Жанна Лебедева - Сиреневый Чёрный. Тетралогия стр 73.

Здесь,  произнесла она довольным тоном, припала ухом к деревянному полотну и, убедившись, что за дверью пусто, вошла внутрь.

Таша шмыгнула следом, с ужасом расслышав, как в тот же миг покинутый коридор огласился звуком шагов. Следом раздались голоса. Принцесса тихо притворила дверь и, взглянув на Таму, побледнела. Лицо подруги выражало удивление и испуг, ведь комната, в которой они оказались, была вовсе не гардеробной, а кабинетом, с огромным шкафом в углу и столом по центру. Шкура белого льва на полу, с целой головой и когтями на лапах глянула на незваных гостей с укором. На миг Таше даже показалась, что эта страшная шкураживая, сейчас откроет пасть и заорет на весь дворец об их с Тамой вторжении.

К счастью шкура промолчала. Да и криков особых уже не требовалось. Шаги в коридоре были все ближе, послышались голоса, обнаружение девушек оказалось неизбежным.

Прячемся в шкаф,  скомандовала Тама, впиваясь пальцами в ташину руку и подтаскивая девушку к массивным полированным створам.

Ох  только и успела выдохнуть принцесса.

Тихо! Молчок!  бешеным шепотом приструнила ее пастушка.

Они забились под какие-то полки, пахнущие бумагой и кожей. В кабинет вошли. Судя по шагам двое, судя по голосаммужчина и женщина. Мужской голос принадлежал глубокому старику, а женский, его не представлялось возможным не узнать: то была принцесса Лэйла, хозяйка Ликии.

За дверцами шкафа скрипнуло дерево: вошедшие сели, а Тама и Таша затаили дыхание.

Дайте мне, наконец, ответ, господин Моруэл, не томите,  зазвучал голос городской хозяйки, вкрадчивый и четкий,  я должна знать все.

Не просите меня о невозможном, моя госпожа,  уклончиво ответил старик,  я не провидец, а всего лишь старый, выживший из ума чернокнижник.

Ах, Моруэл, провидцы видят лишь туманное будущее, в котором еще ничего не предрешено, вы же смотрите в прошлое, где все свершилось, где все неизменно. Не лукавьте, что не разделяете моих тревог, это вы отыскали легенду о Белом Кролике, но, то был лишь зачин, я уверена, иначе не осталось бы в тайнах идущей войны такого количества белых пятен.

Не думайте о кролике,  как-то неестественно вздохнул чернокнижник,  что вам до него? Пусть Лесной Князь льет слезы о своих дочерях и ищет мести в битвах. Ликия не город войны. Ликия неприкосновенна.

Времена изменились, Моруэл,  голос Лэйлы чуть заметно дрогнул,  не пытайтесь успокоить меня так, как делали много лет назад, глядя по голове маленькую испуганную девочку. Вы ведь как никто другой изучили ту легенду. Эльфийки эльфийками, головы головами, но суть-то не в них. Все началось с ключа, которым так жаждал владеть эльфийский воин.

Я понимаю,  понизил голос старик, словно догадавшись, что у беседы есть невольные свидетели,  но мало ли в нашем мире ценных ключей.

Я знаю лишь один,  оборвала собеседника Лэйла,  тот, о котором говорила мне бабка, сравнивая наши руки и убеждаясь, что они одинаковы, как две капли воды.

Я понимаю ваши тревоги,  замурлыкал Моруэл, стараясь придать тону умиротворяющие ноты,  но не тревожьтесь раньше того, как настанет время тревог.

