Хватка Кинши была неожиданно крепкой.
Иди сюда, Ибрис.
Ты, кажется, забыл
Мне плевать, что ты ничего не чувствуешь. Главное, что чувствую я
Кинши, нет, как можно спокойней сказала я. Ты не до конца понял меня. Если попробуешь сделать этоя как бы заражу тебя нечувствительностью Даже если ты будешь внутрипочти ничего не почувствуешь.
Да неужели?
Я знаю, ты не насильник, сказала я, сжимая его руки. Прошу, давай будем просто друзьями
Ибрис, не хитри! Ты прекрасно понимаешь, что удовольствие можно доставлять не только обычным способом, но и руками или губами, например.
Если ты хочешь, чтобы меня на тебя стошнило
Хватка его сделалась больной.
Сейчас мне не нужны от тебя сны.
Может, тебе массаж сделать? ухватилась я за последнюю возможность его образумить. Будет приятно.
Хм, взгляд Кинши смягчился. Ну, давай попробуем.
Я со вздохом скинула плащ и осторожно, стараясь лишний раз не коснуться его кожи, стянула с мужчины майку. Он сам снял штаны, и я сказала:
Ложись. Главное, не забудь лекарство принять.
Знаю.
Последний раз я массировала плечи Цхари незадолго до его смерти, и эта память была мучительной. Кинши мог бы стать мне другом, братом, кем угодно, но не возлюбленным. Самое страшное, что ещё несколько таких вот праздников, и он не согласится на массаж, желая попробовать недосягаемое удовольствие
Но в этот раз мужчина быстро уснул, и я, побродив по дому и немного поев, поняла, что большая часть комнат для меня недоступна. В том числе, у меня не было шанса сбежать на одной из летучих машинони все активировались хозяином. Мне очень хотелось спать, но уснуть не получилось: разболелась голова. Я раз за разом погружалась в гадкую мутноту, похожую на ту, что была во сне у Кэн Юта, и в итоге отключилась на оранжевом диване уже под утро.
Но отсыпаться до обеда ни мне, ни Кинши не грозило: к нам пожаловал неожиданный гость, а, точнее, гостья. И пока мужчина, зевая, одевался, мне пришлось принимать её в гостиной.
Меня зовут Амэс, представилась миловидная, с густым пучком каштановых волос, девушка.
Глаза у неё были серо-голубые, ничем особенным не выделяющиеся, но я почему-то сразу поняла, что это линзы.
А яИбрис, рада знакомству. Прошу, проходите, Кинши сейчас спустится.
Я приехала к тебе, сказала девушка.
Подобное заявление я восприняла как всегда настороженно, хотя в глазах незнакомки и не было опасных, отталкивающих чувств.
Не понимаю
Поблагодарить за то, что спасла Сезри, сказала Амэс. В последнее время его преследовал один и тот же кошмар, и лекарства не помогали. Но сейчас он пришёл в себя и говорит, что Чёрного гонщика поблизости нет. Ты ведь его видела, не так ли?
Да, растерянно отозвалась я. Но я не уверена, что именно на образ повлияло По правде, я выдавила из себя всего несколько слов
Но их хватило! улыбнулась девушка. А, Кинши, здравствуй. Тебе привет от Сезри.
Как он? спросил мужчина, подходя и кладя руку мне на талию.
Гораздо лучше. Ещё немногои снова в седло!
Отлично, с улыбкой отозвался Кинши. Хочешь позавтракать с нами?
Не откажусь, кивнула девушка, и мы прошли в квартиру.
Кинши и Амэс, очевидно, были давно знакомы. Они общались свободно, несмотря на то, что мужчина выглядел не лучшим образом и явно был не в настроении принимать гостей. Но с девушкой он вёл себя дружелюбно.
У меня едва хватало сил сидеть прямо, и я знала, что Амэс это заметила. Наверняка она сделала свои выводы, но девушка за время завтрака не сказала ни единой грубости и вообще была очень милой. Наверное, она пока что была единственной тэарой, от которой не исходило обжигающее самолюбие. И я, слушая её рассказ о Сезри, вдруг ощутила в интонациях и произношении слов нечто знакомое.
Амэс была айруной! Каким-то образом перекрасившая волосы, вставившая линзы, она, тем не менее, не смогла бы скрыть свою сущность от соотечественницы. Ипонимала это. Более того, мне казалось, что девушка хочет, чтобы я её раскрыла.
