Ловицкая не первый раз ломала голову над тем, почему к шерстяным послали именно её. Она считала себя неплохой переговорщицейно, если честно, не самой лучшей. Никакими специальными знаниями о шерстяных она не владела, да и не стремилась. Личных контактов у неё тоже не было. Ей не доводилось даже няшить шерстяных. И что самое обидноеей не дали ни времени на ознакомление с тематикой, ни внятных инструкций. Фактически, её просто отстранили от текущей работы Совещания и отправили незнамо к кому незнамо зачем.
В свете откровений полковника кое-что начало приобретать очертания. Ловицкая обладала некоей информаций о планах Верховной, касающихся Директории. Разумеется, инфа была сугубо неофициальнойне считать же за официальный источник любовницу. Драпеза, правда, числилась её замом, но лишь формальнона самом деле всё её время уходило на подготовку Львики. О чём знал крайне узкий круг посвящённых. Ловицкая в него входила de facto, но формальных обязательств перед Верховной не несла. Конечно, в случае неправильного решения её освежуют заживо безо всяких формальностей. С другой стороны, если она протупит, её тоже ничего хорошего не ждёт.
Мирра решилась.
Я знаю, сказала она, почти не кривя душой, что Верховная собирается отправить в Директорию свою дочь. И, видимо, думает, что там она будет в безопасности.
Да, мне докладывали, ответил полковник. Львика? Кажется, так её зовут? Молли машинально кивнула. Я рад, что вы оказали мне доверие. Отплачу тем же. Вы знаете, чему её учат? Нет, не уточняйте ничего, просто скажитезнаете?
Я принимаю участие в её обучении, призналась Ловицкая.
Ну вот. И это не совсем то, чему учат молоденьких певичек. Как вы считаете, насколько далеко заходят идеи Их Грациозности насчёт дочки?
Молли вздрогнула, шкурой почувствоваввот оно, то самое, суть дела.
Я считаю, эти слова она выделила голосом, что она видит её в составе руководства домена. Старого или нового руководства, добавила она, отчаянно надеясь, что не промахнулась.
Барсук сдвинул брови.
Боюсь, ни вы, ни она не понимаете всего масштаба грядущих перемен, сказал он. Хотя на данном этапе это не так уж важно. Поймите: наша цельне в том, чтобы лишить кого-то власти. Или кому-то дать власть. Наша цельглобальные изменения, для которых пришло время. Те, кто впишутся в новый форматвыиграют. Остальные проиграют.
Ловицкая поняла, что речь идёт совсем не о шерстяных. Догадки не сей счёт у неё возникливот только не такие, которые стоит озвучивать. Оставалось полагаться на чутьё. Оно у Ловицкой было. И подводило редко.
Сейчас, несмотря на уверенный тон полковника, Мирра ощущала какой-то едва заметный, но ощутимый зазор между его словами и реальностью. То, что он говорил, вполне могло стать правдой, да. Но правдой ещё не стало.
Есть мнение, сказала она, решившись, что не всё так однозначно.
Вот как? барсук посмотрел на поняшу очень пристально. Взгляд его было выдержать трудно, но у неё это получилось.
А вы тонко чувствуете тентуру, как бы нехотя признал Барсуков. Ну что ж, в чём-то вы правы. Не всё так однозначно. Не все решения приняты окончательно и бесповоротно, скажем так. Я-то лично считаю, что это вопрос времени.
А если нет? Может быть, чего-то не хватает? Например, нашего участия? Ловицкая решилась на то, чтобы слегка, совсем чуть-чуть, поднажать. Она сама уже не очень-то понимала, чего хочет от собеседника: Мирру вело чутьё, она чувствовала какую-то не вполне ясную возможность и не хотела её упускать.
Видимо, ей удалось сказать что-то уместное. Во всяком случае, полковник задумался.
Не так уж глупо, признал он. Значит, хотите пристроить Львику в ближайшее окружение новой власти? Н-н-ну-у-у допустим, с очень большим сомнением в голосе произнёс он. Хотя его тон стал увереннее, а почему нет? Если она грамотна, старательна и управляема? Меня смущает возраст, признался он. Она совсем девочка. Девочки склонны делать глупости.
Обострившееся чутьё подсказало Ловицкой единственный верный ответ.
Может быть, это и хорошо, что девочка, сказала она. Не придётся переучиваться и заново привыкать ко всяким новым вещам.
