Эсфирь ощущала себя прямо как этот подносопустошенной. А еще потерянной. Опустошение и потерянность возглавляли парад, пока остальные эмоции вяло плелись за ними в хвосте.
Она практически ничего не испытала, когда ее привели в операционную и показали хирургический стол. Там, на белоснежных простынях, кто-то лежал со вскрытой грудной клеткой. И, что примечательно, вокруг не обнаружилось ни единой капли крови. Прямо-таки стерильная чистота.
Подойди поближе, посоветовала девица в платье. Взгляни.
Кристалл, который увидела Эсфирь в груди неведомой куклы, переливался золотом и лазурью.
Живой кристалл, пояснила Невеста. Источник силы. Что-то вроде универсального генератора. Нужно дождаться Мастера, чтобы он завершил работу.
И когда же Мастер придет?
Может, сегодня. А может, через неделю. Или даже через месяц.
И что, всё это время она будет так лежать? спросила Эсфирь, чувствуя, как угасают внутри последние вспышки страха и как на его место заступает абсолютное безразличие.
А ей несложно. В отличие от людей, нам не надо питаться и двигаться. Мы комфортно чувствуем себя в какой угодно позе. И вообще, мы всего лишь экспериментальные модели, заготовки. Мастер делает с нами, что хочет. И мы, конечно же, на всё согласны.
Но это безобразие! попыталась было воскликнуть Эсфирь. Только вот ее негодование мгновенно вытеснила какая-то необъяснимая, сковывающая холодность. Поэтому вместо восклицания у нее вырвался сдавленный шёпот.
Перестань. Кристаллы позволяют нам чувствовать. Онивеликий дар для таких болванок, как мы. Правда, знаешь, ходят слухи, что однажды Мастер вживил кристалл одной человеческой женщине, которая уже стояла на пороге смерти. И женщина та вроде как переродилась, стала феей и поселилась в верхних мирах. Мы ей страшно завидуем. Нам ведь не то, что в фей, нам и в людей никогда не превратиться. Мастер как-то раз обмолвился, что для бесчувственной пластмассы живой кристаллвполне сносная замена пустоте. Но он ничто в сравнении с человеческим сердцем.
Невеста выложила конфиденциальную информацию и с удовлетворением замолкла.
Значит, вот он, ваш потрясающий секрет? спросила Эсфирь, ужасаясь тому, с какой скоростью по ее пластиковому телу разливается апатия. Хорошо, я узнала, что хотела. А теперь будь добра, проводи меня обратно к границе. Думаю, не стоит тут задерживаться.
Что ты! Тебе нельзя к границе, с прилипшим к лицу выражением благостной тупости сказала кукла. Теперь, когда ты стала одной из нас, тебе следует показаться Мастеру. Он решит, что с тобой делать. А пока полежи тут.
Невеста сделала шаг и толкнула ее на ближайшую койку. Потеряв равновесие, Эсфирь ударилась о стену головой, но боли не ощутила. Ей вдруг стало совершенно всё равно, что с ней будет дальше. Она не сопротивлялась, пока кукла привязывала ее к койке ремнями. Зачем сопротивляться?
Не нужно есть, не нужно двигаться. Не нужно бороться за выживание. Разве ж это не прекрасно?
Глава 12. Логово куратора и ошарашенный призрак
Надо было видеть, как тонко и неподражаемо усмехнулся Ли Тэ Ри, провожая взглядом стайку кандидаток. В Пелагее зрело нездоровое желание открутить этому красавчику голову. Чтобы ни поводов, ни, что называется, инструмента для расточения улыбок у него больше не было.
Смертельное оружие, стреляющее навылет. Тяжелая артиллерия. Преступное, противозаконное средство. Вот что такое его улыбка.
Гарди, кажется, упоминал о заоблачной конкуренции и ожесточенном соперничестве между претендентками. Дескать, барышни со всего света съезжаются в ледяной дворец, лишь бы только поступить к шефу в обучение. Потому что он невероятный сердцеед со сногсшибательной харизмой. Непробиваемый, принципиальный индивидуалист, по которому сохнет полмира. И требования у него завышены до небес. Требования, разумеется, к мастерству.
Еще никому не удавалось устроиться на стажировку именно к шефу. К кому угодно попадали, только не к нему. А этотмрачный, неприступный эталон красотытак и ходит без учеников.