В следующий раз приедем к вам в гости вдвоём, пообещала она, когда мы закончили трапезу. Ибрис, ты не проводишь меня?
Кинши насторожился было, но скрыл свои эмоции за улыбкой.
До встречи, Амэс. Привет летуну.
Непременно передам. До скорого, отозвалась девушка, и мы покинули кухню.
По коридору к её прэру мы шли молча, но возле машины я не выдержала:
Ты
Да, тихо отозвалась она. Как и ты. Это Сезри мне помог скрыться. Ты не бойся, у меня блокиратор стоит, Кинши не подслушает. Когда Сезри придёт в себя, мы сможем забрать тебя, если захочешь.
Да, пробормотала я, радуясь удаче, хотя и не спеша новой знакомой всецело доверять. Но Кинши вряд ли отпустит
Уверена, Сезри сможет его уговорить. Ты, главное, держись! Кин не так жесток, как некоторые. Просто постарайся не сердить его.
Ну да, невесело усмехнулась я. Спасибо тебе.
Нет, это мы тебе благодарны. Не знаю, как, но ты победила тот образ, Ибрис.
Она сжала на прощание мою руку, и, сев в прэр, быстро скрылась вдали. Ну а мне пришлось вернуться к мужчине, который пил какой-то шипучий напитокнаверное, лекарство.
Значит, всё-таки можешь избавляться от нежелательных образов. Ну, об этом мы пока никому говорить не будем.
Я кивнула.
Твой друг в надёжных руках.
М?
Я про Амэс.
А, ну да. Они, кстати, три года уже вместе. Для гонщика это долгий срок.
Просто в ней есть доброта, которой сейчас очень не хватает. Она не похожа на избалованную, истерзанную богатством: скромный облик, искренняя улыбка
Неужели? скривил губы мужчина, и я поняла, что сейчас узнаю много интересного. Доброта бесполезна, Ибрис. Что она даст мне, и что она дала тебе? Ты говоришь: богатство разъедает нас изнутри, но разве бедность не убивает медленнее и мучительнее? И что ты, бедная, но честная, чистая душой, смогла сделать для своей семьи? В то время как я могу поддерживать близких и друзей на расстоянии, обеспечивая их всем необходимым!
Я выпила стакан воды, надеясь, что в висках перестанет пульсировать гнев.
Я сдержала своё обещание, Кинши. Я жива. И когда они были живы, я делала всё возможное, чтобы сохранить достоинство. Не будь мы теми, кто мы естьмы бы не могли называться семьёй. Семьяэто ведь не просто кровная связь, не только вместе проживающая группа людей. Нас объединяли мечты и стремления. Знаю, у многих в городе всё иначе, но айруны черпают силу друг от друга. Поэтому, когда одному больнодругие могут разделить с ним эту боль, и тем самым облегчить его страдание. Мы не идём разными путями, мы движемся к избранной цели по одной дороге все вместе, при этом поддерживая индивидуальность каждого. И важно не то, сколько денег ты заработал, важно, каким способом.
Кинши поднялся и, упираясь кулаками в стол, тяжело на меня посмотрел.
Да какая разница, если это позволяет тебе жить так, как хочется!
Большая. Не имеет значения, сколько в твоих руках сосредоточено власти, если ты расплатился за неё частью своей души.
Ты еще и в существование души веришь? Сочувствую. Значит, ты не живёшь в реальном мире.
Я посмотрела мимо него на дрожащий облик города.
Моя верамоя тишина, Кинши, и где-то там, на краю этой тишинысердце моей родины. И моё преимущество перед материальным миром в том, что я знаю, что попаду домой в любом случае, если не в этой жизни, то после смерти уж точно.
Эта грёбаная философия бессмысленна, скривился он. Мы зависим от материальных благ. Ты не сможешь торговать душой, чтобы прокормить себя, Ибрис. А теломсможешь.
Некоторые люди не готовы продать ни единую свою частицу. И да, можешь считать меня гордой, и упрямой, и тупой в своём упрямстве. Но всё, что у меня осталосьмоё достоинство. Если я начну лизать жопыпотеряю себя и предам свою семью, похерю весь пройденный вместе с ними путь. Мне нужно двигаться вперёд, но делать я это буду по-своему, на своих условиях! Да, мы тоже стремились заработать денег, но этот капитал нам был нужен не для возвышениядля осуществления мечты.
У всех есть мечта.
Устраивать оргии, скупать редких зверей и жрать их? Унижать других и тащиться от этого?