На столе появились железные кубки, а бутылка, разлитая на пятерых, опустела до дна. Однако никто к выпивке прикасаться не спешил. Главарь опять скреб спицей по столу, разбавляя тишину раздражающим звуком.
Ты спросила, почему за Фаррда никто не вступился, наконец-то произнес васоверг, мгновенно заинтересовывая меня затронутой темой. Я отвечу.
Склонился над столом еще ниже.
Потому что уже все знают, как мало мне осталось до победы в войне. Долина Драконов вот-вот станет моей, и тогда, поморщился, сгибая спицу в кулаке, будто соломинку, я убью этих трусов, претендующих на священное место вождя. И вождя убью. Он слишком долго оскверняет Солнце своей трусостью. Никого не оставлю. Я сниму с них кожу, срежу мясо, доберусь до их черепов и выброшу на площадь Жатвы. Только там им и место. Этим трусам!
Я вздрогнула от громкого крика, сильнее втягивая голову в плечи.
Всего лишь жалкие трусы и слабаки. И своей жизнью среди нас они оскверняют нашу расу.
Он замолчал, и тишина зазвенела в доме. Ни шелеста сквозняка, ни шороха Я слышала свое дыхание и опасалась, что он тоже его слышит. Оно было неровным, пугливым, наверное, присущим таким же слабакам, которых он, без сомнения, ненавидил. Каждый мускул в теле дрожал от напряжения. Язык невольно изгибался в пересохшем рту, в любую секунду позволяя произнести первую букву имени духов испепеления. Я боялась, но знала, что Ксанджи успеют превратить в пепел хотя бы одного-двух васовергов прежде, чем они доберутся до меня.
Затянувшуюся паузу хотелось заполнить вопросами, уточнениями, но под царапающим взглядом стальных глаз чувство самосохранения вопило о том, что следует молчать. Украдкой наблюдая за остальными васовергами, я непроизвольно стремилась повторить их покаянную позу: опустить ладони на стол и свесить голову. Но злость, очнувшаяся вместе с криком главаря, ворчала, грела грудь изнутри, будто в ней непрестанно ворошили угли, и мешала покориться страху всецело.
К сожалению, ни откровения, ни подробности, на которые я втайне рассчитывала, не прозвучали. Зато мне выдвинули еще более загадочное условие:
Вероятно, мы можем помочь друг другу в наших войнах, спокойным тоном произнес васоверг, и я осмелилась уставиться на него. Он и впрямь выглядел абсолютно спокойным, хоть и кривился, будто обдумывал маленькую неприятность. Но мне нельзя осквернять свою ярость, связываясь с кем попало. Как тебя звать?
Асфи, коротко представилась я, снова откладывая все вопросы на потом и просто ожидая продолжения неясного монолога.
Твое имя мне ни о чем не говорит. Ты чем-нибудь известна, Асфи?
Нет.
Как я и думал, нахмурившись, кивнул он.
Остальные, расслышав мягкость в его голосе, подняли головы и расслабились. Я тоже постаралась незаметно поводить плечами, сбрасывая напряжение и оцепенение.
С моей стороны будет глупо доверять тебе, Асфи. Ты согласна?
Я кивнула. Он продолжил:
И это мешает нам с тобой. Я даже не могу назначить цену за мою помощь тебе. При этом если ты не соврала мне о ваших со Стрекозой отношениях, то эта цена покажется тебе смехотворной. Но для меня твоя услуга, при удачном раскладе, может оказаться бесценной. И я буду еще глупее, если не воспользуюсь подвернувшейся удачей. Ты ведь понимаешь меня, Асфи? Я же вижу, что у тебя есть опыт в таких делах.
Я понимаю тебя, негромко заверила я, не выпуская из внимания ни единого его слова.
Поэтому мы подойдем к нашему сотрудничеству издали. Обезопасим его для обеих сторон. Решай сама, как мы с тобой поступим, Асфи, он облокотился на одну руку и посмотрел в мое лицо пристально, строго. Ты вправе сейчас встать и без вопросов уйти из моего дома. Архаг, глянул на насмешливого брюнета, откроет тебе замки и двери. Потом делай, что хочешь: сама пробирайся в центр Васгора через кандаррхор, ищи нового информатора, выпытывай у него подробности о Стрекозе Сама разбирайся со своими делами. Либо, провел толстым пальцем по оставшимся от спицы царапинам, ты остаешься тут, со мной, до ритуала Ярости и участвуешь в нем. Я дам тебе свое дозволение пройти на священное плато и подскажу, кого тебе вызвать на бой. У нас много слабых воинов, которых даже ты убьешь без особого труда, и тогда никто не посмеет до следующего ритуала считать тебя всего лишь жалким человеком. Никакой уважающий себя васоверг не обманет тебя и не потребует с тебя унизительную плату. Ты же знаешь: Солнце напитает нас яростью, которую нельзя осквернять неуважением.
