Ее энтузиазм угасал. Она всё больше злилась и всё меньше думала о прекрасном. Завистьэдакая черная дыралишила ее остатков вдохновения и толкала на подлости. Настрочить негативный отзыв под книгой, собравшей тысячи поклонников? Как нечего делать. Полить грязью автора каких-нибудь бестселлеров? Да легче лёгкого!
Впрочем, после действий такого рода Юлиане казалось, будто это ее полили грязью и именно ей оставили гневный отзыв.
Кекс и Пирог следили за ней сквозь дверную щёлку, когда поблизости никого не наблюдалось. Они воинственно шевелили ушами. Их хвосты торчали, как встроенные антенны. И храбрости им было не занимать. Но стоило вдалеке появиться Джете Га, псы дружно бросались наутёк и прятались в мрачных закоулках дирижабля, пока их не отпустит страх.
Было совершенно очевидно: в том, что Юлиана стала такой, виновата Джета. Это она посулила ей популярность. Она запудрила ей мозги, приковала ее к экрану и облепила странными датчиками.
Кексу с Пирогом очень не хотелось с ней сталкиваться. Казалось, если Джета их сцапает, то непременно пустит на фарш.
А Юлиана продолжала завистливо подсчитывать звездочки, которые читатели оставляют под книгами конкурентов. Обновлять страницу сайта по десять раз в минуту. Втихомолку пакостить так называемым коллегам по перу, мучительно изобретать гениальные сюжеты, которые публика оценит по достоинству. И мрачнеть, мрачнеть, мрачнеть
***
Мир вокруг Эсфири тоже неумолимо мрачнел. За свою дерзость она осталась отбывать наказание в жутком необитаемом месте, на пограничье между землей живых и землей, где обретались Кто?
Как только Вершитель (а лучше сказать, старый маразматик) испарился, чувства в ней разделились на два лагеря. В одном лагере скопились опасения. Другим управляло любопытство: ну-ка, что там, за колючей проволокой?
У Эсфири уже имелся опыт общения с психами и безумными гениями. Одному безумному гению она, помнится, таскала в сумках еду, пока он ковырялся с электричеством в заброшенном замке. И в итоге нахваталась знаний об электричестве, о чем ни разу не пожалела.
Вершитель оказался тем еще непредсказуемым психом, и Эсфирь была уверена: она найдет к нему подход. А не подход, так какое-нибудь уязвимое место, на которое в случае важных переговоров можно будет надавить.
Юркие молнии, которые вспыхивали во тьме одна за другой, ее не пугали. Пугала, скорее, тишина. Полнейший штиль, мёртвое безмолвие, нависающая над головой пустота. А еще давила какая-то неясная тревога, отчего хотелось поскорее перелезть через ограждение на ту сторону. И неважно, что колючая проволока. Мелочи житейские, если подумать.
"Тебе будет очень трудно удержаться и не перейти за грань", вспомнились Эсфири слова Вершителя. А почему, собственно, нельзя переходить? Кто сказал, что это запрещено?
А даже если и запрещено, кто ей мешает разведать обстановку и быстренько вернуться? Никто ничего и не заметит. Следить-то за ней некому.
Эсфирь вздохнула, взяла себя в руки и решительно направилась к колючей проволоке. Ей казалось, что Вершитель на самом деле только того и ждет, чтобы она пересекла черту. Пересекла и узнала то, что знать не полагается. Страшную тайну, за одно упоминание о которой можно поплатиться жизнью
Глава 11. Станешь одной из нас
Ограда шелестяще расступилась, стоило Эсфири подойти. Та лишь хмыкнула: да уж, конечно, чего еще ожидать? Волшебства понапихано на каждом шагу. Загадки вот-вот лопнут, как спелый гранат. Здесь они существуют лишь затем, чтобы их разгадали.
Что если Розалинда нарочно вывела ее из себя, чтобы Вершитель назначил ей наказание и тем самым поневоле подтолкнул к своей тайне?
Эсфирь преодолела рубеж, и колючая проволока позади надежно затянула брешь в ограждении. Всё, теперь только вперед. А впередимгла. Белёсый туман, подвенечное платье вечности.
Единственный ориентир в этом царстве белогосигнальные столбики. С каждым столбиком туман редеет, начинают просматриваться тени. И когда пространство расчищается окончательно, Эсфирь едва не сталкивается с женщиной.
