«Когда я пригрозил, что начну одну за другой убивать незнакомок. Но ты не повелась».
Да, не повелась. Дергалась я, однако, все равно, и этому была причина.
Я нормальная, прошептала я зачем-то.
Конечно, отозвался Форс через паузу. Просто у тебя в прошлом есть некая история.
«Связанная с тем, что тебя теперь беспокоит» его мысли можно было читать по взгляду.
У всех нас есть в прошлом такая история. Но это не значит, что я собираюсь ей с тобой делиться.
Терпеть не могу психологов еще со времен далекой юности, когда мой отец, приведший в дом молодую жену, решил, что у его дочери, не принимающей мачеху, случилась психологическая травма. А кто-то любит новых «мам»? С тех пор психологи, завуалированные под друзей отца, под случайных гостей, начали посещать наш дом регулярно. Многие из них пытались меня разговорить, мало у кого вышло.
Крейден, однако, был хитрее, Крейден молчал. И мне это нравилось.
Чем я напоминаю тебе его? спросил он после паузы, и заработал в моих глазах плюс сто баллов.
Очень проницательный вопрос.
А ты умен, правда?
С ним почему-то хотелось говорить. Наверное, синдром «незнакомцев». Или же спиртное, перекочевавшее из почти пустого стакана в мой желудок, сделало свою работу. Хороший был коктейль, очень вкусный.
Я налью еще один. После того как ты расскажешь.
Он знал, что я расскажу. И даже я знала, что расскажу. Пусть коротко, но все-таки поделюсьаура Крейдена располагала. Она была невесомой, легкой, чуть-чуть веселой. И это при том, что мужик этот легким отнюдь не был.
Зачем тебе? Это грустная история.
Кривая усмешка, очень сексуальная.
А мне сегодня как раз никто ни одной грустной истории не рассказал.
Странно, но я словила ощущение, что это правда. И что грустные истории Форс время от времени слышит. Крики души, прощальные крики Тряхнула головойбред, наверное.
Может, правду говорят, исповедь облегчает? А я ни с одной подругой случившимся так и не поделилась. Я закрытая в том, что касается глубинных слоев моей личности, и ни к чему мне в душе гости.
Так все-таки исповедь? Ладно.
Он тоже был красив. И самоуверен.
Крейден смотрел в свой стаканкажется, сказанное ему даже понравилось.
И?
Мне было девятнадцать. И тогда я часто ошивалась у отца на работе. Мужской коллектив, все в костюмах, галстукахкуча внимания Бизнесмены. Ну ты понимаешь.
Наверное, он понимал.
Только я тогда не умела различать самоуверенность и спесьочень тонкая, как оказалась, грань.
Как его звали?
Зачем тебе?
Как?
Мягкий вопрос, почти незаметный, «неважный».
Генри Кэвендиш. Молодой, перспективный. Лучший аналитик финансового отдела того года, награжденный дипломом и статусом от журнала «Трейд». Отец его профессиональные качества обожал.
Я замолчала. Давно я не лезла в те воспоминания, давно не помнила о том, что они все еще жгутся.
Как развивалась история вашей «любви»?
Форс умел спрашивать. Лучше, чем психологи, очень ненавязчиво. Подгонял тебя мягкой кошачьей лапой к продолжению.
Для меня все было по-настоящему. Наши встречи, взаимный интерес, свидания, чувства. Мы встречались четыре месяца до того, как он сделал мне предложениея парила.
Чистая правда. В девятнадцать охотно верится, что сказки, в которые не верят другие, очень даже существуют для тебя.
Я подарила ему свою девственность.
Чего уж Говорить так говорить.
Ценный подарок.
На Крея я взглянула с любопытством. А в его глазах не осуждение, не зависть, но легкая грусть оттого, что подобный подарок достался не ему. Он бы оценилвот что я прочитала в его взгляде. Но ему все равно, что было в прошлом. Настоящеевот что было важно.
И свадьба
«Состоялась? Не состоялась?»
не состоялась. Потому что в тот день, когда я выбрала, наконец, в салоне свадебное платье, ко мне в бизнес-центре подошел Рич, парень из отдела бухгалтерии, питающий ко мне симпатию, и рассказал про «спор». Про то, что ставки делал весь «аналитический» коллектив, что они были очень высоки, что Генри, оказывается, не сомневался в победе. Вот так все просто. На меня поспорили.
«На мои чувства. На мою свадьбу».
Форс пил неторопливо, по глотку.