А оно настанет,  сказала нелюбимая дочь Короля уверенно и громко,  уже настало. Я не хочу, чтобы карта, скрытая в венах и татуировках моей руки, досталась врагам. Я не знаю истинной цены и назначения ликийского ключа, но предыдущая хозяйка города хранила его тайну всю свою жизнь, ровно, как и поколения ее предшественниц,  выпалив вышесказанное яростно и вдохновенно, Лэйла помолчала несколько секунд и устало спросила.  Я уже давно не та маленькая девочка, которой вы читали сказки перед сном, не пытайтесь оградить меня от реальности пустыми словами. Я знаю, что за ключом придут, я это чувствую. Взяв в руки власть над Ликией, я сама стала этим городом и отныне вижу гораздо больше того, что подвластно глазу.

Лэйла замолчала. Молчал и Моруэл. В шкафу, прижимаясь друг к дружке, задержали дыхание Таша и Тама. Эти несколько безмолвных минут показались Таше вечностью. Она с ужасом думала о том, что не хочет слышать подобных разговоров и становиться свидетелем чьих-то тайн. Прислушиваясь к темноте, девушка молила Центру, чтобы беседа колдуна и городской хозяйки на этом закончилась, но грозный пророк Великого Централа не привык размениваться по мелочам.

Кроме вас никто не знает о карте и ключе,  произнес, наконец, старый волшебник.

Только вы, и ни одна живая душа более

Ошибаетесь,  добавил, вдруг, Моруэл, и девушки сжались от страха, предчувствуя разоблачение,  выходите, незваные гостьи,  грянуло снаружи.

Пришлось выбраться, скрываться далее было глупо.

Глядя на перепуганных, красных от стыда подруг, Лэйла помрачнела и взгляд ее наполнился глубокой печалью.

Как вы оказались здесь?  спросила она, наконец.

Хотели одолжить у фрейлин платье для бала, госпожа,  честно призналась Тама, понимая, что вранье только усугубит их вину.

Как глупо  вздохнула городская хозяйка, и взгляд ее стал совершенно отрешенным, словно вместо девушек перед глазами оказалось лишь пустое место.

Что с нами будет? Вы накажите нас?  волнуясь, поинтересовалась Тама, Таша в тот момент вообще не могла произнести ни слова.

Лэйла не ответила, помолчав, кивнула на резную дверь в конце комнаты, добавляя:

Возьмите любые платья, какие вам понравятся, и забудьте о том, что услышали.

Присев в неуклюжих, поспешных реверансах, девушки метнулись в указанном направлении и, лихорадочно похватав с вешалок первые попавшиеся наряды, бросились прочь из роковой комнаты.

Уже в коридоре, глядя на белую от ужаса Ташу, Тама задорно рассмеялась:

Да не переживай ты так! Чего только не бывает во дворцездесь полным-полно всяких сплетен и тайн. Главное, что не влетело, а до остального нам дела нет.

Таша промолчала, хоть и не разделила спокойствия и беззаботности подруги

Оставшись наедине с чернокнижником, Лэйла погрузилась в мысли. Ее красивое лицо отметила печать тяжелой думы. Заметив это, Моруэл произнес:

Все верно, госпожа, не тревожьтесь, все верно. Такова воля судьбы.

* * *

Нарбелия не прогадала, рассчитывая отыскать отца в рабочем кабинете. Как и прежде пару часов перед сном он предпочитал проводить в одиночестве. В такие минуты компанию ему составляли бокал старинного вина и любимая такса, спящая у ног на медвежьей шкуре.

Принцесса вошла без стука, огляделась по сторонам, словно боясь, что ненавистная драконша уже успела пробраться в обитель отца и что-то в ней поменять. Пока все оставалось на месте: Красный мрамор стен, колонны по углам, увитые резьбой в виде плющевых листьев, огромная люстра на сотню свечей, которую никто никогда не зажигал: отец всегда пользовался настольными подсвечниками, поэтому в кабинете царил уютный полумрак.

Спящая такса даже не подняла головы, Нарбелия ее знала с детства. Скользнув взглядам по высоким стеллажам из черного дерева, заполненным свитками, книгами, шкатулками, девушка подошла к массивному столу, украшенному по краю золотой чеканкой. Король поднял голову, оторвавшись от большой книги в кожаном переплете:

Дочь моя, что привело тебя сюда в столь поздний час?

