Отвернувшись, Мэй потянула вниз подол своей флисовой кофты, и подошла к основанию деревянных ступеней. Она смотрела на Сэвиджа, стоявшего наверху, он казался горой, безликой, но не бесформенной, его мускулы были словно высечены в свете, струящимся позади него.
Ты уходил? тихо спросила она.
Да. Я уже вернулся.
Вау, как быстро.
Она крепко спит.
Здесь все в безопасности. И у меня есть то, что нам нужно.
Мэй осторожно поднялась, стараясь избежать скрипов в досках. Когда она приблизилась к мужчине, Сэвидж отступил, чтобы дать ей немного места.
Закрыв за собой дверь подвала, Мэй огляделась.
Вот как.
Нет, здесь нет никаких странных книг. Нигде.
Я не об этом думала.
Нет, об этом.
Мэй скрестила руки на груди.
Я отказываюсь спорить о том, что происходит у меня в голове с незаинтересованной третьей стороной.
Сэвидж прищурился.
О, я довольно заинтересован.
Мэй прислонилась к двери подвала. У нее возникло почте непреодолимое искушение вступить с ним в словесную баталию, но вместо этого она дернула больным плечом и молчала.
Что мы собираемся делать сейчас? просила она.
Сидеть и ждать.
Ждать что?
Что с твоим плечом?
А? Ох. Она потерла ноющую мышцу противоположной рукой. Пару лет назад я попала в автомобильную аварию. Ремень безопасности спас мне жизнь, но врезался прямо сюда, и с тех пор плечо часто напоминает о себе.
Сядь, сказал Сэвидж, повернув один из стульев, что стояли у стола. Я позабочусь об этом.
Я не просила о помощи.
Правда? Он прижал руки к груди. Вот это поворот. Я в шоке. Тебе не нужна помощь?
Мэй слегка улыбнулась.
Ты такой дурак.
Может быть, но я знаю, что делать с травмами плеча, Он похлопал по креслу. Давай, чего ты боишься? Что я тебя поцелую?
Мэй моргнула. И подумала: «Нет, я боюсь, что если ты это сделаешь, я попрошу тебя не останавливаться. Еще. И еще».
Нет. Чтобы доказать свою точку зрения, она подошла и приземлила свою задницу перед ним. Делай, что хочешь.
Она уже собиралась квалифицировать происходящее просто как «ситуацию с плечом», Мэй почувствовала, как его широкая теплая ладонь скользнула по больному месту. Собравшись с духом, Мэй приготовилась к тому, что он сделает хиропрактический прием и сломает ее пополам
Ооооо простонала Мэй, когда Сэвидж начал массировать ей руку.
Я делаю тебе больно?
Нет, это прекрасно.
Он был нежным, но твердым, пока разрабатывал ее натянутые, как веревки, мышцы шеи и, Боже, тепло его ладоней впитывалось в ее кожу, мышцы, кости. И эта волна не ограничивалась тем местом, к которому он прикасался. Связь между ним и ее телом распространялась повсюду, от головы до ног.
Следующее, что Мэй понялаона не просто сидела в кресле, она расслаблялась в нем. А после этого она заметила, что ее дыхание замедляется, и непрекращающаяся боль за правым глазом также стихает Мэй обратила на нее внимание, только когда та внезапно исчезла.
За последние пару недель было слишком много стресса, который все сильнее затягивал гайки. Но с каждым легким сжатием и вращательным движением Сэвидж забирал у нее боль, давая ей временный покой, который, как Мэй знала, продлится только до тех пор, пока он массирует ее.
Но, черт возьми, она собиралась воспользоваться этой передышкой.
Вот, сейчас я займусь ключицей, сказал он.
Мэй едва заметила движение Сэвиджа, но затем он оказался перед ней, и его большой палец вошел в углубления выше и ниже кости, которая была сломана и неправильно зажила.
Когда она вздрогнула, он остановился.
Слишком?
Нет, все прекрасно, пробормотала она. Пожалуйста, продолжай.
Сэвидж опустился на пол, хрустнув коленями, и благодаря огромным габаритам, его лицо оказалось как раз напротив ее. И когда мужчина продолжил ритмично давить и расслаблять ее тело, оно подавалось взад и вперед, превращаясь из несгибаемой двутавровой балки в желе.
Трудно сказать, когда расслабление уступило место осознанию момента.
Когда Мэй начала понимать, насколько он был близок к ней.
Когда она открыла глаза, которые, сама не подозревая, успела закрыть.
Сэвидж смотрел ей в лицо, а не на то место, которое массировал, а его резкие черты слились в ничего не выражающую маску. Однако его взгляд был полон тепла.
Я беру жизни против воли, но женщинникогда.
Думаю, ты в порядке, сказал он, убирая свои волшебные руки.
Повисло молчание, и он не спешил подниматься. Не стал приближаться. Сэвидж просто оставался на месте, ничего не показывая ей и рассказывая все своим обсидиановым взглядом.