Дальше, размышлял он вслух, должно быть, как в фильме.
В смысле?
Герой осознает, что да, был спор, но что чувства в процессе он заимел настоящие, что теперь расставаться совсем не желает. Извинения на коленях, просьба «стань моей женой».
Мне почему-то стало смешно, несмотря на печаль.
Никаких извинений не последовало. Тотальный игнор. Отцу, который ждал нашей свадьбы, пришлось сказать, что мы поссорились.
«Ты сказала ему про спор?» это вопрос я ощутила на чужих губах, несмотря на то, что он не прозвучал.
Про спор сказала. А здесь начиналась настоящая горечь. Знаешь, что он ответил? Что не стоит наговаривать на партнера из-за конфликта. Наверное, он хотел быть на моей стороне, но Генри на тот момент был ему дороже. Дела у фирмы шли неважно.
И не нужно было углубляться в детали. В то, что батя зарылся в работу тогда, когда исчезла вдруг его молодая жена. Исчезла потому, что ее забрали Девенторы, это выяснилось позже. Он сдал тогда. Сильно. И работа стала для него всемдомом, спальней, столовой, кладовой, в которой он обложил себя документами и папками. Ему нужна была эта фирма, эта компания, нужен был такой специалист, как Генри. А дочь? Дочь, возможно, преувеличиваетпогорюет и забудет. Так что самый сильный удар для меня последовал именно от отца, а не предательства его коллеги. Целого отдела коллег. И ни к чему о том, что в бизнес-центре я появляться разлюбила. Дальше все самасвоя работа, свои заработки, своя жизнь
Форс подался вперед, отставил стакан. Достал из кармана пачку сигаретстранную пачку, я таких не видела, вытащил одну папироску. На вид без фильтра, но дорогую. Щелкнул зажигалкойпотянуло ароматным дымом со вкусом амаретто.
Он курит? Тогда и я тоже
После первой затяжки я аккуратно забрала из мужских пальцев странную сигарету, затянулась сама, едва не закашлялась от крепостиКрейден наблюдал за моими действиями с любопытством. Я же шла наперекоресли не любит курящих девушек, пусть отходит в сторону. Не желаю быть больше для кого-то удобной.
Один вдох дыма в легкие, второй Черт, что это за табак? Голова поплыла сразу.
Что ты куришь?
Расслабляюсь. Иногда.
Ух Вот это да! Вкус обычный, сигаретный, а действие, как легкой дури. Ну и пустья вдруг ощутила, что действительно расслабилась. Мне полегчало; я улыбнулась. Передала окурок назад владельцу, спросила, сидя рядом:
Не смущает, что теперь я буду пахнуть табаком?
Он смотрел на мои губы так, будто пытался представить, сколько еще интересных и вкусных оттенков добавит запах дыма нашему поцелую. Заранее знал, как сильно он будет им наслаждаться. А после качнулся впередснова легко, свободно, как будто делал это всегда. Поцеловал меня тягуче, очень тягуче. Так, что забылась и фирма отца, и Генри, и иже с ними.
Я ответил на твой вопрос?
Он ответил. И нет, этот амаретто-табак не испортил вкус его губ тоже, лишь добавил флер дыма на одежду, привнес в наш контакт новую специю.
На меня навалилось новое «хорошо». Хорошо в этом доме, на этом крыльце, с этим человеком рядом. Плевать, что дальше. И как давно я, оказывается, не курила. Делала это редко и всегда тайком, потому что знакомый вдоль и поперек мирный Итан не переносил запах табака на дух.
Так поэтому ты после выбрала парня-подушку?
Это он про Итана? Уже выяснил? Конечно, за шесть дней можно выяснить все что угодно, если задаться целью.
Парня-наволочку. Нет, я не пыталась оскорбить собственного сожителя, просто стало вдруг смешно. Крей прав. Мой нынешний бойфренд был всем удобеннеконфликтный, терпеливый, уравновешенный, как весы. Как чертовы пустые весы. Ну да, он не опасен.
«Не разобьет мне сердце».
в отличие от тебя.
А я опасен?
Это ты мне скажи.
Тишина.
Не для тебя.
Какой правильный ответ. Какой нужный в этот момент ответ.
Надо чаще пить. Чаще курить. Чаще расслабляться. Чаще находиться в хорошей компании, чаще позволять себе быть собой. Чаще делать то, что нравитсякакая простая истина. Почему она снизошла на меня только здесь, рядом с этим человеком?