Это без хмеля почти, пояснил он, бутылку открывая, да разливая рубиновый напиток по бокалам. Немного тебе налью, много не стоит.
Бокал я принимала осторожно, был он из горного хрусталя, а хрусталь он пространственные перемещения обычно искажает, но Агнехран контролировал все своей силой, от того бокал лишь ярче засверкал, перемещаясь ко мне, а вот после мы сели, маг бокал поднял, и сказал:
За тебя, моя ведьмочка неугомонная.
И, кажется, стала я краснее, чем вино в бокале. И отпила глоточек всего, прав был Агнехран, сегодня пить не стоило, но для вкуса самое то было, опосля вина красного и мясо вкуснее казалось, и хлеб, и даже свет горящей свечи будто ярче стал. Но когда маг, занятый и ужином и книгами, взгляд на меня поднимал, мне казалось что меркнет огонь свечи, и все вокруг меркнет.
Ты магический язык хорошо знаешь? вопросил Агнехран, найдя что-то явно заинтересовавшее его в большой черной книге.
От книги веяло злом. Застарелым, выдержанным, как превосходное вино, тяжелым злом. Я бы не прикоснулась к такой книге, слишком опасно было, а охранябушка держал ее рукой твердой, и вовсе не страшился.
Знаю, кивнула я, еще глоток вина делая.
Хорошо, кратко ответил он.
Зло черной книги протянуло щупальца к левой руке мага, той, что он книгу держал, черными лианами потянулось вверх, добралось до запястья и вдруг отпрянуло, словно с артефактом невероятно сильным столкнулось. Я невольно коснулась своего запястья на левой руке, поправила браслет обручальный, и уж хотела было сказать Агнехрану про книгу, как он взгляд мой заметил, улыбнулся успокаивающе, и сказал:
Не тревожься за меня, мне эта книга ничего не сделает. Как и ее хозяйка.
А кто ее хозяйка? уцепилась я за ниточку.
Велимира, кратко ответил маг.
Взгляд на меня поднял, и спросил с усмешкою:
Спасать ее не кинешься?
Улыбнулась я грустно, да отвечать не стала. То что я с магом сговариваюсь, зная что ведьма у него, и не простая, а одна из главных, это предательство. Всей моей сущности предательство. «Ведьмы завсегда должны держаться вместе» главное правило всех ведьм. Наша суть в единстве, как и у нечисти. И кто б сказал мне, что с магом встану рядом против ведьмыникогда бы не поверила. Да и с кем сговорилась-то? С самим Хранящим Огонь. С архимагом Агнехраном. Агнехрансильнейший маг всего континента, тот перед кем голову склоняют даже короли. Агнехран, огнем и мечом прошедший по жизням, странам, ведьмам.
Весенька, от чего побледнела ты? спросил он встревожено.
И вот смотрю на него, вглядываюсь отчаянно, и не вижу. Ни злобы, ни жестокости, ни крови невинной я на нем не вижу. Как же так? На книгу смотрю и вижу, а на нем нет.
Дай угадаю, произнес архимаг с улыбкой, о том, кто я есть вспомнила. И кто же я есть, Веся?
Враг всех ведьм, ответила, еще глоток вина сделав.
Мм, протянул он, как звучит интересно.
Глянул на меня, снова над книгой склонился, и поинтересовался невзначай:
А враг всех ведьм, это что конкретно означает?
Что каждая ведьма о твоем появлении в поле зрения, должна мгновенно сообщать об этом своей наставнице, или же, если это вошедшая в совет ведьма, то членам координационной группы совета.
Агнехран голову поднял, на меня посмотрел с сомнением.
Я, признаться, думал у вас несколько более свободная организация, произнес он.
Смотря в каких вопросах, ответила мрачно.
Забавно, но вот только сейчас подумалаврагов ведьминского сообщества ведьмы всегда держали под контролем, а свой собственный советнет. Вот как так? Как вышло что мы, злобу, ненависть, подлость если не видим, то точно чувствуем, а Велимиру не заметили?!
Значит, сообщать о моем появлении и все? уточнил Агнехран.
И все, подтвердила я. Ты слишком опасен, чтобы выступать против тебя в одиночку, или даже группой.
Маг усмехнулся и спросил:
И много у ведьм таких врагов?
Сделав еще крохотный глоток вина, я вспомнила лист с наложенным на него заклинанием неприкосновенности, и четыре имени, стоящих над всеми остальными. Остальных я, если честно, не помнила. А вот четыре имени главных врагов наизусть знали все ученицы Славастены.