Тревоги, отец, невыносимые тревоги о твоей судьбе и судьбе Королевства,  произнесла принцесса как можно более вкрадчиво и ласково.

Не беспокойся, доброе дитя, сейчас моя душа переполнена ликованием. Ничто не приносит Королевству такого благоденствия, как вдохновение и счастье его Короля! Столица цветет, будто райский сад.

Все это, конечно, хорошо,  отвела взгляд Нарбелия, стараясь не заглядывать в раскрасневшееся, счастливое лицо отца,  но твоя свадьба весьма обеспокоила меня. Это поспешное решение, пойми, отец!

Конечно, все произошло слишком быстро, но истинную любовь не сдержишь,  мечтательно развел руками Король,  не беспокойся, Миния станет замечательной Королевой, с ее приходом судьба наших земель окажется в надежных руках. К тому же она красива, как ангел, подданные полюбят ее.

Ты плохо знаешь эту женщину,  сердито выдохнула Нарбелия, не терпевшая подобных комплиментов в чужой адресее голос моментально растерял всю напускную нежность,  она коварна и опасна.

Это ревность, дитя мое,  печально улыбнулся Король, пытаясь уладить ситуацию,  я понимаю, ты верна своей матери, хоть и помнишь ее едва. Ты привыкнешь и поймешь меня

Как можно такое понять?  распалилась Нарбелия,  молодая проходимка окрутила старого Короля, заскучавшего в одиночестве.

Не нужно так говорить,  лицо Короля помрачнело,  ты ранишь меня в самое сердце.

Это не я раню твое сердце,  отчаянно выкрикнула принцесса,  это твоя потаскуха-Миния скоро вырвет его и сожрет на завтрак. Она гадюка, отец, подлая змея! Неужели ты настолько слеп? Где твоя прозорливость, мудрость? Где?

Не дерзи, Нарбелия! Не зарывайся!  вскочил с места Король, и старая такса испуганно заскулила, забиваясь под ящики стола.

Отмени свадьбу, отец. Отмени, пока не поздно. Послушай меня. Неужели ты позволишь, чтобы наше Королевство попало в загребущие лапы какой-то драконши? Ты забыл, что у тебя есть наследница?

Ах, вот в чем дело,  голос Короля вдруг стал холодным и презрительным,  ты расстроилась, что власть перейдет не в твои руки? Как низко, дочь моя  он вздохнул разочарованно и печально,  не беспокойся, я не оставлю тебя без наследства: ты получишь в свое распоряжение Ликию.

Что? А как же Лэйла?

Лэйла предала Королевство, и за это лишится своего трона.

Нарбелия почувствовала холод в пальцах рук и ног. Мертвец не совралМиния и впрямь восстановила отца против сестры. Все услышанное звучало просто отвратительно, гадко, подло. Дрянная авантюристка с крысиными зубами, не успев стать Королевой, навела свои порядкинадумала лишить трона обеих дочерей Короля. Дрянь. Нарбелия сжала кулаки и скрипнула зубами. Проклятье. Проклятье! Проклятье.

Опустив голову, она направилась в свои покои. Разговор так ничем и не окончился, а все попытки отговорить отца от свадьбы провалились. Разные мысли метались в голове наследницы, все они были рождены яростью и жаждой мести. Она вспоминала все самые мощные и убийственные заклинания, воскрешала в памяти имена знакомых убийц и названия ядов. Осознаврешить проблему по-хорошему не выйдет, принцесса поняла, что пойдет на все.

Нельзя обвинить Нарбелию в том, что она опустила руки: сколько заклинаний было прочитано, сколько наемных убийц послано, сколько служанок подкуплено. Однако королевская невеста оказалась крепким орешком, весьма крепким, чтобы теперь уже бывшая наследница обломала об нее свои прекрасные зубки. Ярости и гневу последней не было конца. Она била посуду и закатывала истерики горничным. Служанки боялись лишний раз подходить к ее покоям.

