Айями наскоро пролистала содержимое папки: заполненные и подписанные договоры, справки о вакцинации, удостоверения личностина каждого из них троих.
Подняв глаза, встретилась с взглядом Имара и, смутившись, машинально поправила платок, пряча синяк. Бесполезное дело, наверняка он еще в квартире заметил желтушное пятно на щеке и перебинтованные ладони.
- Изучишь документы потом, - сказал Имар.И запомни свое новое имя.
- Вы ты нашёл Риарили?
- Да, - он помрачнел.Всех, кого мы успели найти, отвезли в ваш храм.
Все святые, значит, Риарили оказалась не единственной жертвой. Сколько их еще будет, жертв бессмысленной злобы?
- Её мама тоже?спросила Айями с запинкой.
- Да. Она приняла бесовскую тхику, - сказал хмуро Имар.А ведь я предлагал уехать, но Рила отказалась.
Потому что не верила в человеческую жестокость, и мысли такой не допускала. А больная мать, не дождавшись дочери, поняла, что случилось непоправимое.
- Мы слышали выстрелы. На вас напали?
- Так, разогнали народец для острастки. Мы, конечно, предполагали, что начнется хаос, но чтобы рьяно в первые же дни
Дочка притихла, вцепившись в куклу и прижавшись к Эммалиэ, а та слушала внимательно, о чем говорил Имар. И правильно, не стоило надеяться на память Айями, сейчас она ненадежная.
Имар это заметил и продолжил, обращаясь к обеим женщинам:
- Дорога на поезде займет около трех суток, как преодолеете горы, заметно потеплеет и станет жарче. Нужная остановка называется Беншамир. Не бойтесь, вам не позволят её пропустить, сойдете вовремя. Там вас встретят, оформят документы, как полагается, и всё разъяснят, ответят на все вопросы. Поднажми, опаздываем, - обратился к водителю на даганском, поглядев на часы.
Тот вдавил педаль газа в пол, и машина рванула с ускорением, отчего пассажирок затрясло на ухабах.
Станция встретила их тишиной, провалами пустых окон и безлюдностью. Лишь у обочины стояли машины, похожие как две капли воды на те, что привезли амидареек из города.
- Перегружаемся! Undur! Undur! (Быстро! Быстро!) - приказал Имар, упруго выпрыгнул из машины и отворил дверцу, выпуская пассажирок.
Баулы были перегружены в свежую машину, женщины забрались на заднее сиденье, и Имар захлопнул дверцу, оставшись снаружи.
- А выты?испугалась Айями.
- Мне в другую сторону, - махнул Имар рукой в противоположном направлении. В направлении столицы.
- Как же так?растерялась Айями, даже слезы на глазах выступили.
Вдруг Имар нагнулся в салонстекло-то у дверцы опущенои, притянув Айями за шею, прижался - лоб в лоб.
- Верь мне, слышишь? Все будет хорошо. Я приеду в Беншамир, и мы встретимся на земле Триединого.
И ослабил хватку, отпуская Айями.
- Гони!велел водителю на даганском.
Мотор взревел, и машина стартанула на запад - от городка, от столицы, от всего, что осталось в старом мире, разваливающемся на глазах.
Развернувшись, Айями смотрела в заднее стекло на удаляющуюся фигуру Имара в клубах дорожной пыли.
Так они и ехаливпереди машина сопровождения с пулеметом в крыше, следом автомобиль с амидарейками. Водитель рулил молча, в разговоры не вступал и не проронил ни слова, да и, наверное, не знал амидарейского.
Дочка поначалу жадно разглядывала пейзаж за окном, но стеснялась незнакомого человека и разговаривала с Эммалиэ на ушко, но потом и она утомилась: снаружи ничего интересного, редкие рощицы с деревцами, поляны, словом, однообразие. Пристроила головенку на коленях Эммалиэ и задремала.