Первым твое имя стоит, сказала, глядя на бокал, но внутренне видя тот самый неизменно белоснежный лист бумаги. Вторым архимаг Городнен.
Мертв, вдруг изменившимся голосом произнес Агнехран.
Я на него посмотрела, да и спросила:
Кто убил?
Никтосовсем странно сказал охранябушка. Я был уверен, что никто. Сердце не выдержало. Городнен стар был совсем, он умер в своем кабинете, сидя за столом.
Ну умер так умер, жалко конечно, но со всеми бывает.
Кто еще? напряженно спросил маг.
Я на него посмотрела, а он на меня глядит так, что увиливать не захотелось, правду сказала:
Архимаг Дайтенс.
Мертв, тихо, почти беззвучно констатировал Агнехран. Несчастный случай, упал с лошади, сломал шею, говорить не мог, от того погиб. Нелепая, случайная смерть, похоже, была неслучайна. Дальше.
Архимаг Шаон.
Тихий рык вырвался откуда-то из груди мага. Тихий, но такой жуткий.
Мертв? потрясенно спросила я.
Да. Был пьян. Не рассчитал пространственное перемещение.
Агнехран вскочил, прошелся по своему кабинету, подошел к столу, залпом опустошил свой бокал, уперся руками в стол и теперь молчал, невидящим взглядом глядя в стол. И взгляд был точно не видящим, иначе заприметил бы маг, как потянулись черные щупальца от черной книги, да потянулись уверенно, словно зверь кровь почуявший, и ладони коснулись, и вверх потянулись, и отпрянули, до запястья добравшись.
Амулет у тебя защитный на руке? Али артефакт? полюбопытствовала я.
Ты мой артефакт. И амулет. И заговор от несчастья. И вся магия мираэто ты для меня, хрипло ответил он.
Сел. Помолчал.
Сдавленно произнес:
Прости.
Да за что же? молвила тихо. Видно близки тебе были маги эти, от того и тяжела боль потери. Мне очень жаль, Агнехран.
То дело прошлое, сказал, усмехнулся, на меня посмотрел, и добавил: Видишь, уже слова твои перенимаю, да и к потерям отношение.
Я улыбнулась грустно.
Агнехран же головой дернул, словно от мыслей тяжелых избавлялся, и продолжил:
Не о том речь сейчас, с тобой нужно решить, что делать будем.
Кивнула я, глаз с него не сводя. Потому что увидела вдруги злость, и ярость бессильную, и гнев, и боль утраты. А значит, не скрывал от меня Агнехран-маг ничего, и мое ведьминское зрение тоже меня не подвелоне было в нем ни жестокости, ни чудовищности, по совести действовал, по справедливости, а вину за собой ощущал лишь за то, что не спас, не уберег, помочь не смог. Этим терзался. Только этим. И сколько не смотрю, сколько не вглядываюсь, а вот злобы в отношении ведьм не вижу. Не их винил в случившемся Агнехранна самого себя всю вину взял.
Ты не думай так, сказала, все так же в мага вглядываясь, твоей вины в гибели их нет.
Поднял он взгляд на меня синий, темный, в глазах, словно буря нарастает, и ответил тихо да уверенно:
Есть. Моя вина есть. Недооценил я ведьм, именно я недооценил, да мер вовремя не принял. И вот он итог, жизнь моя, все посвященные мертвы, а мне повезлона моем пути ты появилась, от того и жив остался. Только вот ты за жизнь мою такой ценой заплатила, что я себе этого никогда не прощу.
Пустое, улыбнулась я. Волков жаль до слез, это да, а я как лесгде просеку вырубили, там деревья вверх вскорости поднимутся краше прежнего, так что не тревожься обо мне, не стоит.
Ничего маг мне на это не ответил, но так посмотрел, что ясно сталопокуда жив он, не будет у меня больше ран, ни единой.
Это ты сейчас так думаешь, улыбнулась я, а опосля привыкнешь.
И как удар плети, воспоминание из прошлого «Валкирин, ты сможешь! Поторопись, Валкирин!»
А ты что, мысли мои читаешь? словно невзначай маг поинтересовался, вновь за книгу черную берясь. И поползли по руке его черные щупальца.
Да нет, только эмоции вижу, коли яркие они, да недобрые, я бокал взяла, еще махонький глоток сделала.
И вздрогнула, едва взгляд Агнехрана на себе почувствовала.
На него поглядела вопросительно, а маг мне тихо, но столь отчетливо, что у меня от этой отчетливость дрожь по телу прошла, произнес: