Немного неприятно, сказал Ланс. Но чего не сделаешь ради эффектного зрелища?
Э можешь вытащить?
Тебя нервирует мой вид? ухмыльнулся Ланс.
Немного, признался Плачущий. Обычно люди с кинжалами в груди несколько менее разговорчивы.
Ланс обхватил пальцами рукоять кинжала, легко вытащил его наружу и вручил оружие владельцу. Плачущий не заметил ни единой капли крови ни на лезвии кинжала, ни на коже Ланса.
Ланс бросил кинжал на стол и продемонстрировал Плачущему свою грудь, испещренную сеткой старых шрамов. Однако, свежей отметины там не было, и Плачущий взял себе на заметку поинтересоваться, как же так выходит.
Если удобный случай представится.
Ланс застегнул рубашку.
Еще я не горю в огне, сообщил Ланс. А также не тону в воде, но этот факт вряд ли характеризует меня с лучшей стороны.
И как же это случилось?
Ланс еще раз показал шрам за запястье.
Когда-то это был браслет, созданный одним из моих предков в качестве объекта силы, сказал Ланс. Он переходил в нашей семье от отца к сыну и в конечном итоге достался и мне. Когда я его надевал, я думал, что это обычное украшение, лишь чуть позже выяснилось, что снять его невозможно. А потом я носил его слишком долго, гораздо дольше любого из моих предшественников. В конце концов, он просто стал частью меня.
Погоди-ка. Ты говоришь, что твои предки носили этот браслет. Но их же всех убили
О, да, сказал Ланс. В тех местах, откуда я родом, убийство моих предков было отдельной спортивной дисциплиной. По преданию, браслет был выкован из металла, упавшего со звезд. Некий кузнец, помогавший моему дальнему предку в работе, сохранил несколько кусочков того металла и сделал семь мечей и один кинжал, которыми можно поразить человека, носящего браслет. Эти мечи были розданы магам и героям из разных королевств, чтобы никто из моих предков не мог чувствовать себя в полной безопасности. Когда я был молод, носил другое имя, и мне очень хотелось жить, я убил всех хранителей, собрал эти мечи и расплавил их в жерле вулкана.
Кинжал я оставил себе. На память. Ну, и на всякий случай. Только вот ведь бедав одной из последующих заварушек я его потерял.
Где потерял?
Не в вашем мире, сказал Ланс.
А другие способы?
Я не горю в обычном огне, но у меня был очень неприятный опыт с пламенем дракона, сказал Ланс. В вашем мире есть драконы?
Нет.
Вот в том-то и дело, вздохнул Ланс. Полагаю, я мог бы попробовать спрыгнуть в вулкан, но действующих вулканов я тоже поблизости не наблюдаю. Значит, остается только третий способ. Когда-то, в самом начале карьеры, мне сказали, что меня также можно уничтожить при помощи магии высшего порядка. Вот почему я выступил против Алого Ястреба в этой вашей войнушке. Но я должен признать, что магией высшего порядка там даже не пахло. При виде меня и Смеющийся и Алый Ястреб хватались за меч. Они умерли, потому что с мечом против меня у них не было ни одного шанса. И поэтому я надеюсь, что Джемаль ад-Саббах так же хорош, как считает Балор и ваша чертова Ложа, и слухи о его могуществе хотя бы отдаленно соответствуют действительности.
Надеюсь, он тебя не разочарует, мрачно сказал Плачущий. А ты не думал, что обманули, когда сказали про магию, которая может тебя убить?
Вряд ли, сказал Ланс. Просто ни Смеющийся, ни твой учитель не были достаточно хороши.
Алый Ястреб был одним из лучших
Не сомневаюсь, сказал Ланс. Но дело даже не в нем. Дело в вашей магии вообще. Магия, которой тебя учили, это искусство.
Разве существует какая-то другая магия?
Магия превращается в искусство, когда в мире ее становится слишком мало, сказал Ланс. Это естественный и неизбежный процесс. Максимум приложенных усилий и минимум результата.
Я снова перестаю тебя понимать.
Ты уверен, что был учеником чародея? поинтересовался Ланс. Твой учитель не рассказывал тебе истории о великих магах древности, которые могли творить невероятные вещи? Поворачивать вспять течение рек, двигать горы
Эти истории мне рассказывала моя няня, сказал Плачущий. И назывались они сказками.