Айями пролистала документы, подготовленные Имаром. И подивиласьстоят печати в нужных местах, проставлены подписи в договорах, заключения вписаны чернилами. И придраться не к чему. Она поняла, что подразумевал Имар, говоря о новом имени. Теперь ее звали Фила лин Семина, упрощенный вариант имени Филавель. Выдуманное ли имя, или документы были выписаны для реально существовавшей амидарейки, Имар не уточнил. Да и важно ли это теперь, когда машина летит стрелою в сторону Даганнии? Правда, имена Эммалиэ и дочки, вписанные в бумаги, остались теми же, видимо, Имар решил, что проверяющие не заострят внимание, потому как ответственным лицом признавалась Айями, то есть, Фила лин Семина, под опекой которой находились малолетняя дочь и престарелая мать. Возраст тот же, семейное положение то же, предыдущее место жительства не изменилось. Филавель лин Семинаповторила про себя несколько раз. Не забыть бы, если спросят.
Она рассказала Эммалиэ о новой легенде в одной из редких остановок, когда амидарейки выбрались наружу, чтобы размять ноги.
- Значит, придется жить под чужим именем в постоянном страхе разоблачения?спросила Эммалиэ.
- А и пусть. К новому имени привыкну, не оговорюсь, - ответила беззаботно Айями. После пережитого отчаяния в городке, когда она приготовилась к самому худшему, главной задачей для нее стало вытащить дочку из кромешного ада.
А Люнечке было без разницы, как называться, мамаона и на северном полюсе мама.
Следующая станция возникла ближе к вечеру, в сумерках. Покинутое здание без признаков жизни, малочисленный караул и знакомые очертания двух машин с зажженными фарами: однадля пассажирок, втораядля сопровождения.
Навстречу вышел даганн в офицерской форме, по количеству черных птиц на погонах Айями определила: старший лейтенант. Взяв протянутую папку, пролистал документы, изучил пассажирок, поставил печать и расписался в путевом листе, подтвердив: первая точка пройдена. Сколько их впереди?
И опять перегруз багажа, новая машина для амидареек и новый водитель. И новая машина сопровождения.
Ехали ночью, в кромешной мгле, а водитель и глазом не моргнул, ни разу не зевнул и вел машину, не шелохнувшись. У Айями ломило бока от сидячей позы, она и так пристраивалась, и эдак, и успевала подремать, но на высоких кочках выпрыгивала из сна и недоуменно оглядывалась, не понимая, где она и куда едет. Эммалиэ тоже пришлось несладко, она ворочалась, потягиваясь и разминая затекшие мышцы, дремала и, так же как и Айями, подскакивала на ухабах, спросонья озираясь по сторонам. Пожалуй, легче всех перенесла поездку Люнечка. Сбросив курточку и ботинки, она расположилась между женщинами и спала, подложив ладошки под головенку.
Сколько времени они ехали, сколько раз пересаживались на станциях, оставляя позади запыленные машины с раскаленными капотами, и забирались в следующий автомобиль? Айями давно перестала считать остановки, а путевой лист меж тем заполнялся.
Кушали на ходу, доставая из сумки, которую взяли с собой в салон, лепешки, печенье, сухари, сахарные кубики. Пили из бидончика, прихваченного из городка. На станциях водители забирали опустевший бидончик и приносили наполненный свежей водой, пригодной для питья.
Естественные надобности справляли в уличных клозетах при станциях, морщились, конечно, от запахов и неприглядности, но время для брезгливости прошло. Зато дочку Айями отводила за угол, боясь, что та провалится в выгребную яму или запачкается испражнениями.
Караульные обращали на амидареек ровно столько внимания, сколько его обращают на насекомых, и невозмутимо прохаживались с оружием наперевес по выверенному маршруту.
Амидарейки же старались использовать любую короткую передышку, чтобы размять ноги и руки, потому как от долгой езды в сидячей позе немилосердно затекало тело.
На одной из станций дежурный, тоже в чине старшего лейтенанта, молча проверил документы, поставил оттиск в путевом листе и со скучающим видом наблюдал за Люнечкой, которая обежала вокруг машины и задрала голову, уставившись в изумлении на громадного человека в военной форме.
- Hudum (пора)сказал коротко, глянув на часы. Время разминки истекло.
Как убивали время? Думали: о том, получится ли когда-нибудь вернуться в городок, о том, достаточно ли продуктов и вещей взято в дальнюю дорогу, о том, как удалось Имару совершить невозможное, собрав необходимые документы, о том, что Беншамирего родной город и о том, что где-то там, за Полиамскими горами, сейчас ужинает Веч вместе с женой и сыном, наверняка он уже возвратился в свой клан из опостылевшей страны.