Чего ты боишься? переполненный опасной мягкостью голос прозвучал возле самого виска, тысильный маг, умный и хитрый политик, тыбудущая Королева, или Владычица, а, впрочем, какая-разница. Твоя проблема лишь в одном, губы, холодные, словно лед, на миг коснулись мочки уха девушки, заставив ее нервно дернуться, в том, что ты шлюха.
Замолкни! резво огрызнулась Нарбелия, пытаясь сбросить с плеча руку обнаглевшего собеседника, но сделать этого ей не удалось, пальцы, словно стальные клещи, сжали предплечье. Заткнись! Думай, что говоришь, отродье?!
Только правду. А тебе следовало бы делать хоть какие-то выводы. Из-за чего все твои беды? Все из-за постоянных любовных похождений и интриг.
С чего взял? фыркнула принцесса, гневаясь еще больше.
Сама подумай! Каким образом ты одна осталась в подземных катакомбах? Отчего проворонила визит драконов и помолвку Короля? Из-за чего тебя ненавидит половина фрейлин и придворных дам? Мне продолжить?
Не нужно, проворчала наследница, скрещивая руки на груди и вжимая голову в плечи.
По хмурому, обиженному лицу стало понятно, что она признала правоту Хайди, но старалась это всячески скрыть. Правда, режущая глаза, была болезненной и неприятной. Может, Нарбелия и была самодовольной вертихвосткой, но назвать ее дурой не посмел бы никто. Теперь казалось глупым спорить с очевидным, а провозглашенный мертвецом «титул», хоть и звучал обидно, но долю истины, безусловно, имел. Конечно, сама Нарбелия считала себе неотразимой сердцеедкой и часто недоумевала, чем вызывает такую неприязнь среди большинства окружающих. Теперь ей стало ясно, как ее легкомысленное поведение смотрелось со стороны. «Негодяй, как посмел сказать мне такое!» кричала гордость. «Он прав, безусловно, в чем-тово многомво всем» предательски откликался из глубин сознания здравый смысл. Скрепя сердце и сжав зубы, наследница сдержанно произнесла:
Возможно, ты правчастичнонемногоиногда.
А тыумница, раз умеешь признавать чужую правотуредкое ценное качество для подобных тебе особ.
Неестественная теплота голоса, закрадывающегося в душу, подкупала все больше, тусклый взгляд с поволокой гипнотизировал, заставляя верить словам и слушаться, и подчиняться из страха перед новым словесным уколом, в ожидании новой похвалы.
Все происходящее напоминало укрощение дрессировщиком опасного животного: крохи лакомства и тут же оглушительные щелчки хлыстом. Щелки зверь послушно замирает на тумбе, лакомствопозволяет почесать за ухом, а если покажет норов, то снова щелчок Игра.
Сама не зная почему, Нарбелия поддалась этой игре, и пусть все правила были против нее, она, впервые в жизни, решила положиться на судьбу и пустить все самотеком. Будь что будет, а вдруг мертвец, эта «темная лошадка», и вправду окажется скрытым фаворитом назревающей гонки. Конечно, опасная игра могла обернуться крахом, но в этот раз осторожная Нарбелия решила рискнуть. Будь что будет.
Я умею признавать чужую правоту, наконец ответила она на похвалу, но и тебе можно было обойтись без грубостей, не забывай, что я дочь Короля. Знаешь поговорку: «Крестьянин грешит, а Король вершит», дернув плечом, попыталась освободиться от холодных пальцев.
Ну, конечно, захват разжался, гладкая холодная ладонь прошлась по ее руке, только есть и другая пословица: «Крестьянин за грехи отдает курицу, а Король голову».
Ладно, не пугай, сама не зная почему, смягчилась вдруг наследница.
Я вижу, ты сменила гнев на милость, и теперь доверяешь мне чуть больше.
Признаю, что пока из всего моего окружения ты оказался самым полезным и надежным, процедила Нарбелия, не привыкшая рассыпаться в комплиментах.
