Лайя-Элейна ответила не сразу.
Так вот какого мира ты желаешь?
Ланн хотел утвердительно кивнуть, когда вспомнил о Летиции. Нельзя сказать, что по ее вине не гибли людиили ликантропы, если быть точным,но она не принимала в этом непосредственного участия. Госпожа ди Рейз была ведьмой, которая не умеет колдовать, и ульцескор предпочел бы, чтобы она оставалась такой всегда.
Шайна убила женщину, будучи ребенком. Ты хочешь ее судить?
А ты?глянул на ведьму Ланн.Ты тоже была ребенком?
Лайя-Элейна широко улыбнулась. Потом, опомнившись, прикрыла ладонью рот, но было уже поздно. Эта самодовольная улыбка рассказала ему о многом: что количество смертей на счету Черной Вдовы было весьма значительными каждый раз она находила в этом удовольствие.
Этот спор может продолжаться бесконечно,попыталась загладить оплошность ведьма.У меня не было иного выхода, как принести смерть. А у тебя, Ланн? Ты был разбойником. Или теперь ты решил удариться в праведность?Он промолчал.Мы будем убивать еще. Ради тебя и меня. Ради,Лайя сделала многозначительную паузу,Летиции ди Рейз. Она тоже ведьма, разве нет? И пусть нас осудит небо.
Черная Вдова поднялась, давая понять, что аудиенция закончена. Ланн последовал ее примеру и молча прошествовал к выходу. Она распахнула перед ним дверь, как гостеприимная хозяйка.
Сколько тебе нужно времени на сборы?
Нисколько,бросил он, задержавшись на пороге.
Лайя посмотрела в окно. Было около трех-четырех часов пополудни, но тучи настолько сгустились за время их разговора, что в комнате воцарился полумрак.
Тогда оно нужно мне,улыбнулась она.Я позову за тобой.
Ланн кивнул и ушел, не прощаясь. Следующие несколько часов он провел в бесполезных раздумьях, ворочаясь на узкой кровати в своей комнате. Анцель оставил ему звание и позволил носить серьги ульцескора и меч с капсулами серебра, но при этом ясно дал понять, что в некогда родных стенах Ланн теперь находитсяни много ни малона положении гостя, и он будет жестоко наказан за любые действия, которые мастер сочтет отрицательными. Таким поступком могла стать и прогулка по общему двору в ночное время, и проявленный интерес к ведьмам в виде пары неосторожных взглядов, и даже непринужденный разговор о погоде с одним из бывших товарищей. После истории с Кайном Анцель относился к ульцескору со значительной долей осторожности; может статься, мастер и сам его побаивался, и именно поэтому спешил убрать Ланна с глаз долой. Но положение Совета в Гильдии стало шатким, Анцель не мог открыто выказывать недовольство поведением старшей Вираго. Когда Лайя-Элейна пожелала увидеться с ульцескором, мастер не сумел этому воспрепятствовать.
Хотел ли Ланн стать королем? Он не знал. Ему хотелось верить, что тогда Летиция вернется к нему, но при этом ульцескор сознавал всю бессмысленность подобных надежд. Госпожу ди Рейз не искусить ни золотом, ни властью, ни высоким положением, пусть Летиция и гордилась своей благородной кровью. Лишившись всего, Ланн не подозревал, что ему делать, и только Лайя-Элейна предлагала ему какие-то перспективы взамен утраченных целей.
'Ты станешь королем-воителем. Рядом с тобой будет та, которую ты возжелаешь больше власти и всех сокровищ мира, но ты не сможешь ей обладать'. Ланн скривил губы в горькой усмешке. Это предсказание от начала и до конца было ложью, но день за днем оно все больше приближалось к истине. Возможно, он сам добавил в него чуточку правды, когда увез Летицию ди Рейз из Сильдер Рока, потакая ее желаниям. 'Я должна найти Морвену'. Что ж, она нашла ее, и что теперь? Ланн остался один, с разбитым сердцем, не зная, может ли он рассчитывать на благосклонность госпожи ди Рейз, да и увидит ли ее когда-нибудь? Накануне того дня, когда Летиция приняла решение искать знаний и силы в убежище ковена, он предложил ей обручальные кольца: тонкие и изящные, с причудливыми металлическими завитками, изображающими остролистые цветы с Альвийских островов. Складываясь вместе, они создавали гармоничный узор. Ланн на ее глазах натянул на свой указательный палец кольцо и вложил девушке в руку второе. Летиция его не надела, а сунула в карман. Боль кольнула его в самое сердце, но Ланн не решился требовать объяснений. В кармане или на рукеглавное, чтобы кольцо было при ней.
