Малюта, увлекая за собой француза, бросился под горку. На ходу он оглянулся три раза.
В первый раз, когда Скуратов оглянулся, партизаны с вилами настигли гренадера-оккупанта с безумными глазами.
Во второй раз, когда Малюта оглянулся, истошно кричал уже второй гренадертот, кто не пожелал поделиться кониной.
Это партизаны! К реке! заорал Скуратов, толкая в спину французского офицера. Видишь, на той стороне? Беги, сдавайся, я следом!
На противоположном берегу с интересом и некоторой опаской следил за развивающимися событиями конный казачий разъезд регулярных русских частей во главе с каким-то офицером.
Француз, а следом и Скуратов вылетели на зеркальный лед спасительной речки и тут же забуксовали.
Впрочем, забуксовали не только они. Последний из гренадеров, скатившись на лед, тотчас поскользнулся и упал. Трое мужиков с ломами тут же занялись расширением лунки для подледного лова.
И когда Малюта оглянулся в третий, и последний, раз, гренадера уже не было, а рукотворная полынья подернулась тонким льдом.
Я есть французский капитан Артаньян. Сдаемся! упал под ноги конного разъезда парижанин. Возьмите меня в плен, сударь! Вот моя шпага.
Я есть русский капитан Бельский. Сдаемся! подтвердил Скуратов, в изнеможении падая на снег. Саблю не дам, казенная.
Конный офицер с сомнением покосился на мундир Малюты, а потом резво развернул и пришпорил коня.
Я есть гвардии поручик Ржевский, откозырял всадник. Я что, действительно так похож на идиота, как меня всегда рекомендует генерал Тучков?
Разъезд, поднимая из-под копыт снежную пыль, умчался к уже видневшемуся за холмами городку.
Где кокошник? просипел Скуратов, обнажая саблю и намереваясь продать жизнь подороже.
Какой кокошник? изумился Артаньян, вытаскивая шпагу. Что есть «ко-ко-шник»?
Скуратов, вставая лицом к неминуемо надвигающейся по льду смерти, приставил растопыренную пятерню ко лбу и вильнул бедрами.
Француз осторожно отодвинулся от сошедшего с ума приятеля по несчастью, но тут же все понял и просиял:
Ко-ко-шник Эта та белая на голову? С камешком? А откуда вы
Где кокошник, мон шер? умоляюще застонал Скуратов. Чисто из спортивного интереса! И это, к слову, наш последний шанс!
В музее, пожал плечами Артаньян, пожимая плечами. Я зашел отдать честь отважному старику, пальнувшему в нас на площади из своей пушечки. А он сослепу решил, что я не салютую, а хочу его зарубить И он стукнулся головой и расколотил витрину. А я вытер ему лоб этим, как его, ко-ко-шником. А он пришел в себя и заорал. А я выскочил в окно. А он Впрочем, не знаю. Надеюсь, жив. Славный старикан. Патриот. Вешать таких надо.
И где же кокошник? обреченно повторил Скуратов.
Бросил в воз, засмеялся французский офицер. Воз там стоял какой-то. И я Пардон, сударь, я вспомнил, где вас видел Вы дрались, как лев.
Капитан Бельский, с шиком отсалютовал саблей Скуратов французу и набегающим партизанам.
Капитан Артаньян, представился в свою очередь недавний противник, поворачиваясь лицом к настигшей их толпе.
Первый натиск они отразили успешноватага партизан накатила и схлынула. Повторная волна нанесла им, однако, куда более существенный урон: Артаньяну распороли саблей правый рукав, а Скуратову отдавили ногу.
Стойте! возмущенно завопил Малюта. Свой я! Нашенский!
Ишь ты, вражина! возмутился, орудуя вырванным с корнем дубком, какой-то здоровяк, напоминающий Поддубного в лучшие годы его спортивной карьеры. Язык выучил, ехидна шпионская.
Я ехидна? возмутился Скуратов, оскорбленный в лучших чувствах. Ну, погоди же
Скуратов со злостью перехватил саблю другой рукой и вытащил из кармана свое любимое оружиепарочку свинцовых гирек на тонкой пеньковой веревке.
Кажись, и впрямь свой, удивился партизан, продолжая методично охаживать француза. У меня свояк с такой вот штукой на тракте промышлял, пока не повесили. Тонкая работаба-альшого мастерства требует.
Ну так стой, если я свой! заорал Малюта.
Не могу без приказа, виновато признался мужик. Мы, чай, порядок знаем. Вот старшой придеттады шабаш.