Она не очень-то понимала, о чём говорит, но чуяла, что сказать нужно именно это.
Бинго, полковник неожиданно улыбнулся. Вы убедительны.
Это означает «да»? Ловицкая вытянула шею.
Это означает, полковник с удовольствием потянулся, что Верховная не зря рассчитывала на вас. Считайте, что вам удалось изменить мои планы. За это вы будете вознаграждены. То есть наказаны. Впрочем, в вашем случае это одно и то же.
Поняша вздрогнула: тон полковника стал очень уж властным, чтобы не сказать хозяйским.
И всё-таки? Что я должна передать Верховной?
А, это уже не ваша забота, махнул рукой полковник. Верховной передадут всё, что надо. Это моя проблема. Как и этот договор. Мои юристы оформят. А мы с вами займёмся вещами поинтереснее. Например, вашим выменем.
Ч-чего? только и сумела выговорить Мирра.
Вы всё отлично слышали, недовольно сказал Барсуков. И всё прекрасно поняли, не так ли? Молчите? Хорошо, добавлю конкретики. Вы сказали, что участвуете в обучении Львики. Но у неё есть главная воспитательница. Уж не та ли это особа, которая оставила вам на память такие выразительные кровоподтёки на сосках?
Ловицкая с ужасом подумала, что просчиталась. Перед отъездом она с Молли Гвин провела страстную ночь, и Молли сполна дала волю своему обычному увлечению. На следующий день Мирра была вынуждена предстать перед Верховной в длинной попоне, скрывающей медицинский лифчик. В том же лифчике она ходила и здесьпокуда все следы страсти не сошли. Видимо, не все.
Не пугайтесь, сказал полковник, вы ничего не упустили. Всё почти зажило. Просто я барсук и замечаю такие вещи. Кстати, у вас изумительно спортивное вымя. Очень подтянутое.
Ловицкая, помимо воли, почувствовала тепло в груди. Незамысловатый комплимент полковника оказался ей неожиданно приятен. Более тоголестен. Оказывается, мнение самца может волновать, подумала она со слабым, затухающим удивлением.
Поразительно всё-таки, продолжал Барсуков, как сильно мы интересуемся другими и как мало уделяем внимания себе. Вы хотя бы понимаете, что вас связывает с этой, как её Молли? И что разъединяет?
Вы навели справки, зачем-то сказала Мирра.
Ну, это моя работанаводить справки. Но я не про то. Вам ведь нравится, что Молли грызёт ваши соски. Это очень больно, но вас это по-настоящему возбуждает, не так ли? Но вы боитесь за своё вымя. И правильно боитесь. Эта дура ничего не умеет. В конце концов она вас покалечит. Ну или доведёт дело до рака молочных желёз. Вам ведь этого не хочется?
Не хочется, как зачарованная, ответила Мирра, смотря на Барсукова снизу вверх.
Барсук улыбнулся, снова показав клыки.
Знаешь, что я с тобой сделаю? сказал он, резко перейдя на «ты». Сначала свяжу. Я предпочитаю классическое стреноженье. Положу набок, стяну передние ноги и подтяну к ним верхнюю заднюю. Всё открыто, и я могу делать, что захочу. Это очень унизительно, не так ли? Ах да, ещё узда. Ты ведь любишь строгую узду, нижняя? Которая так стягивает лицо? Любишь?
Мирра машинально кивнула. В голове у неё было пусто и гулко, как в покинутом дометолько постукивала коготками мыслишка: «откуда он знает, откуда он всё это знает».
Откуда я знаю? ухмыльнулся Барсуков, доставая из-под стола моток верёвки. Мирра Ловицкая, полноправная вага Пуси-Раута, зампредседательница Комиссии по энергетике в ранге советницы-камеристки, почётная профессорка Понивильского Университета, Покорительница Вондерленда и кавалерка Золотой Узды, мать троих детей. Ты сама себя не знаешь. В некоторых отношениях тыедва надкушенный плод, если можно так выразиться.
Он подошёл к ней близко, очень близко. Мирра чувствовала запах его шерстигорько-псиный, с отдушкой болота и перегноя. Он был почти тошнотворен, но в нём ощущалось что-то такое такое уверенное, жёсткое. То, чего ей всегда не хватало.
Предпочитаю зрелых самок, заметил Барсуков, почёсывая её бочок. Которые уже наелись ванили и хотят чего-нибудь остренького.