Последний вампир: проклятие Принца ТенейНаталья Самартцис
Пролог
Мир, в котором я живу, очень древний. Вампиров в нем почти не осталось. Возможно, что япоследний из нашего ранее довольно многочисленного племени. Я вынужден скрываться, несмотря на то, что истории о вампирах давно стали легендами в этих землях. Я не знаю, когда и почему я стал вампиром. Я не знаю своего имени и не помню своего прошлого. Все что у меня естьэто воспоминания последних полутора лет, с прошлой зимы до сегодняшнего лета. Что было со мной до этого, мне не известно. Но я знаю точно: ябессмертный.
Возможно, мне тысячу лет, а может, всего несколько десятков. Люди, которые общались со мной, описывают меня так: мужчина лет тридцати, чуть выше среднего роста, худощавый. Еще у меня очень бледная кожа, светло-карие глаза и светло-каштановые немного волнистые волосы, которые отрастают достаточно быстро, если их постричь. Они никогда не пачкаются, к ним ничего не прилипает, даже смола, и чтобы не выделяться среди людей, я остригаю их каждую неделю очень острым кинжаломобычные ножницы не могут справиться с ними. Отрезанные волосы через всего через пару минут превращаются в прах и исчезают.
Мои чувства необычайно обострены, я слышу каждый шорох на расстоянии не меньше километра и замечаю каждую незначительную деталь далеко вокруг себя. У меня очень хорошая памятья могу вспомнить и воспроизвести случайно услышанный разговор на соседнем базаре годичной давности. Но все это мелочи. Моя настоящая гордостьэто мой исключительный нюх. Я различаю тысячи оттенков запаха на расстоянии нескольких километров. Правда, я подозреваю, что этот дар мне дан, чтобы выжить.
Моя кожа никогда не грубеет и не стирается, она всегда остается гладкой и чистой. Я мог бы ходить босиком круглый год, и мои ноги будут такими же, как в первый день рождения. Я не потею, не болею, не боюсь ни слишком сильной жары, ни пронизывающего холода, хотя и ощущаю разницу температур. Я могу быть необыкновенно быстрым и двигаться так, что люди будут видеть меня размытым пятном. Кроме того, я очень силен физически и ни разу не встречал ни одного человека или зверя, который был бы сильнее меня. Впрочем, я никогда не покидал пределов фермы, в которой живу. Здесь я веду жизнь обычного фермера и живу в домике на самом краю фермы, почти рядом с лесом. Близость леса помогает мне незаметно ходить на охотуя убиваю небольших съедобных животных и отдаю их местному фермеру, который продает их на базаре, а мне дает за них немного денег. Он всегда хвалит меня и говорит, что я приношу хороший товар. Правда, он не знает, что для поимки зверей мне не нужны ни лук со стрелами, ни даже нож, что я могу выследить и поймать любого, даже самого осторожного и быстрого зверя.
Пожалуй, охотамое любимое занятие. Мои инстинкты никогда меня не подводят, но мне приходится быть очень осторожным и в основном охотиться ночью. Иногда, увлекшись, я убиваю больше, чем может унести обычный человек, поэтому мне приходится на какое-то время прятать добычу в лесузакапываю зверей глубоко в землю, чтобы другие хищники не нашли их и не забрали себе. Мне приходится копать достаточно глубокую яму, чтобы запах добычи не чувствовался на поверхности. Разумеется, выкопать такую яму для менядело всего нескольких минут, и я бы нашел это место даже с закрытыми глазами. Но чтобы спрятать еду от лисиц и волков, такой ямы вполне достаточно. Утром я беру лук со стрелами, кинжал и делаю вид, что иду на охоту, а затем через какое-то время возвращаюсь. Впрочем, практиковаться в стрельбе я тоже люблю и стреляю из лука очень метко, также я очень ловко могу метать кинжалы на большие расстояния, и мне бывает очень обидно возвращаться ни с чемведь чтобы не выдать себя и не навлечь подозрений, я вынужден иногда делать вид, что охота была неудачной. Однажды я даже притворился, что подвернул ногу на охоте, и несколько дней хромал, жалуясь окружающим на боль и невезение. На меня смотрели с насмешливой улыбкой и сочувствием, но без подозрения, и меня это радовало. Иногда я ловлю в местной реке рыбу, но мне труднее объяснить, как я это сделал без сетки или удочки, поэтому я делаю это крайне редко. Кстати, я очень люблю плавать, особенно под водойв воде я не могу двигаться так же быстро, как и на суше, и меня это завораживает.
