Меня словно в кипяток окунули.
Какая тебе разница? Я уперся в подлокотники, быстро вставая.
Ну, ну, не уходи. Он поднялся и вмиг оказался у кресла, возвышаясь надо мной, но и не подходя слишком близко. Погоди, человек. Давай просто обсудим этот феномен. Я любопытный исследователь, оторванный от своего дома и занятия. И все из-за обещаний глупой человечки, которая бросила нас в отвратительном городе в неизвестном, утомительном ожидании. Я скажу тебе прямо: она меня раздражает, а вот ты, несмотря на расу, восхищаешь.
Если она тебе не нравится, скажи ей об этом так же прямо. Я все-таки попытался встать еще раз, но Ромиар выставил перед собой руки, показывая раскрытые ладониникакого амулета в них не было. Почему-то это подкупило.
Послушай, мотнув рогатой головой, сказал он требовательней, в твоей проблеме может скрываться решение моей.
О чем он говорит?
У меня нет проблем, кроме тех, которые возникли из-за твоих обещаний. Эта не Асфи обещала мне силу, а ты. И вот скоро полнолуние, а мы до сих пор сидим на месте и чего-то ждем.
Я говорю о другом, он беззаботно отмахнулся. О том, что тебя считают дураком.
Зря я сюда пришел, выдохнул я; во мне нарастала злость. Пойду разыщу Елрех, она не считает нужным макать меня в гниль, которая живет во мне.
Нет, сядь! приказал Ромиар. Сядь, духи Фадрагоса! Дай мне возможность нормально изъясниться. Уж прости, что я не имел опыта дружить с низшими расами и мне трудно не опуститься до заискиваний! Тебя ведь они обидели?
Я не обижен.
Хорошо, уязвлен. Он потер губы и жестом попросил подождать. Я не хотел, Кейел. Помоги мне подружиться с тобой.
Я поддался уговорам. Он без промедления ухватил ближайший стул и поставил его напротив. Сел на него так, что мне стало неуютно в кресле. Есть существа, созданные роскошью, те, которые даже в деревне, в грязи, будут нести с собой роскошь. Нести ее в себе. Я из других, я никогда не стану ровней ни Ромиару, ни Тигарду.
Ромиар сцепил руки в замок, закинул ногу на ногу и, обмотав хвостом одну, по привычке застучал по ней белой кисточкой. Вздохнув пару раз шумно, опустил голову и заговорил:
Не люблю ходить вокруг да около. Знаешь ли, привык приказывать. Послушай меня, Кейел, я наблюдал за тобой еще в деревне, и никак не мог понять, почему тебя считают дураком. Не злись, мгновенно попросил и, обводя пальцами свои щеки, пояснил:Когда ты злишься, у тебя сильно напрягаются скулы.
Я попытался расслабиться и отстраниться от его слов, словно они касались не меняэто всегда немного помогало. Он наверняка не хотел упускать возможности, поэтому продолжал говорить в спешке:
Еще собирал сплетни. Я ведь благодаря им многое понял о тебе, но еще больше о жителях Солнечной. У тебя никогда не возникало мысли, что это не ты дурак, а все вокруг тебя дураки?
Я сглотнул, глядя на него. Воспоминания обид, вызванных непониманием и оставшихся далеко позади, испортили настроение. Тогда я был ребенком и все обходилось обычной поркой, иногда запиранием на несколько рассветов в холодной кладовой. Да, такие мысли и стали постепенно разрушать мою жизнь и жизнь моей семьи. И эти мысли, и многие другие Скверные мысли.
Ты можешь рассказать, с чего все начали считать тебя Он не закончил вопросхмыкнул и поморщился. У меня едва язык поворачивается называть тебя дураком.
Во мне от его слов рождалась надежда, но вспоминать все равно ничего не хотелось. Я долго забывал, учился не присматриваться к миру, и это давалось трудно, а теперь Вотсидит передо мной исследователь, беловолосый шанниэрд, и хочет услышать от меня ту чепуху, которой в детстве была забита моя голова. Я взрослел, а избавляться от скверных мыслей становилось лишь сложнее. Ими хотелось делиться, их хотелось отстаивать, но я понимал, что за этим последует.
И чем тебе это поможет? тихо спросил я и гораздо громче добавил: Знания о моем позоре и скверном разуме, чем они тебе помогут?
Он хлопнул себя по лбу и широко улыбнулся.
Да, это верно, смеясь, произнес он. Прошу тебя откровенничать со мной, но даже не объяснил, почему для меня это так важно.