Произнося это, она поймала себя на мысли, что теперь, примирившись с навязавшимся союзником, почувствовала себя гораздо увереннее и спокойнее, словно тяжелый камень упал с души, унеся с собой прежнюю агрессию и недоверие. Мертвец, и что? Кто остался рядом с ней? Надежен ли онпокажет время. Силен липокажет война. После недавних, не пережитых до сих пор окончательно сердечных терзаний, Нарбелия твердо поняла для себя одно: сильный союзник всяко полезнее страстного любовника.
Она усмехнулась про себя, понимая, какой самодовольной дурой была все это время. Тианарснова, как вспышка, и опять ножом по сердцу. А ведь он превосходно играл обе вышеназванные роли: могучий и влиятельный принц, незабываемый возлюбленный, надежный до поры до времени. Предатель.
Наследница с тоской взглянула на мертвеца. Падаль. Просто падаль, не человек, тень человека. Но, при всех недостаткахдовольно сильная фигура в предстоящей шахматной партии.
Ее снова обуяла дикая, щемящая тоска по прошлым временам, беспечным интригам и походам. Как могла она вообще существовать здесь и сейчас, одинокая, преданная, брошенная, в неприятной компании бессердечного существа, заставляющего ее выслушивать какие-то гадости и острые, словно иглы, оскорбления.
Чем предаваться мыслям о былом, лучше подумай о том, как не разбазарить то, что имеешь сейчас, еле слышный шепот обдул прохладным сквозняком нежную шею Нарбелии.
Сама знаю, тоже зачем-то понизив голос до шепота, огрызнулась дочь Короля, но в словах этих уже не было прошлой ярости и неприязни.
Она повернула лицо к Хайди и наткнулась на прямой взгляд белесых, выцветших глаз. В их глубине, словно сокровища в темной пещере, затаились золотые искры. Наследница поймала себя на том, что не может оторваться от этого серого, безжизненного лица. Его красота и безупречность одновременно завораживали и пугали, отталкивали и притягивали. Страх, рождающийся в душе, не парализовывал, наоборот, горячил кровь и заставлял сердце отстукивать барабанную дробь.
Нервничаешь? Не стоит. Спокойствие гораздо приятнее извечных тревог, рука Хайди переместилась от плеча к запястью девушки, гладя взбугрившуюся мурашками кожу, знаю, что не нравлюсь тебе, но
В то, что произошло дальше, Нарбелия не поверила бы никогда в жизни, расскажи ей кто-нибудь о подобном вчера, даже за час до сего момента
Прохладные пальцы сжали ее запястье и тут же отпустили. Рука мертвеца скользнула по ребрам наследницы и, проникнув между пол халата, легла на грудь. Принцесса вскрикнула от неожиданности и возмущения, но прикосновение, как назло, оказалось слишком приятным, и рука, хоть и была мертвой и холодной, все же, принадлежала мужчине, а мужчины всегда являлись самой большой слабостью и самым великим искушением наследницы трона.
Выгибая спину и откидывая голову на плечо Хайди, Нарбелия подставила мгновенно воспламенившееся тело холоду этих умелых и опасных пальцев, ухитрившихся укротить и подчинить норовистую девицу одним ловким касанием.
Что ты делаешь? взволнованно хватая губами воздух, выдохнула она.
Просто говорю на том языке, который тебе понятен. - прозвучало в ответ.
Холодная рука опустилась вниз, к запаху шелкового подола. Настойчивые пальцы с силой разомкнули напряженные стройные бедра и протиснулись между ними. Нарбелия до крови закусила губу и закатила глаза, ощущая разгорающееся в животе пламя, и сырость под собой, мгновенно пропитавшую дорогой бархат диванной обшивки. Тем временем наглые пальцы принялись двигаться быстро и уверенно, вынудив девушку до неприличия округлить глаза и разразиться чередой исступленных стонов. Тут же другая рука зажала ей рот, заставив подавиться не успевшим вырваться наружу вскриком.