Наконец, день свадьбы настал. Столица ликовала, утопающая в цветах, пестрящая лучшими нарядами ее жителей, наполненная ароматом угощений, вынесенных на площади и разложенных на укрытых белыми скатертями столах, специально для простого народа. В этот день каждый мог подойти к королевскому столу и поесть досыта. Богатые брезговали яствами, уступая свое место нищим и беднякам, которые дружно толпились возле постоянно пополняемых блюд, вознося хвалу небесам, благословенному Королю и его прекрасной невесте.

Для обеспечения охраны и порядка солдаты со всех окрестных гарнизонов были присланы в столицу. Они патрулировали улицы площади и парки. Охрану дворца утроили, боясь новых выходок неизвестного недоброжелателя, совершившего за последнюю неделю несколько покушений на Минию. К великому утешению Короля, сама драконша не слишком беспокоилась об этой напасти, ее личные телохранителидва мага-эльфа прекрасно справлялись со своей задачей, да и сама невеста вовсе не была беззащитной.

С раннего утра от Короля не отходили многочисленные слуги, пажи, парикмахеры и швеи. Одни укладывали ему волосы, другие пудрили лицо, третьи брызгали благовониями нижнюю одежду, четвертые подгоняли расшитый рубинами алый камзол так, чтобы сидел безупречно.

Когда, наконец, все приготовления были закончены, а если говорить точнее, к обеду великого дня, Король, в сопровождении телохранителей, знаменосцев и пажей покинул дворец, отправляясь в самый величественный храм Объединенного Централа, находящийся на площади Святого Центры, совсем недалеко от королевского дворца. Расстояние, которое можно было за несколько минут преодолеть пешком, отец Нарбелии проехал в нарядной карете, запряженной шестеркой великолепных эльфийских коней темно-игреневой масти.

Там, по всем правилам этикета, он остановился, ожидая картеж невесты. Она не заставила себя долго ждать. Подъехала к ступеням храма на открытой повозке из перламутра, укрытой белыми норковыми шкурами и запряженной белоснежной парой редких в этих местах северных упряжных.

Увидев будущую венценосную чету, оттесненные от проездов охраной, толпы зевак восторженно загудели, выкрикивая поздравления и благодарности Королю и его невесте. А тот, взяв под руку Минию, ступил на мраморную лестницу, идущую между рядов колонн, ко входу в храм. Внутрь храма, согласно обычаю, в тот день не пускали никого, кроме царственного жениха и его благородной невесты.

Лишь один человек во всей столице не разделил всеобщего праздника и торжества. Нарбелия. Мрачная и злая она уединилась в своих покоях, отправив прочь королевского пажа, сообщившего, что Король ожидает дочь на церемонии. Дабы сохранить лицо и не выглядеть в глазах дворцовых сплетников обиженной жизнью скандалисткой, бывшая наследница сослалась на сильное недомогание, что отчасти являлось правдой. Она действительно чувствовала себя нехорошо. Не стоило и гадать, что явилось причиной этой хворилютая злоба, точащая сердце, постоянное недоедание и недосып. Нервы были на пределе, силы тоже.

Захлопнув наглухо окно, специально, чтобы не слышать радостные крики и веселую музыку, Нарбелия задернула тяжелые портьеры и, бессильно рыдая, рухнула на кровать. Воцарившиеся в ее комнате тишина и мрак не дали покоя, наоборот, создали ощущение пустого склепа, в котором ее, законную наследницу, оставили одну, более ненужную и неважную своему Королевству и отцу. Она рыдала и рыдала, уткнувшись лицом в мягкую перину, до тех пор, пока сквозь собственные всхлипы не различила тихий стук в дверь.