Я против воли улыбнулсятак не шел ему этот образ простака. Умирающее Солнце проникало в комнату и подсвечивало белые волосы, делало серую кожу теплее. И в этот же миг я будто смутно узнал в нем кого-то другого. Такое чувство иногда возникало, будто я уже проживал этот миг. И вот сейчас передо мной сидел кто-то, кто был важен мне и у кого я многому научился. Я откуда-то точно знал это. И теплое чувство Могут ли быть воспоминания о ком-то так сильны, чтобы переноситься из жизни в жизнь? Но миг ушел, и передо мной остался только беловолосый шан'ниэрд.
Я выдохнул разочарованно и, устроившись в кресле удобнее, заметил:
Ты переигрываешь.
Я не хотел, он мгновенно перестал улыбаться.
Я не упрекаю, успокоил я, а подсказываю. Ты попросил о помощи, сказал, что хочешь подружиться. И я помогаю.
Он некоторое время сидел с серьезным видом, а затем снова улыбнулся, но куда более естественно. Постучав пальцем по серому лбу, сказал:
Видишь, я уже забыл об этом, а ты запомнил, да еще и подстерег момент, чтобы припомнить. Я не говорю, что только это и есть показатель твоего ума Снова хмыкнул. Опять отхожу от темы. На самом деле, боюсь, что ты сбежишь. Ты вспыльчивый. Кулаками, как я понял, размахиваешься не всегда, но от разговоров убегаешь часто.
Не люблю выслушивать оскорбления.
Наверное, я не смогу тебя понять. За всю мою жизнь меня оскорбляли только две девушки, он усмехнулся. Чувствую, мне еще предстоит проникнуться этой несправедливостью.
Только две девушки Он постоянно сидел взаперти, в доме, где богатство приедается и за пару рассветов.
Это сложно? полюбопытствовал я. Жить взаперти.
Я думаю, ты и сам знаешь, каково это.
Его вопрос застал врасплох. Еще не осознав его, я понял, что он странно отзывается во мне. Я опустил голову.
Кейел, твой случай не удивительный для Фадрагоса, голос исследователя звучал так, словно он извинялся, но так сложились обстоятельства, что я разглядел его только в Солнечной. На твоем примере. Я стал сторонним наблюдателем за вами и скажу тебе опять же прямо: для меня вы там все идиоты.
Он сложил руки лодочкой и поднес к губам. Ненадолго закрыл желтые глаза, а после сказал мягко:
Я не принижаю деревенских. Это говорит не мое высокомерие, а моя обида. Ты ведь уже расспрашивал, чем я занимаюсь в гильдии. Ты, как пришел в себя после болезни, каждый рассвет интересуешься исследованиями, будто у тебя имеется масса вопросов ко мне, но ты никак не наберешься смелости задать их. И я сомневаюсь, что тебе мешает страх. Думаю, в нас с тобой корни проблем сидят гораздо глубже. Они где-то там, нахмурившись, постучал по лбу. Тебе с детства говорили, что ты глупый и у тебя скверные мысли? Это ведь не твои слова. Кто так назвал твои мысли?
Мне не нравится этот разговор, вместо ответа признался я.
Никому не нравится, когда кто-то расковыривает нарыв. И мне тоже не нравится, Кейел. Они, Ромиар склонился и вдруг, указав на дверь, перешел на громкий шепот, свалились мне на голову, когда Луна была в самой силе. Приставили кинжал к горлу и толком ничего не объяснили. Асфи Эта человечка не стала сразу говорить мне о своих планах, а лишь создала вокруг рой вопросов. Она ушла, а я остался один на один осознавать, насколько это может быть правдой: яи Вольный. Ты видишь меня? Выпрямился, вскидывая рогатую голову. Разве я похож на Вольного?
Я усмехнулся. Мне не удавалось представить себя Вольным, а его и подавно.
***
Аня
Это все с самого начало было лишь в моих фантазиях.
Замок из песка стоял у лазурного берега моря. Волны накатывали, освежали, умиротворяли, удерживая огонь внутристремление к свободе, тягу к выходу за рамки. И замок этот был выше меня, больше, крепче. Мой замок. Волны не могли навредить такой громадине; они лишь питали его влагой, склеивали песчинки. Я жила в этом замке: из одних окон любовалась морем, на котором людитакие как я, но лучше, сияли счастьем. Глядя же в другие окна, выходящие на острые скалы, замыкалась в себе и быстро отворачивалась, стремилась забыть, что видела. Кого видела С детства училась не замечать их. И каждый раз, как кто-то подводил меня к этому окну и заставлял смотреть на давящую размером и чернотой скалу, злилась, ругала прозревшего и уходила, виня его в нарушении моего спокойствия, придумывая ему ругательства.