Дракон, как подметил менестрель, перемены в погоде чувствовал острее людей: ел он теперь мало, подолгу дремал на троне, а ещё беспрестанно ёжился, будто под чьим-то колючим взглядом. Песнями его развлечь не получилось, и менестрель вздумал завести разговор, а заодно и выспросить, верны ли его предположения насчёт таких разительных перемен в Драконе.
Скажи-ка, господин дракон, спросил менестрель за трапезой, а драконы в спячку впадают?
Дракон удивлённо приподнял бровь:
Не впадают, а что?
Не в обиду будет сказано, но ведь драконы сродни ящеркам да змеям, вот я и подумал, что тебе засыпать время пришло, осторожно объяснил юноша, следя за лицом Дракона и намереваясь тут же извиниться и умолкнуть, если заметит на нём хоть тень гнева.
Мужчина рассмеялсявпервые за несколько недель:
Верно, заставил тебя поволноваться, уж прости.
На том разговор и кончился. Продолжать его менестрель отчего-то не стал: то ли побоялся расспрашивать дальше, то ли успокоился этим смехом, то ли почувствовал во взгляде Дракона благодарность за проявленную заботу и смутился тому.
А Дракон спохватился:
Да, чуть не забыл! Есть у меня к тебе просьба, господин менестрель. Поможешь мне завтра утречком в одном дельце?
Юноша кивнул, но о подробностях этого «дельца» Дракон распространяться не стал, так что было над чем подумать в оставшийся вечер.
Помоги расстелить, попросил Дракон утром, раскидывая по траве холстину, и менестрель помог, гадая, для чего это понадобилось.
Мужчина же оборотился драконом и стал по холстине топтаться, иногда вскидывая крылья и трепеща хвостом. Что это был за ритуалюноша не представлял, но всё оказалось проще, чем он думал. Потоптавшись так с полчаса, Дракон схлынул и перескочил на траву, а менестрель увидел, что на холстине остался ворох чешуек, поблескивающих всеми цветами радуги на холодном осеннем солнце, и догадался, что вся хандра Драконаот линьки. Однако для чего же было собирать чешую?
Они с Драконом взялись за края, сворачивая холстину в узел, и ссыпали чешую в большую дубовую бочку, которую мужчина притащил из башни загодя.
Время подати собирать, сказал между тем Дракон, оттащив без особого труда бочку к изгороди. А мне ещё нужно слетать к окраинам, глянуть, нет ли где пожаров. Так что прошу, господин менестрель, меня подменить.
Как же я смогу? растерялся менестрель.
Премудростей-то никаких, возразил Дракон и начал объяснять: У крестьян бери, что бы ни принесли, а взамен раздавай чешуйки. Поверье есть, что драконья чешуя удачу приносит, оберегом от разных невзгод служит и от колдовства защищает. Уж не знаю, насколько это верно: силы-то в ней самая малость.
Менестрель сунул руку в бочку, поворошил чешуйки и подумал, что такие поверья на пустом месте не появляются: драконы же существа волшебные, почему бы и чешуе некоей долей чар не обладать? Казалось (или он это себе надумал?), от чешуек исходило тепло, приятно щекочущее ладонь, точно волшебные!
Дракон счёл, что этих объяснений достаточно, и улетел, обещав вернуться не позднее полудня. А юноша стал ждать крестьян.
Люди потянулись к башне через час с лишним. Сложного в сборе податей, действительно, ничего не было: крестьяне складывали что принесли возле изгороди, менестрель благодарил их («Да будет с вами благословение благодетеля нашего Дракона на весь год!») и давал каждому по чешуйке. Крестьяне кланялись, желали того же и самому менестрелю и отходили, уступая очередь другим. Юноша подметил, что некоторые подходят по нескольку раз, уже с новыми дарами, очевидно желая заполучить побольше чешуек, но, поскольку Дракон ничего не говорил насчёт того, сколько чешуек давать в одни руки, делал вид, что так и нужно, и приветствовал их прежними словами.