Я не знала, но остерегалась показать эту неосведомленность явно важным ритуалом. Мне придется убить? Может, есть шанс схитрить. Везде есть лазейки, но для этого надо знать правила и законы. Пока я пыталась осознать условия и взвесить их, попутно абстрагируясь от привычной морали и нравственности, главарь поднял кубок. Васоверги незамедлительно последовали его примеру.
Меня зовут Дарок, Асфи, представился он. И тем же тоном приказал:Подними свой кубок.
Железо тронуло пальцы холодом; кубок оказался настолько тяжелым, что рука затряслась. Ну не от нервов же она дрожит. Сколько можно бороться с собой? Рано или поздно человек ко всему привыкает. Когда же к Фадрагосу привыкну я?
И за что мы пьем, Асфи? Дарок растянул широкие губы в улыбке и изогнул брови. За короткую приятную встречу или за начало нашего союза?
Глава 16. Рождение дружбы. Защита стереотипов
Кейел
И вы изучаете весь мир? переспросил я.
И не только по деревенским легендам, дополнил Ромиар, шутливо хвастаясь.
Он улыбнулся, подошел ближе и присел на край стола. Высокая тень упала на карту, которую я разглядывал. Весь Фадрагос на квадрате бумаги.
Я видел карты и до этого, но не такие плотные, не такие разборчивые и без причудливого обрамления по краям. Не только карта, но и все тут было другим, непривычным. Деревянная мебель, отшлифованная до блеска и покрытая тонким слоем красноватой смолытакую мы делать еще не научились. Мягкий матрас на широкой кровати и вовсе вызвал в первые две ночи проблемы со сном. Прозрачная посуда, красиво мерцающая, когда на нее падал светиз нее было совестно есть. Странные картины, мозаика на полу у входа, разрисованные цветными красками потолки и стены, обтянутые темной тканью с серебряными узорами Выходит, так выглядит богатство. Потрясающее воображение, броское в первые рассветы и почему-то быстро блекнущее.
Я могу научить тебя читать, предложил Ромиар. Только попроси об этом.
Я отдернул руку от витиеватых символов. Расположение местности на карте подсказывало, что это должно быть какое-то название на виксартских землях.
Зачем? я развалился в кресле, поглаживая пальцами подлокотники и задевая приятную на ощупь ткань. Ромиар сказал, что она называется бархатом. Бархат Запомнить бы, а перед возвращением домой раздобыть рулон такой ткани. Порадовать своих женщин, хоть как-то сгладить перед ними вину. В Солнечной умеют читать только староста и переселенцы из городов. Остальные обходятся и без этого умения. К тому же у нас нет ни свитков, ни книг.
Мы собираемся в долгое путешествие, Ромиар улыбался дружелюбно. Ты мог бы многое узнать о мире из разных записей. У меня есть доступ к огромной библиотеке.
Его предложение подкупало и звучало великолепно, но Почему согласиться так трудно? Словно признаться в очередной неполноценности. Хотя в поведении Ромиара по отношению ко мне не было унижающей насмешки. Он даже никак не упрекнул меня за то, что я без стука вошел в его комнату и без разрешения сел в его кресло. Да и за все время, что я жил в его доме, он всегда относился ко мне с нескрываемым уважением, едва ли не с почтением. Сначала я думал, что он именно так и выказывает пренебрежение к деревенщине, но Елрех никак не одергивала шан'ниэрда, а, наоборот, поддерживала. Елрех же я верил; она оставляла о себе только хорошие впечатления.
Почему ты так милостиво настроен ко мне? прямо спросил я. Бровь задергалась, вынуждая приложить к ней пальцы.
Шан'ниэрд нахмурился. Он молчал несколько мгновений, буравя меня тяжелым взглядом, а затем скрестил руки на груди, застучал хвостом по штанине и поинтересовался:
Тебя ведь еще в детстве окрестили дураком?