Плачущий мгновенно нашел изъян в этой логике.
Но теперь-то ты здесь, сказал он. Значит, ты должен быть ограничен законами нашего мира.
И так наверняка было бы, если бы я не носил с собой свой источник силы, сказал Ланс, хлопнув себя по правому запястью.
Ты можешь двигать горы? поинтересовался Плачущий.
Пожалуй, нет.
Жаль. А что случается с миром потом? Когда заканчивается период искусства?
Потом мир живет без магии, сказал Ланс. Как правило, к этому времени люди уже придумывают, чем ее заменить.
Заменить магию?
Я долгое время жил в мире, где кареты ездили сами по себе, без лошадей, где корабли плавали по морю без гребцов и парусов, а другие корабли летали по воздуху. Люди там могли разговаривать друг с другом, находясь на разных континентах и видеть события, происходящие далеко от них. И во всем этом не было ни капли магии.
Невероятно, выдохнул потрясенный маркиз Тилсберри. И то способен описать, как это устроено, чтобы мы могли повторить их путь?
Не могу, сказал Ланс. Все это устроено очень сложно, и в том мире я не владею умением создавать все эти вещи. Я могу ими только пользоваться. Еще я могу изложить общие принципы, но, во-первых, они вам вряд ли помогут без соответствующего развития технологий, а во-вторых, есть шишки, которые вы должны набить сами, без посторонней помощи.
Наверное, ты прав, согласился Плачущий. От всего этого у меня в горле пересохло.
Вино и кубки под столом, сказал Ланс.
Глава восьмая. Совсем не круиз
Плачущий был волшебником, а значит, обладал определенной гибкостью ума. Было видно, что ему трудно до конца поверить в рассказ Ланса, но в итоге он все-таки поверил. К этому времени уже сам Ланс начал задаваться вопросами, а зачем он вообще все это рассказывает. Наверное, у него слишком долго не было собеседника, которому можно рассказать правду и который способен сию правду принять.
Они проговорили до полуночи и осушили бутылку вина, но никто так и не опьянел. Лансу одной бутылки было мало, а Плачущий оказался слишком взволнован, чтобы его организм обращал хоть какое-то внимание на алкоголь.
Ланс рассказал маркизу Тилсберри, что не может контролировать свое путешествие между мирами. Просто иногда перед ним открывается невидимый другим людям проход между измерениями, и в его воле только решить, идти через него или нет. Что находится на другой стороне портала, Лансу обычно неизвестно.
Я думаю, механизм происходящего с тобой довольно прост, заявил Плачущий. Подсознательно ты стремишься домой, ну, или в тот мир, где тебе было лучше всего, и который ты утратил. Браслет видит это твое желание, но поскольку ты точно не знаешь, как туда попасть, он тоже не знает, и подсовывает тебе миры на выбор. Когда ты понимаешь, что этот мир тебе тоже не подходит, браслет открывает новый путь, и так будет продолжаться до тех пор, пока ты не вернешься туда, где тебе было хорошо, или пока не найдешь мир, в котором тебе будет достаточно комфортно жить. Ну, или пока ты не умрешь.
У меня были такие мысли, сказал Ланс. Но я все равно не могу это контролировать. Например, я не могу открыть проход прямо сейчас.
Где-то измерения соприкасаются друг с другом почти вплотную, а где-то они далеки, сказал Плачущий. Твоего подсознательно выраженного желания мало, нужно еще находиться в точке, подходящей для перехода. Ну, это я так думаю, опять же.
Возможно, согласился Ланс. Видимо, я стремлюсь в мир своего детства. Я вырос в мире, очень непохожем на этот, и когда я покидал еготем же путем через измеренияя точно знал, куда мне надо попасть, потому что направлялся в свой родной мир. Теперь же браслет подсовывает мне те миры, которые находятся близко к моему родному миру и не похожи на то место, куда я действительно хочу вернуться.
Я хотел бы тебе помочь, сказал Плачущий. Но я слишком мало знаю о перемещениях в другие миры. Возможно, тебе следует поговорить об этом с Балором. После того, как ты убьешь Джемаля ад-Саббаха, конечно.
Ланс вздохнул.
Я понимаю, что ты устал и хочешь покоя, сказал Плачущий. Но ад-Саббахэто воплощенное зло, и если ты убьешь его, то окажешь нашему миру большую услугу.