Полдень давно прошёл, Дракон ещё не возвращался, так что юноше пришлось справляться одному. Людской поток схлынул ещё нескоро, как раз к вечерней заре, и менестрель успел раздать все чешуйки до последней, а возле изгороди образовалась порядочная куча из принесённого крестьянами. Но, глядя на то, что он собрал, юноша почувствовал некоторую неуверенность и даже опасения: а стоило ли принимать в качестве податей, к примеру, пучки травы (сорняки сорняками!) или нанизанные на верёвку камешки? Обнаружился среди прочего даже череп какого-то некрупного животного, скорее всего, овцы. Как ни посмотри, а несли крестьяне Дракону всякий хлам!
Были, конечно, и вполне приличные и ожидаемые дары: туго набитые мешки с мукой, свежеиспеченный хлеб, восхитительно пахнущие окорока, некрашеные холсты, восковые свечи, вырезанные из дерева миски, выкованные новенькие ножи, подсвечники, мотыги, грабли, словом, всё, что может понадобиться Дракону в обиходе. Но монет никто не принёс, и это менестреля удивило больше всего: в других королевствах, он знал, требовали налоги серебром, а то и золотом.
Менестрель перевернул пустую бочку и сел ждать Дракона. Тот вернулся усталым, пахнущим гарью, с выпачканным сажей лицом, тяжело привалился к изгороди и приветственно поднял рукуу него не было даже сил говорить, и юноша понял, что где-то случился пожар.
Вижу, и без меня справился? отдышавшись, спросил мужчина.
Менестрель помялся и пожаловался ему на столь бессмысленные, по его мнению, подношения. Дракон их бессмысленными не считал.
Травы этилекарственные, объяснял он каждую из наречённых юношей «хламом» вещей, а можно и чай заварить. Камничтобы огонь добывать, это кремний.
Насчёт черепа, правда, он хорошенько подумал и не слишком уверенно предположил, что из костей, если их истолочь хорошенько, может выйти что-нибудь полезное. А может, и подшутили крестьяне, намекая на историю с «кладовой на тысячу черепов», которой пугали менестреля: мол, ещё один череп в коллекцию. Юноша при этих словах сильно покраснел.
Как бы то ни было, Дракон остался собранным весьма доволен, и они с менестрелем почти до самой ночи перетаскивали дары в башню, а потом полуночничали запоздалой трапезой: Дракон нарезал окорок, наломал хлеб и накипятил чаю с травами, и проголодавшемуся за день менестрелю казалось, что ничего вкуснее он в жизни не едал.
Двое из Серой Башни и луковый рыцарь
Бывают дни, когда заняться совершенно нечем, особенно поздние осенние дни в предчувствие зимы, но именно в эти-то дни непременно что-нибудь да случается.
Зимы в здешних краях не отличались суровостью, разве только утрами трава становилась седой от холодного дыхания ветра да вода подёргивалась тоненькой корочкой льда, похожей на слюду, а в остальномосень осенью. Снег выпадал редко и надолго на земле не задерживался, тая под пристальным взглядом нахохленного солнца. Было ли то от витающего в воздухе колдовства или по самой природенеизвестно.
В один из таких дней менестрель, закутавшись в плед, сидел на подоконнике и читал одолженную у Дракона книгу.
Стоит упомянуть, что Дракон попытался поставить на окно решётку, но менестрель тому воспротивился («Да это как в клетке сидеть, нипочём не стану!»), и оба сошлись на компромиссе: Дракон вбил в стену массивное железное кольцотакое бы и тягловая лошадь вырвать не смогла, куда уж щупленькому человеческому созданию! и теперь юноша, выглядывая в окно или усаживаясь на подоконник читать, непременно должен был обвязываться верёвкой, что спасло бы его, свались он с башни снова, а Дракону не составило бы труда втащить менестреля обратно.
Книга, которую читал менестрель, была скучна, но других в башне не нашлось.
У Дракона была роскошная библиотека: в комнате, что на третьем пролёте, хранилось бессчетное количество рукописей и книг, и он разрешил менестрелю ей пользоваться в своё удовольствие, но, к великому сожалению, практически все книги, за исключением неполного десятка, были написаны на неведомом менестрелю, а может, и вообще всему людскому роду языке. Вероятно, по-драконьи; во всяком случае, Дракон эти книги читать умел. А то, что мог прочесть менестрель, по пальцам пересчитать можно было: невероятно скучная история крестовых походов в пяти томах (юноша как раз одолел первый том и взялся за второй), канцоны о рыцаре и прекрасной даме и несколько книг по кулинарии и по столярному делу.