И именно тогда она осознала
Не черные, а синие, прошептала она.
Что?
Твои глаза. Ее голос стал хриплым. Я думала, они черные. А они темно-темно-синие.
Я не знал.
Как ты можешь не знать, какого цвета у тебя глаза?
Потому что мне все равно.
В тишине коттеджа их голоса звучали низкими и едва уловимыми, но не потому, что кто-то из них боялся разбудить Таллу. По крайней мере, Мэй не об этом думала. Нет, ей казалось, они создали отдельное пространство от всего мира, и не было причин говорить громче, чем требовалось словам, чтобы преодолеть бесконечно малое расстояние между ними.
Как тебе может быть все равно? спросила она.
Я не люблю смотреть на себя. Он протянул руку и убрал прядь ее волос с лица. Мы с зеркалами не дружим.
Почему?
Он пожал плечами.
Терпеть не могу свое отражение.
Ее рука по собственной воле поднялась к его лицу. В ту секунду, когда Мэй коснулась его щеки, у него перехватило дыхание, что казалось странным, учитывая, насколько мощным было его тело.
Осторожно она пальцами провела по его челюсти и задержалась на подбородке.
У тебя щетина.
Правда?
Ты бреешься без зеркала?
Да.
Она покачала головой.
Как?
Пока принимаю душ.
Уверенно, как будто он внедрил образ в ее сознание, Мэй представила его под струями воды, с запрокинутой головой и блестящими от влаги волосами его обнаженное телопики и впадины, по которым летели брызги. Сверкающий. Глянцевый.
Как вода стремится вниз по торсу к его
Ты когда-нибудь резался? выдохнула она.
Нет. Многолетний опыт.
Мэй остановилась, положив ладонь ему на щеку. И когда она снова замолчала, Сэвидж повернул голову и и прижался губами к ее линии жизни, к месту, где она порезала себя ножом, чтобы наполнить кровью серебряное блюдце и вызвать Книгу, которая так и не появилась.
Прости меня, хрипло выдохнула Мэй.
За что?
Я не знаю.
Сэвидж опустил ее руку и провел большим пальцем по уже затянувшемуся порезу.
Я думал, ты поранила палец, а не ладонь.
Нет, это появилось раньше.
Ты не особо дружишь с ножами, да?
Видимо.
Отпустив его голову, она закрыла веки, когда Сэвидж коснулся губами зажившего пореза.
Она не шевелилась, казалось, целую вечность.
Когда Мэй открыла глаза, Сэвидж смотрел прямо на нее и она произнесла одно-единственное слово:
Да.
Глава 28
Порой приходиться смотреть не раз и не два
А все двенадцать.
Глубоко в священной Гробнице Братства Черного Кинжала Лэсситер протолкнулся сквозь толпу огромных мужских тел, чтобы добраться до края гроба. Но близость не изменила того, что он видел.
Там не было абсолютно ничего кроме полдюжины старых мешков
Что это? кто-то спросил.
Ви достал один из своих черных кинжалов и разрубил выцветшую мешковину. Когда обнажился белый порошок, он поддел его кончиком лезвия.
Я бы дважды подумал, прежде чем забросить это себе в ноздри, заметил кто-то.
Овсяная мука, объявил Вишес, понюхав. Чертовски старая овсяная мука.
Что за хрень, подумал Лэсситер.
Никакого скелета, окруженного паутиной. Ни мумии. Никакого зомби с гниющей плотью и жаждой свежего мяса. Не было даже обычного набора останков, состоящего из истлевшего похоронного савана и небольшой горсти пыли на груде костей.
Зато было то, из чего Фритц мог испечь буханку хлеба.
А не оружие, ради которого их сюда привел Лэсситер.
Кто-нибудь скажет мне, что, черт возьми, происходит, прорычал Роф, стягивая капюшон своей мантии.
Ничего не происходит. Лэсситер посмотрел на Короля, пока остальные тоже снимали капюшоны со своих голов. Там пара мешков муки. Другими словами, гроб пуст.
Это милое объявление заставило великого Слепого Короля несказанно удивиться.
Сэвиджа нет?!
Если вообще он когда-нибудь был там. Лэсситер попятился и, в конце концов, посмотрел на стену имен. Может, у нас не тот гроб.
Тор поднял крышку.
Его имя вырезано на этой проклятой штуке. Вместе со всеми предупреждениями.
Значит, они не убили его, пожал плечами Роф. Значит, та стража не убила его.
Ведьмаки не бессмертны, если ты это имеешь в виду, рассеянно возразил Лэсситер. То, что ты практикуешь магию, не гарантирует вечную жизнь. Это не так.
Порой, когда ты утверждаешь, что убил кого-то и забил гвозди в крышку его гроба, не означает, что ты сделал это на самом деле, парировал Роф. Глимера лжет. Представь себе. Такого же, черт возьми, не бывает.