Вернемся к нашим баранам, криво ухмыльнулся Ланс. Как ты не понимаешь, Джеймс, нет такого понятия, как воплощенное зло. Злоэто вообще штука весьма относительная. Когда ты хочешь на кого-то напасть, ты всегда называешь врага злом, рассказываешь про него жуткие истории, чтобы оправдать необходимость войны. И все эти черно-белые цвета зависят лишь от занимаемой тобой стороны. Вы объявили юг филиалом ада, но я не удивлюсь, если на юге то же самое говорят про север. Рассказывают о ваших погрязших в пороке королях и волшебниках, которые пьют человеческую кровь и едят на завтрак младенцев. И то, что вы называете вторжением через Великую пустыню, для воинов Льва Пустыни является великим освободительным походом. И матери юга пугают своих непослушных детей именем Балора Огнерожденного. Кстати, а почему его называют Огнерожденным?
Он родился в год великих лесных пожаров, сказал Плачущий.
Довольно прозаичное объяснение, сказал Ланс. Говоря по правде, я ждал более интересной истории.
По сравнению с твоей, все истории неинтересные, сказал Плачущий. Но, черт побери, я не могу смириться с тем, что ты выбрал Джемаля ад-Саббаха орудием своей смерти.
Ты его когда-нибудь видел? поинтересовался Ланс.
Нет.
И, тем не менее, когда ты о нем думаешь, в голове возникает образ кровавого маньяка, стремящегося повергнуть мир в хаос, сказал Ланс. А на самом деле он может оказаться вполне вменяемым человеком, получившим хорошее образование, ценящим искусство и желающим принести на север дары просвещения.
Нет, упрямо сказал Плачущий. Лев Пустыниэто абсолютное зло.
Потому что так о нем сказал Балор, который стоит на стороне абсолютного добра? Чушь. Я когда-то был на месте Льва Пустыни, сказал Ланс. Меня называли темным лордом, девятым в своем роду, с моим именем были связаны жуткие пророчества, и детей им тоже пугали, как это водится. Я, конечно, не хочу сказать, что бы очень хорошим человеком, и в свое время я творил страшные вещи, но абсолютным злом я все-таки не был. Более того, я не совершил и половины преступлений, которые мне приписывали.
Но вторую половину все-таки совершил? уточнил Плачущий.
По большей части, в порядке самообороны, сказал Ланс. А на некоторые шаги я был просто вынужден пойти в силу неблагоприятно сложившихся обстоятельств. Впрочем, я не ищу себе оправданий.
И теперь ты думаешь, что все злодеи похожи на тебя?
Теперь я склонен считать, что злодеев в чистом виде не существует, сказал Ланс. Для тебя Лев Пустынизлодей, но ты и сам вполне можешь быть злодеем для кого-то. Лично мне больше нет дела до этих разборок. Я просто хочу обрести покой.
Утром вахтенный матрос заметил на горизонте парус. Корабль шел встречным курсом, на самом пределе видимости, и это событие никого особо не насторожило. Однако, через несколько часов неизвестное судно появилось снова. Корабль совершил разворот, приблизился, увеличившись в размерах, и двигался на сближение с «Индевором».
Ланс поднялся на палубу, чтобы прояснить ситуацию, и тут же столкнулся с капитаном Мактигом, любовавшимся чужими парусами через подзорную трубу. Ринальдо и Плачущий тоже были здесь, но держались поодаль от капитана. Ланс же подошел к нему и встал рядом.
Что там видно? поинтересовался Ланс.
Четырехмачтовый, с высокой осадкой, процедил сквозь зубы капитан Мактиг, передавая подзорную трубу Лансу. Это не торговое судно.
Может быть, военный корабль? предположил Ланс.
Что им делать в этих водах? Да и зачем мы могли бы понадобиться военному кораблю? капитан сплюнул за борт. Это ублюдские пираты, селезенкой чую.
И каков ваш прогноз?
Мы идем под полными парусами, сказал капитан. Проблема в том, что у этих ублюдков парусов больше. Если ветер не переменится, они нагонят нас уже к вечеру.
Когда дойдет до схватки, можете на меня рассчитывать, сказал Ланс.