов принсипата к одному из двух блоков. К блоку перевёртышей и Игрейны или к блоку крылатых и фитов.
Блоки, названные Чёрным и Белым, враждовали с тех пор, но не очень жёстко. Члены кланов принцев сталкивались друг с другом словесно, но, помня поединок Рэйна и Ретта Адмора, не решались бросать друг другу призывов взяться за оружие. Любая фраза, сказанная не вполне однозначно, трактовалось противниками негативно, но дружеские связи между крылатыми и перевёртышами, возникшие после войны, так и не разрушились. Самыми яркими персонами стали Сапфир, Классик и Игрейна. Сапфир активно занимался законотворчеством, а Классик не менее активно противостоял давнему врагу, но делал это в свойственной ему больше, чем всем остальным, принцам-перевёртышам, манере: выдвигая вперёд себя по какой-то причине привлекательную для ясновидящего женщинуИгрейну. Она говорила именно то, что хотел сказать Классик. Она не вполне была его игрушкой. С переменным успехом принцесса Дан-на-Хэйвин отстаивала и собственные интересы, и интересы людей, но и перевёртышейтоже. Любая другая женщина на её месте не справилась бы. Не потому, что Игрейна была так уж умна, а потому что странным образом именно она воздействовала на Сапфира. Однажды, кто-то пожелавший остаться неизвестным, сказал: "Если бы у Клервинда не было бы системы лун, влиянием своим разогревающей его недра, планета покрылась бы льдом, ибо излучение ближайшей звезды очень мало. Так Сапфир Сильверстоун двигает нас всех вперёд с огромной энергией потому, что ему не дают отдохнуть Классик, медленно кружащий вокруг, и Игрейна, более быстрая и близкая к Сапфиру. Как Клервинд и его луны". Кто бы ни привёл этот наискучнейший пример, его инкогнито сохранили из уважения хотя бы к тому факту, что сказавший такое сам тут же признал себя страшным занудой.