Пелагея плелась за куратором и гадала: может ли быть, что шеф и Ли Тэ Риодно и то же лицо? Да нет, вряд ли. Впрочем, несколько пунктов из анкеты совпадает. Куратор, вон, и мрачный, и красивый. А девицы, что им встретились, еще немногои повисли бы у него на шее.
Не ради него ли они, часом, обивают пороги ледяных экзаменационных аудиторий? Слетелись, понимаешь, как на какой-нибудь царский отбор невест. Смешно даже.
Пелагея остановилась и насупилась. Уж она точно не станет подлизываться к шефу, будь он хоть сам царь. И соперничать для нее последнее дело.
"Я не участвую в ваших глупых играх", проворчала она, стиснув банку, где, мерцая, бились светлячки.
Что застыли, уважаемая? с некоторым раздражением окликнул ее Ли Тэ Ри. Поторопитесь и прекратите глазеть по сторонам!
Она заскочила за ним, когда он уже почти захлопнул дверь. И обомлела: обитель куратора состояла сплошь из серебра и платины. Никакого вам ненадежного льда, исключительно драгоценные металлы. Причем стены по умолчанию существовали в расплавленном виде и вырастали прямо на глазах (будто дожидались, пока придет хозяин, чтобы его впечатлить). Стоило Ли Тэ Ри появиться в кабинете, как пространство перед ним начало поспешно выстраиваться в фигурные арки, изящные винтовые лестницы, колонны и опоры с замысловатой резьбой.
Всё сияло и переливалось, стены уплотнялись, обрастали слоями блестящего серебра. А потом в центре зала вдруг ослепительно вспыхнуло золотом, и из золота соткался лифт, эдакая прозрачная капсула в человеческий рост.
Эльф царственной походкой двинулся к лифу и подозвал Пелагею жестом. Вдвоем в кабине было тесно. Пелагея прятала взгляд, льнула к противоположной стенке и старалась ужаться. Ей казалось, что она со своей банкой занимает слишком много места, а куратор стоит к ней непростительно близко и смотрит чересчур уж пристально.
Неловкость продлилась меньше минуты. Лифт доставил их на второй этаж, стеклянная дверца отъехала в сторону, и Пелагея вслед за куратором вывалилась в пряно пахнущий полумрак.
В полумраке, оперативно складывая полки друг на дружку, в темпе выстраивалась библиотека. А за мостиком, из широкого черного колодца всплывали какие-то пластины, шатуны и шестеренки, чтобы образовать глянцевый стрекочущий механизм.
Пока его составные части вращались, в ядре что-то непрерывно золотилось и пульсировало. И Пелагее на мгновение подумалось, что это пульсирует ее украденное сердце. Ха! Сердце. Какой вздор!
Господин Ли Тэ Ри, вот зачем вы мне врёте? Тут и ежу понятно, что шеф именно вы, с прищуром въедливого инспектора приступила к допросу она.
Опять вы за своё, неугомонная фея! воскликнул эльф. Да если бы я был шефом, стал бы я с вами нянчиться? Всем известно: шеф не берет учеников. Тем более таких бестолковых.
Вы как-то сказали, что вынуждены меня спасать. Ну, помните, когда меня чуть не придушили. Вам шеф приказал, да? осенило Пелагею.
Ли Тэ Ри сейчас и сам с удовольствием бы ее придушил. Вот ведь дотошная!
Приказал. Ага, совсем уж понуро отозвался он. Наш шеф убежден, будто вы особенная. И что вас надо любыми способами защищать. А вы Тут куратора прорвало. Знаете, кто вы? Ходячее бедствие. Недоразумение в квадрате. Свалились на мою голову, когда и без того забот выше крыши. Одна морока!
Он картинно прикрыл лицо ладонью и изобразил страдание. Пелагея аж рот открыла.
Но быстро захлопнула челюсть, потому что Ли Тэ Ри вдруг передумал разыгрывать спектакль и взял быка за рога.
Ладно, к делу. Уберите банку. Сейчас вам пригодятся обе руки.
Он энергично прошелся между библиотечными рядами, поснимал с полок тома в твердых переплетах и нагрузил ими Пелагею по самый подбородок.
Литература, скупо пояснил Ли Тэ Ри. У вас до экзамена две недели.
И что, всё вот это ужаснулась та.
Ага, вот это всё, хмуро передразнил ее куратор. Чтобы от зубов отскакивало, ясно вам? Впрочем, провалите экзамен, мне же лучше. Гора с плеч.
Какой вы злой!
Будешь тут добрым, когда тебе мантию рвут, устраивают допрос да еще и ножницами угрожают. Вы первая начали.