Вот видишь, дорогая, ты шлюха, как и было сказано вначале, раздалось над самым ухом, словно из небытия.
Шлюха или дуратеперь Нарбелии было все равно. Ее сознание унеслось прочь, оставив пылающее адским огнем тело на растерзание этим холодным властным рукам. Перед глазами все плыло туманной дымкой. Уже не контролируя себя, она принялась то грызть, то целовать зажимающую рот ладонь, потом вытянулась и замерла, тая от наслаждения, до хруста натягивая пальцы ног, вжимаясь затылком в твердое плечо.
Тело, не желающее более шевелиться, плыло в сладкой неге. Только одного ей хотелось теперьвзглянуть в глаза. Взглянуть в его глаза, увидеть, что в них.
Она повернула голову, встречаясь опьяневшим, безумным взглядом с Хайди, умоляюще всматриваясь в его непринужденное лицо, зажимая ноги, чтобы удержать руку, сильную и на удивление мягкую, словно лапа могучего безжалостного хищника. Потухший взгляд мертвеца был полон тоски:
Не все забыл. Что-то еще помню, хотя, теперь я не по этой части, прозвучала грустная насмешка, когда жаждешь живого мяса, все остальное уходит на самый дальний план, и при всем желании даже этого я сейчас не оценю, он обнюхал освободившуюся руку, потом цинично слизал остатки влаги. Вкус крови затмевает все, даже сладость женщины
Ты ты, запинаясь, произнесла Нарбелия, невероятным усилием отрываясь от дивана и на нестойких, заплетающихся ногах отходя в сторону.
Она хотела сказать что-то. В голове мелькнули фразы: «Что ты себе позволяешь?», «Не смей так больше делать?», и тут же стерлись, исчезли. «Нет, нет. Как же не делать? Делать. Делать! Делать»
Иди. Потом договорим. Что-то мне нехорошо вырвались из высохших губ принцессы невнятные слова.
Понимаю, дорогая, тебе стоит отдохнуть, невозмутимо кивнул мертвец.
Он поднялся, направился к выходу, дойдя до двери, обернулся и еще раз обнюхал и облизал пальцы, медленно и красноречиво. Нарбелия, все еще пребывающая в ступоре, заворожено отследила плавное движение длинного языка, и ощутила дрожь в коленях. Ее безумные глаза метались по широкой груди и рукам мертвеца, по светлым волосам, по губам, обнажившим зубы в довольной улыбке.
Иди уже, процедила сквозь зубы наследница, понимая, что еще немного, и она набросится на своего недавнего врага, которого еще вчера мечтала убить, только сделает это совершенно с другой целью
Когда дверь захлопнулась, Нарбелия рухнула на кровать и с глупой улыбкой на лице принялась созерцать складки на куполе балдахина. Здравый смысл, вырвавшийся, наконец, из небытия, ехидно подметил голосом Хайди: «Похоже, тебя укротили, дорогая моя тигрица; объездили, как молодую кобылу. И как? Каковы на вкус стальные удила?»
Сладко, вслух ответила сама себе наследница и, смущенная громкостью голоса, кокетливо прикрыла рот покрывалом. Потом, расхохотавшись, она закинула руки за голову и принялась кататься по одеялам, словно мучимая весенней охотой кошка. Эйфория необузданного, беспричинного счастья переполнила ее.
Вспомнив кое-что важное, Нарбелия спрыгнула с разворошенного ложа и осторожно направилась в дальний угол, к ширме. Достав оттуда припрятанный портрет Тианара, она прислонила его к стене и, уперев руки в боки, вгляделась пристальным взглядом в благородное и уверенное лицо принца. Она ожидала почувствовать в сердце привычный укол, но ожидаемой боли не последовало. Ничего не произошло: Тианар на портрете не вызывал совершенно никаких эмоций.