До того, как превратиться в детские сказки, они наверняка были легендами, а легенды никогда не возникают на пустом месте, сказал Ланс.
Но они преувеличивают. С годами каждая история обрастает тысячей подробностей, которые делают ее более красочной, и уже спустя несколько веков никто не может сказать, что есть правда, а чтовымысел тысячи рассказчиков.
Если легенда гласит о человеке, сдвинувшем гору, стоит допускать вероятность, что на самом деле гора все-таки двигалась.
Или речь идет всего лишь о крупном обвале.
Хорошо, пойдем другим путем, сказал Ланс. На столе лежит твой кинжал. Сделай с ним что-нибудь при помощи магии.
Что?
Что угодно.
Что вообще можно сделать с кинжалом при помощи магии?
Ланс вздохнул.
Заставь его пролететь через каюту и воткнуться в дверь. Нет, лучше в деревяшку над дверью, а то вдруг в коридоре кто-то стоит.
Мне понадобиться какое-то время, сказал Плачущий.
Сколько угодно, сказал Ланс. Действуй.
Следующие пять минут Плачущий бормотал себе под нос и чертил пальцем какие-то невидимые Лансу формулы. Когда из его глаз покатились первые слезинки, он сообщил Лансу, что готов.
Ланс дал отмашку на эксперимент. Плачущий произнес короткое заклинание, воздел руки и кинжал приподнялся на несколько сантиметров над столом. Плачущий повторил заклинание, повел руками, слезы лились из его глаз уже ручьем. Кинжал воспарил на высоте человеческого роста и рывками, со скоростью смертельно больного одноногого инвалида, пересек каюту.
Ткнув острием в указанную Лансом доску над дверью, кинжал упал на пол. Плачущий вытер слезы и выступивший от напряжения пот на лбу.
Неплохо, сказал Ланс.
Плачущий вернул кинжал на исходную позицию.
Магияэто возможность манипуляции окружающим миром, заявил Ланс. Кинжал есть часть окружающего мира. Ты только что заставил кинжал полететь, не прикасаясь к нему руками. Как ты это сделал?
Мне известны вес и форма кинжала, я знаю, из какого металла он выкован, сказал Плачущий. Я знаю место, где он лежал, и я видел место, куда он должен был попасть. Я постарался совместить в своем сознании эти два места и придать кинжалу энергию для полета.
Говоря простым и грубым языком, существуют два вида манипуляции предметами, сказал Ланс. Есть способ, который применил ты. Ты попытался уговорить предмет сделать то, что тебе надо. Это искусство.
Да, сказал Плачущий.
Ланс, не вставая с кровати, повел пальцем.
Плачущий толком и не понял, что произошло. Мгновение назад кинжал лежал на столе, и вот он уже торчит из стены над дверью, и лезвие его вибрирует после броска.
А еще можно заставить предмет сделать то, что ты от него хочешь, сказал Ланс. Для этого нужна сила. Так оно и в жизни. Те, у кого нет силы, убалтывают других людей. Те, у кого сила есть, принуждают их к повиновению.
Я мог бы повторить этот фокус, если бы ты дал мне еще немного времени, сказал Плачущий.
Не сомневаюсь, сказал Ланс. Но дело в том, что мне время не нужно.
Он щелкнул пальцами. Кинжал покраснел, затем побелел и каплями расплавленного металла обрушился на пол. Балор показал Лансу неплохой трюк, грех им не воспользоваться.
Доски начали тлеть. Ланс вылил на них воды из кувшина, предназначенного для умывания. К самому кувшину он, разумеется, не прикасался.
Когда мир еще молод, в нем много магии, сказал Ланс. Люди, которые умеют ею пользоваться, творят вещи, про которые потом слагают легенды. Выступают в одиночку против целого войска, возводят города за одну ночь, двигают горы. Это стадия силы. Но со временем магия начинает покидать мир, и для достижения меньших результатов приходится использовать больше усилий. Ритуалы призваны экономить магическую энергию, которой в стареющем мире становится все меньше и меньше. Использовать по максимуму то, что есть. Это период искусства, и сейчас ваш мир переживает именно такой период. А в мире, откуда я пришел, закат только начался, и магия все еще оставалась силой.