Зови старшого, с трудом уворачиваясь от выпада в упор, отразил саблей чей-то палаш Малюта. Зови, мать твою!
Маменька дома остались, с нежностью ответствовал двойник Поддубного, мощным ударом опрокидывая француза на землю. Водичкой шаромыжников поит. Мышьячку от крыс разведет в ковшике и поит. Добить, что ли?
Не надо, раздался громовой голос, и в расступившемся проходе показался высокий статный мужчина в новом овчинном тулупе. Личность, кажись, мне знакомая. Садко Акимыч, гляньте-ка!
Сквозь толпу к поверженному на землю французу с лыжной палкой в руках протиснулся вспотевший Новогородский. Для холопачто требовалось от него легендой прикрытияодет он был, прямо скажем, неподобающе. Можно даже сказать роскошно, в дорогое дворянское платье.
Точно он, без энтузиазма удивился Садко. А второй где? Я ж три раза стрелял, шапку сшиб.
Предводитель партизан, холоп Новогородский и все остальные подняли глаза на Скуратова.
Этот наш, благодушно представил противника двойник Поддубного. У него крутилка с гирьками, как у моего свояка. Свояк на тракте
Слышали уже, грубо оборвал сослуживца Сусанин. Ну, здравствуй, что ли, Малюта Лукьяныч Не чаял уж и свидеться.
Герой Смутного времени неожиданно расчувствовался, промокнул толстым рукавом крокодильи слезы, отшвырнул в сторону вилы и полез обниматься. Скуратов объятия принял достойно, но сдержанно. Торопливость, с которой Сусанин расстался с вилами, ему пришлась очень не по душе.
Малюта слегка повел бровью, и схватывающий все на лету Сусанин мгновенно очистил поле битвы от посторонних. По всему чувствовалось, что дисциплина в его отряде была на высоте. К оглушенному Артаньяну подскочил партизанский лекарь, остальные, почтительно сняв шапки, откланялись и направились в лес.
Будет жить, с некоторым сожалением констатировал мужичий доктор. Наверное. Я бы сделал на всякий случай трепанацию, но, думаю, и так очухается, если не помрет. Я могу идти?
Ступай, приказал Сусанин. Кудеяру передай, чтобы подводу подослал и командование принял. Яв город. И напомни всем нашим: вход к нам ворогурубль, а выход
Заказан, заученно, но исключительно бодрым басом закончил лекарь. На том стояла и стоять будет земля рузская!
Молодец! похвалил Сусанин подручного и повернулся к Скуратову. За неточность цитаты извиняюсь, Малюта Лукьянович. Что-то с памятью моей стало
Это я заметил, сурово процедил сквозь зубы Скуратов. Ты вилы свои не потерял?
Ой! всплеснул и сокрушенно захлопал себя по ляжкам руками Сусанин. Да неужели? Вот беда-то, беда
Не кудыхтай, пресек стенания приятеля матерый контрразведчик. Тащи сюда.
Сусанин молча отошел в сторону, достал, отряхнул от снега и виновато протянул начальству вилы, как положено, рукояткой вперед.
Так-с, скрупулезно пересчитывая зарубки и сбиваясь со счета, хмыкнул Скуратов. Двести сорок шесть. А вот эта длиннаяэто кто?
Генеральчик какой-то, вздохнул Сусанин. Говорят, любимец Бонапарта еще с Египта.
Фамилия? потребовал Скуратов, мысленно скривившись от неизбежного.
Счас, заторопился Сусанин, извлекая из внутреннего кармана записную книжку. Я пометил тут. Сейчас, одну минутку Тут где-то
Дай сюда. Скуратов выхватил блокнотик, облил его самогоном, поджег и бросил на снег. В сущности, это непринципиально. Мало ли генералов под Москвой сгинуло. Да, смени рукоять от вил перед возвращением.
Точно, преданно поддакнул стоявший до сих пор в тени Садко. Я ему то же говорил, Малюта Лукьянович.
А ты молчи, холоп, презрительно оборвал контрразведчик купца. За демаскировку легендыпять суток гауптвахты. И досрочный медосмотр у дантиста.
За что к дантисту? нервно, но искренне возмутился Садко, предусмотрительно не протестуя против «губы». Я все строго по легенде
Да? ехидно вопросил Скуратов, кивая Сусанину на подъехавшие дровни, отпуская возчика и кулем перекидывая тело француза на сено. Холоп во главе повстанцев?