Ночь мне нравится гораздо больше, чем день. Но в целях маскировки я вынужден выходить из дома ночью достаточно редко и избегать тех мест, где ночью могут быть люди. В темноте я вижу так же хорошо, как и при свете. Но моя кожа под лучами солнца выглядит иначе, чем в тенислишком светлая и гладкая, будто отполированная, и я стараюсь не попадаться людям на глаза в яркие солнечные дни из страха привлечь к себе излишнее внимание. Солнечный свет не убивает меня, но если я пробуду под палящим солнцем несколько часов, оно сделает меня вялым и уставшим. Хотя, если отрубить мне голову, возможно, что я и умру. Первые несколько месяцев я даже мечтал накликать на себя смерть, понимая свою сущность монстра, но затем убедился, что не могу причинить самому себе даже простую боль. Для меня больэто что-то такое, о чем я часто слышал, но сам ни разу не испытывал, хотя и имитировал в присутствии людей, ведь больнеотъемлемая часть их жизни. Это знание иногда заставляет меня сомневатьсяа живой ли я на самом деле? Ведь мне не нужен даже воздух, я могу вполне обходиться без него неопределённо долгое время, но это скучногораздо интереснее чувствовать такие соблазнительные запахи... Впрочем, как раз от соблазнов я должен держаться подальше, хотя порой это и непросто. У меня есть определенные слабости, но я всеми силами стараюсь с ними бороться, и одна из этих слабостейженщины, особенно красивые и молодые женщины. Я не знаю, почему они так сильно привлекают меня. Возможно потому, что их кровь гораздо лучше пахнет и у нее более тонкий и нежный вкус, чем у мужской крови. Я пробовал всякую и поэтому могу сравнивать.
Женщины считают меня очень привлекательным мужчиной, возможно, благодаря моему очень слабому, но необыкновенно притягательному аромату, который они чувствуют где-то на уровне подсознания. Но многие люди меня опасаются. Особенно меня боятся другие мужчины, хоть они и не могут объяснить себе причины этого страха, поэтому они просто обходят меня стороной. Наверное, их внутренние инстинкты подсказывают им, что я хищник. И они правы! Им лучше не приближаться ко мне, и тем более, не заводить дружбу. Меня преследует постоянная дикая жажданаверное, это и есть расплата за мое бессмертие. Чтобы хоть на какое-то время приглушить ее, мне нужна человеческая кровь. И я беру еетогда, когда чувствую, что начинаю терять над собой контроль. Такое случается примерно раз в две недели. Вопреки многим легендам, люди, которых я кусаю, не умирают. Они умрут, только если я выпью всю их кровь, но я никогда этого не делаю. Обычно я подстерегаю других охотников или случайных прохожих в лесу. Это выглядит, как нападение зверя, и меня ни разу никто ни в чем не заподозрил, даже те люди, которые живут по соседству со мной. Иногда я пью кровь животных, но она мне не нравится на вкус и не может утолить жажду так быстро, как человеческая кровь. Также вопреки легендам, укушенные мною люди не превращаются в вампиров. Но, может быть, я делаю что-то неправильно. Компания из себе подобных мне не помешала бы.
Мое сердце не бьется, а внешность не меняется с течением времени. Во всяком случае, я не заметил никаких изменений за эти полтора года, что себя осознаю. И я могу есть человеческую еду. Возможно, она мне даже необходима, потому что когда я пробовал ничего не есть целый месяц, мне показалось, что я стал слабее и что мои чувства немного притупились. Но зачем отказывать себе в таком удовольствии? Чтобы не навлечь подозрений, иногда я ем человеческую еду, и обычно я стараюсь сделать так, чтобы люди видели меня в этот момент. Мне нравится вкус молока и свежего сыра, а также я люблю аромат свежего горячего хлеба, который пекут на базаре рядом с фермой. Этот аромат я чувствую даже в лесу. Но животные, как дикие, так и домашние, всегда сильно боятся меня и в панике разбегаются при моем приближении. Наверное, они чувствуют запах вампира. Этот досадный факт помешал мне принять предложение одного знакомого фермера и пойти помогать ему пасти овец. Но когда я увидел, что овцы, а также сторожевые собаки очень сильно испугались меня, мне пришлось отказаться, чтобы не вызывать лишних подозрений.