Он мог подчиниться воле Лайи-Элейны и пойти дорогой короля, а мог скитаться по далеким странам, продолжая истреблять чудовищ. Людей он убивать не хотел, одна мысль об этом вызывала неприятие. Таким образом Ланн сопротивлялся навязанному в детстве мнению, что человеческая жизнь ничего не стоит. Некоторые люди, несомненно, заслуживали справедливого суда и смерти, но ему хотелось ценить жизнь.
Размышления Черной Вдовы, поглядывавшей на двор со своего цветущего балкона, были не столь горестными. Она давно научилась управлять своими эмоциями и давать выход только тем, в которых нуждалась в определенный момент. Алия-Аллор ушла из Гильдии. Своим последним распоряжением она отправила Шадрена на поиски Морвены. Они так и не сумели узнать, что произошло в том мертвом лесу, напоенном болезнью: когда у пострадавшего экзалтора немного восстановился слух, у него напрочь отказала память. Или так он утверждал: Анцель не позволил допросить Шадрена со всей суровостью. Лайя-Элейна злилась на себя, что упустила момент, когда Морвена ушла с Ланном. Отпускать кайлеах было невиданной глупостьюживая, необузданная сила, которая могла стать ведьмам незаменимым союзником, теперь утрачена для них навеки. Ходили легенды, что где-то на ледяных просторах стоял темный город, прибежище для тех, кому заказан вход в мир, населенный людьми. Временами у Лайи-Элейны пробуждались опасения, что однажды эти чудовища могут ополчиться против отвергнувшего их общества и под предводительством сильнейших выступить против Ан'Фаскара и свободных городов. В такие моменты она успокаивала себя тем, что у нее в запасе имеется могущество Шайны-Ламех и Эйры-Луны, которые быстро сумеют усмирить немногочисленную горстку мятежников. А если их будет больше? Целая орда монстров во главе с кайлеах, перед которой бессильны даже ружья и хрустальные маски? Да, подумала Черная Вдова, Морвена может стать для них серьезной угрозой, но сейчас она ничего не может с этим поделать. Шадрен не найдет кайлеах: в ледяной пустыне слишком холодно, там слишком много опасностей для человека, чья кровь не была загрязнена колдовством. Скорее всего, он погибнет, не выдержав трудностей путешествия; а может, создания, с которыми ему придется повстречаться, проявят несвойственное им великодушие и сделают экзалтора одним из них. Так или иначе, для него нет обратного пути. Все, кто видел падение Искариота, не смогут о нем рассказать. Оно останется окутанным завесой тайны.
'Она сделала свой выбор. Сделай и ты'. Лайя-Элейна завела за ухо прядь волос, выбившуюся из прически. Эти слова возымели свое действие, они нанесли точный, верный удар, определивший судьбу Ланна. Пусть у Вираго была лишь одна здоровая рука, но в этой руке, отмеченной блеклым изображением кокатриса, она крепко сжимала карту короля.
Глава 3
(Шадрен)
Он лежал во дворце, возведенном на мертвой земле, в замке из пепла и черного стекла. Под ним была кровать из холодного обсидиана, но мужчина не ощущал ее твердости: ложе изобиловало специальными выемками, в которых сейчас располагалось его измученное тело. Казалось, постель была сделана под него и для него, все это время она ждала, когда он в нее ляжет, и если его сон будет вечнымчто ж, по крайней мере он не будет испытывать неудобств. Его веки опускались, в последнем усилии мужчина повернул голову и попытался сфокусировать взгляд на окне, сквозь прозрачную ширму которого просачивались тусклые лучи уходящего дня. Но на что там было смотреть? На бескрайние пустоши, через которые он брел дни и ночи, прежде чем достиг городских врат? На место, наполненное холодом, смертью и теми существами, о которых ему не хотелось вспоминать? На мгновение он почувствовал больот многочисленных трещин и отмороженных участков кожи, покрытых темной коркой, от ноющих мышц, которым он столько дней не давал отдыха. Потому что надо было идти, прислушиваясь к собственным ощущениям, идти по ветру, как напутствовала его Алия-Аллор, следовать за девушкой, которая оказалась сгустком концентрированной силы. Ветер колдовстватак называли его в Гильдии, своеобразный отпечаток, оставленный ведьмой. Но он не сумел его распознать, найти среди потоков нужный, ведь в атмосфере пустыни оказалось так много волшебных частиц. Он дышал ими, они наполняли его легкие, словно дым, посылая ему видения как странные и прекрасные, так и те, что заставляли его содрогаться от ужаса и омерзения. Колдовской шлейф, тянувшийся за Морвеной, мог выглядеть по-особому и источать незнакомый дивный аромат, но в равной мере его могло не существовать вовсе. Зачем ей указывать путь к своему убежищу? С другой стороны, сколько угрозы может представлять один-единственный смертный, прокравшийся в царство теней?