Должно быть, он использовал предполагаемую смерть в своих интересах, сказал Тор. Он исчез, потому что знал, что ничего хорошего из того, что случилось с тем аристократом в замке, не выйдет. Он хотел избавить Братство от проблем
Заговорил Фьюри:
Для тех, кто не знаком с этой историей, кто-нибудь может объяснить?
Лэсситер подошел к стене и посмотрел на имена, вырезанные на мраморе, и слушал, как Роф излагает факты: Сэвидж и все его магические трюки в Старом Свете. Местный лидер Глимеры напуган. Охота, которая якобы закончилась убийством аристократа и его стражи и, собственно, смертью Сэвиджа. Брата поместили в этот гроб вместе с Даром Света.
Но, вероятно, все было немного не так.
А что такое Дар Света? спросил Фьюри.
Это источник энергии, ответил Лэсситер, обнаружив имя Сэвиджа в списке на стене. Но более того. Это наделено невероятной мощью и чертовски удобно при борьбе со злом.
Значит, вы не собирались воскрешать Сэвиджа? Я думал, его воскрешение и было нашей целью.
Нет. Лэсситер покачал головой. Дело не в Сэвидже. Предположительно, он был похоронен с Даром Света, именно это я хотел вам передать.
И что это такое? Меч? Еще одна книга
Ага, как будто нам нужен еще один пылесборник в твердом переплете, пробормотал Ви.
Здесь что-то не так, подумал Лэсситер. Не так, как должно быть.
Отвернувшись от имени Сэвиджа на стене, он прокашлялся.
Дар Светаэто призма, священная реликвия древних времен, которая восходит к тому времени, когда Дева-Летописеца создала вампирскую расу. Он отражает все, что в него входит. Так что, если использовать его против вселенского зла
Ты отражаешь его, закончил Ви.
То есть можно обратить зло на него же? подсказал Фьюри.
Только определенные виды зла. Лэсситер провел рукой по волосам. Это не сработало бы против Омеги. Он был второй половиной Девы-Летописецы, Дар Света был для него почти родным а сейчасмне пора.
Ты издеваешься что ли? Ви посмотрел на пустой гроб. Если ты уходишь потому что скоро начнутся «Золотые Девчонки»
Нет, не поэтому.
Тогда что, черт возьми, с тобой не так?
Снова покачав головой, Лэсситер прогнал в голове слова, словно из песни меня-здесь-нет и и дематериализовался прямо из Гробницы.
Хорошо, что до Другой Стороны было рукой подать. Все, что ему нужно было сделать, это пробить завесу, отделяющую земное от всего вечного ипуф! он находится на великолепном травяном поле, не нуждавшемся в покосе, подставив лицо молочно-белому небу, которое никогда не бушевало, и глубоко вдыхает умеренный воздух, благоухающий тонким ароматом тюльпанов.
Но покоя ему сейчас не найти.
По пути к месту назначения Лэсситер прошел мимо купелей с их прекрасным мерцающим бассейном с водой, а затем продолжил свой путь мимо жилищ с колоннами, где останавливались Избранные, когда обитали здесь. И дальше, мимо Сокровищницы с ее корзинами рассыпных драгоценных камней и артефактов, и мимо самого важного здания Храма Летописиц.
Он остановился за пределами священных границ, где на протяжении тысячелетий самые изолированные из всех Избранных проводили вечные часы своего существования, наблюдая во всевидящих водах и описывая на бумаге жизни и события, разворачивающиеся внизу на Земле.
Открыв одну из тяжелых дверей, Лэсситер увидел ряды выстроенных в ряд стоек для писания, на столах все еще стояли чернильницы и перья, а также миски и фолианты из свежего неиспользованного пергамента. Все было на своих местах, стулья идеально выровнены, перья грациозно взмывали вверх под одним углом, не было ни пыли, ни паутины, а пространство оставалось таким, каким было в тот момент, когда его предназначили для своей цели.
Хотя здание было заброшено.
Лэсситер вошел внутрь, эхо шагов разнеслось по высокому потолку, и ему пришла в голову мысль, что с уходом Девой-Летописецы и его вступлением в ее права, все эти функции, которые когда-то имевшие невероятную значимость, канули в лету.
К слову о реликвиях.
На этой ноте, Лэсситер прошел мимо стоек для писания и направился в библиотеку и даже ангелу вроде него, которого чертовски сложно впечатлить, было страшно смотреть на все полки записанной истории вампирской расы.
В бесчисленных томах, расположенных в хронологическом порядке, были точно зафиксированы все важные и второстепенные события, связанные с каждой душой, находящейся внутри каждого тела с кровью вампира. Вручную. Чернилами.
Это были все знания, которые существовали обо всех прошлых жизнях и он собирался пролистать страницы и найти каждое упоминание о Даре Света, Сэвидже и этой проклятой Книге.
Братья и другие воины в особняке часто ругали его за то, что он недостаточно серьезно относился к своей работе.
И впервые он забеспокоился, что, может быть, они были правы.
Потому что здесь что-то не складывалось он просто не знал что именно.
***