Довольная победой над собственной горечью, памятью и обидой, наследница радостно ударила по лицу бывшего возлюбленного ногой, с наслаждением слушая, как жалобно трещит под каблуком ее туфельки рвущийся холст. Удовлетворившись местью, она схватила изувеченную картину и безжалостно швырнула в окно, прошептав вслед:
Прощай!
* * *
Утро больших надежд Айша встретила под звук голосов и лязг оружияв деревню вернулись воины.
Айша? Сестренка! Я и не чаял увидеть тебя заорал с порога Нанга и, не закончив фразу, хитро прищурился.
Живой? ухмыльнулась гоблинша, догадываясь, что брат наверняка загадал какую-нибудь обидную колкостьтакая, уж, была у них манера общения друг с другом: поддевки «кто кого», насмешки и шутки.
Не угадала, я хотел сказать «не в платье», расплылся в довольной улыбке Нанга, ты ведь отправилась в Ликию, а там все такие культурные! он неуклюже присел в насмешливом реверансе, думал, приедешь ты теперь в нашу глушь с парой худосочных пажей, в розовом платье с вооот-такенным подолом, и веником из павлиньих перьев на башке!
Это ты у меня сейчас получишь веником по башке, с наигранным бешенством Айша кинулась на брата, тут же заключив его в объятья. Ты не изменился, поднявшись на цыпочки, она добродушно потрепала юношу по голове, такой же дурень и болтун.
Хватит нежностей, сестренка, тебе это не идет, напустив на себя строгий вид, отчитал девушку Нанга, скажи лучше, где и с кем ты оставила нашу белокурую красавицу. А то я уже начинаю волноваться.
Тама в Ликии, успокоила его сестра, при дворе принцессы Лэйлы.
Значит, волноваться не о чем. Среди придворных полно пижонов, но совершенно не имеется настоящих крутых парней.
Какие познания о придворной жизни, Айша толкнула брата в бок, скажи, тебя там пара худощавых пажей у входа не поджидает?
Конечно, поджидает, невозмутимо кивнул тот, пара пажей и еще одна назойливая фрейлина
Неожиданно дверь открылась, и в жилище заглянул Кабан.
Это она, познакомься! не растерялся Нанга, указывая на огромную клыкастую рожу соратника.
Айша сдавленно фыркнула, и, не в силах сдержаться, захохотала от души.
Чего смеетесь? обиженно пробасил Кабан, Совет вот-вот начнется, а вы тут забавляетесь.
Идем, подтолкнул сестру Нанга, нас тоже ждут.
Место совета племени представляло собой большую круглую постройку, сложенную из скрепленных глиной камней, крытых железом и ветками. В центре горел костер, вокруг которого собрались участники совета: старейшины и воины.
На невысоких постаментах, украшенных резной костью и укрытых шкурами, восседали пятеро старейшинпятеро родоначальников главных семей Гиеньей Гривы.
Гоблины не разделяли людских и эльфийских понятий о знатности и родовитости. Важное место занимали семьи, в которых имелось большее количество сильных воинов, то есть женщины усердно плодили сыновей. Как правило, эти семьи-кланы оказывались наиболее зажиточными и процветающими, ведь для гоблинов, промышляющих ратным делом, военные походы являлись основным источником богатства.
У каждого из пяти старейшин имелось по несколько жен, права которых не были равными. В каждой семье всем заправляла одна жена-хозяйка, остальные подчинялись ей, основной их функцией значилось рождение и воспитание детейи только. Редким исключением считалось наличие в одном доме двух главных жен: такое случалось в том случае, если одна из женщин становилась хозяйкой, а другаявоительницей. Сферы их влияния почти не пересекались, поэтому «домашняя» и «военная» жена не конфликтовали. Однако подобное происходило редко, ведь среди молодых поколений многоженство считалось неуместным пережитком прошлого, ровно как среди стариков бытовало мнение о том, что оружие в руках женщинывещь совершенно непозволительная.