Ой, извините, бормочут обе. Эсфирьнизким голосом, в котором слышится биение жизни. Женщинамеханически, словно в грудь ей вмонтирована голосовая коробка.
Она стоит на зеленой поляне в пышном свадебном нарядестоит слишком прямо и неестественно. Золотистые волосы невесты завиты в локоны. А в приторной улыбке вежливость мешается с кровожадностью, и от этого как-то не по себе.
Кто?.. Эсфирь запнулась. Что ты такое?
Не "кто" и не "что". Я жива лишь настолько, насколько мне позволяет хозяин. Я кукла.
Говорящая кукла в человеческий рост. Эсфирь отшатнулась. Кто здесь из них двоих спятил?
Не надо так пугаться, с неизменной улыбкой наёмного убийцы произнесла Невеста. И рывком наклонила голову набок. Я вся на шарнирах. Да и ты скоро изменишься. Уже меняешься, по правде говоря. Попробуй, согни руку.
Эсфирь согнулаи раздался щелчок. Затем медленно разогнула. Впрочем, медленно не получилось. Новый щелчоки конечность резко распрямилась. Эсфирь уставилась на нее квадратными глазами.
Это не моё. Это Глупый, дурацкий розыгрыш!
На месте сгиба обнаружилось странное сочленение. Локтевой шарнир. Действительность никак не желала укладываться в голове. Внутри у Эсфири будто морозильную камеру открылимороз пробрался в самое сердце. Перед глазами заплясали цветные пятна. Ноги подогнулись (новообретенные коленные шарниры работали как нельзя лучше).
И Эсфирь со стоном рухнула на траву.
Стоп. Минуточку. Пластик? Она ощупывала себя другой, пока еще нормальной рукой и не могла поверить в происходящее.
Со временем ты научишься управляться с шарнирами, и твои движения станут плавными, утешила ее кукла. Переключишь внимание со своих страданий вовне. О небо, да ч то этот болтливый манекен вообще знает о страданиях! И тогда мы раскроем тебе один потрясающий секрет.
Мы? взвыла Эсфирь. Вас тут что, много?!
Мои сёстры обитают в кукольном доме. Там, за поворотом. Мы все чувствуем, восторженно, насколько позволял голосовой механизм, поведала она. И это нечто фантастическое.
До дома Эсфирь не дошла. Доковыляла. Обзаведясь тугими шарнирами, к которымо ужас! придется привыкать. С которыми придется смириться.
Зачем, скажите на милость, ну зачем она перешла на ту сторону?!
Ее нежная, бархатистая кожа покрылась блестящим пластиком, ощущения улетучились, и от этого хотелось рыдать. Только вот незадача: как ни усердствуй, ни слезинки не выжать. Обоняние? Вкус? Осязание? Забудь об этом, дорогая. Одна отрада: глаза по-прежнему могут различать цвета. Да и слух всё еще на месте.
В домике, по первому впечатлению, слепленном из зефира, ее встретили одинаково тошнотворными улыбками боли и досады. Куклы располагались на зефирных диванчиках в розовых тонах, носили милые пижамки с лемурами и непрерывно щебетали обо всём, что видят. В их болтовне, словно в радиоэфире каком, то и дело проскакивали помехи.
"Дурдом", подумала Эсфирь последней извилиной, которая осталась в еетеперь уже кукольнойголове.
Новенькая? осведомилась пластиковая барышня, вынося из кухни пластиковый поднос с пластиковым печеньем. И компетентно посоветовала:Ей надо успокоиться. Пусть не накручивает себя почём зря.
Искусственные волосы барышни, накрученные на бигуди, были намертво зафиксированы лаком.
Я в порядке, соврала Эсфирь не своим голосом, который исходил откуда-то из области рёбер и неприятно резонировал в гортани. Расскажите мне то самое, потрясающее. Я хочу знать.
Ее первоначальная ошибка стоила слишком дорого и должна была окупиться. Желательноневероятным открытием.
Нет. Не расскажем, стала в позу барышня с печеньем. И пустив поднос по кругу, переплела на груди руки.
Вот именно. Не расскажем, подтвердила Невеста. А покажем!
Прочие куклы прервали свою живейшую беседу и зашлись ненатуральным, дребезжащим смехом.
Понятно. Шутки у них такие.
А Эсфирь чуть было не решила, что всё, не видать ей тайны Вершителя, как своих ушей.
Ладно, отведите ее кто-нибудь в операционную, равнодушно распорядилась шутница номер один, когда ей вернули пустой поднос.