Мы нацепили респираторы, позволявшие дышать тамошней атмосферой, под бдительным надзором охраны из десяти человек выстроились гуськом и пошагали за Сакрадовым. Я продавил телом мембрану перехода и ступил на землю чужого мира.
Здесь никогда не бывает темноэто первое, что я вспомнил, когда оказался на планете насекомых. Днем светит белое солнце, ночью флуоресцирует почва. Организованные единицы пластических кристалловв простонародье «кусты» аккумулируют энергию светила и превращают её в тепло, поэтому ночью в аду жарко. Конечно, не так жарко, как в Египте летом, но определенно теплее, чем в Москве. Прохладнее становится только днем.
Сейчас была ночь. Половину небосклона усеяли крупные звезды, яркостью соперничающие с Сириусом, каким он видится с Землиместное солнце находилось на окраине шарового скопления. Думаю, если бы почва не светилась, все равно под лучами этих звезд можно было читать газету.
Я огляделся. С этой стороны портал также был окружен стеной с вышками, на которых находились мощные излучатели и крупнокалиберные пулеметы. Один из охранников сказал, что по тревоге вся охраняемая территория накрывается силовым полем. Рядом с порталом располагались гаражи, служебные помещения и домики вояк. Лагерь исследователей, я знал, был в пяти километрах к югу, рядом с зарослями кустов и Башней Стивена.
Не задерживаясь, мы проследовали к выходу. За воротами (толщиной с дверь добротного банковского сейфа) сидел в шезлонге ангел и смотрел фильм по медиаплееру. Он кивнул Сакрадову как старому знакомому, и вернулся к экрану.
Первый раз вижу ангела вживую, поделилась со мной Лариса негромким голосом.
Собственно, ничего необычного в нем не было: ангел как ангел. В белой футболке с надписью «Welcome to Hell», кроссовках Reebok и пляжных шортах. Крыльев под спиной почти не было видно.
Минут через десять мы подошли к пыльному столбику, на котором красовалась табличка «Старт».
Это полоса препятствий, просветил нас Сакрадов. Длинадесять километров. Вам необходимо её пройти за максимально короткое время. Группа считается прошедшей полосу когда последний её член достигает финиша. Границы полосы обозначены красными флажками, выходить за них нельзя. Вопросы?
Никак нет, встал по стойке смирно Олег.
Тогда время пошло, сказал Сакрадов и нажал на секундомер.
Мы переглянулись и рванули вперед. Местность пока была ровная, почва напоминала песок. Я бежал со скоростью Ларисы, Олег и Павел ушли вперед. Медленнее всех бежала Анюта, рядом с ней держался Илья. Респиратор почти не чувствовался, только дышали все как паровозы: воздух шипел, проходя через фильтр. К счастью, в наушник рации был встроен собственный микрофон, иначе в ушах постоянно стояло бы чье-то сопение.
Примерно через километр мы добрались до обрыва. Олег с Павлом уже спускались, Игорь помогал Насте зацепиться за край. Я оценил высоту на глазгде-то 10 метров, есть места, чтобы поставить ногу и схватиться рукой. Перекинув Ларису на первый уступ, я начал спускаться сам и тут услышал вскрик Павла. Повернувшись, я увидел, что он валяется на земле и держится за ногу.
Чего там? спросил я Олега, который склонился над ним.
Похоже на вывих.
Сейчас спущусь, не трогай его.
Это и впрямь был вывих. Лодыжка начала распухать, поэтому вправлять на месте я не рискнул.
Надо позвать врача, сказала Лариса.
Тогда нас снимут с дистанции, заметил Олег.
Паша, ты можешь прыгать на другой ноге? спросил я.
Постараюсь, проскрипел он зубами.
Я помог ему подняться и сделать пару шагов, опираясь на меня. В принципе, держался он не так плохо.
Продолжаем гонку, решил я. Анюта бежит медленно, поэтому у нас есть шанс. Олег, вы с Ларисой идите вперед, мы за вами.
Я бы все-таки позвала медиков, с сомнением покачала головой Лариса. Травму нельзя так оставлять.
Ничего, я в порядке, заверил её Павел.
Молодец, что и говорить, я же видел, как ему больно.
Я кивнул Олегу, и он потащил за собой Ларису. А мы с физиком заковыляли следом. Или с химиком. Кстати, вот прекрасная возможность выяснить.
Паша, ты физик или химик? надо отвлечь его от боли.
Биолог, буркнул Павел.
Надо же. А столько знаешь о других пространствах и Марсе
Я хорошо учился в универе, сейчас, когда Лариса на него не смотрела, он кривился и морщился на каждый шаг.
В московском?
Да. Биофак МГУ.
Давно закончил?
Восемь лет назад.
В НИИ работаешь?
Да. Пишу диссертацию, пропыхтел биолог.
Что за тема?
«Синтез сложных эфиров в условиях смещения основных констант взаимодействия атомов».
А-а сам виноват, что спросил.
Хочу создать искусственную панацею, пояснил Павел.
А чего в охотники пошел? Надо было вместе с остальными учеными, в лагерь исследователей.
Кто ж меня туда возьмет, усмехнулся он через силу.
Как это кто? удивился я. Да корпорация должна в первую очередь тебя принять, это ж прямая выгода, если ты преуспеешь.
Дело в том ох! Дело в том, что подобные разработки идут со времени открытия панацеи. В исследования вкладывали миллиарды зеленых, но за семнадцать лет не удалось синтезировать ни грамма. Так что это направление было признано бесперспективным. Если я приду с такой идеей в офис корпорации, меня сочтут очередным чокнутым ученым, наподобие тех, которые всю жизнь изобретают вечный двигатель.