Так продолжалось несколько месяцев, пока на корабле не появилась я и Рима не осенило дать шанс земному астробиологухоть планета и отсталая, зато работа по профилю, все лучше бестолкового Финика. Так что, коль уж я не против, то бегом работать, а то послезавтра масштабная высадка и поступление новых зверей, а Веник еще старых не всех осмотрел и чипировал.
Я быстро привыкла к непрерывной речи Венимора, и мы, весело треща на разные темы, принялись по одному осматривать зверей. Работа оказалась несложной, но ее действительно было много. Всех животных нужно было взвесить, проверить нет ли ранок и заноз, выявить наличие паразитов, накормить, вычесать колтуны, записать в картотеку, изучить со всех сторон и ответить на ряд вопросов, присланных МИК или составленных самостоятельно. Веник почти все делал сам, стараясь не напрягать долгожданного помощника в первый рабочий день, а я наслаждалась самой возможностью видеть все это вблизи.
Я столько лет смотрела на звезды в свой телескоп и даже не представляла, как разнообразна может быть жизнь возле них. Искала следы инопланетных микроорганизмов на осколках метеоритов, не подозревая, что когда-нибудь увижу так близко сложное существо с другой планеты. Годами изучала Зону обитаемости, но оказалась не готова к разнообразию жизни, порожденной даже за ее пределами.
Голова разрывалась от информации, которой Веник сыпал, как мукой из сита. Удивительно, сколько всего он знал! Я чесала мохнатое ушко квенума оритианского, которому Венимор с профессиональной невозмутимостью стриг когти, и слушала с открытым ртом.
Никогда-не-корми-шерийского-древоруба-с-рук-для-них-твоя-кожа-и-кора-по-сути-одно-и-то-же-они-легко-перегрызают-даже-металл-так-что-клетку-не-открывай-даже-если-он-будет-скулить-они-те-еще-хитрюги-и-вечно-давят-на-жалость
Мне предстояло изучить любимую профессию с нуля. Отбросить скептицизм, поверить в невозможное и переписать начисто все, что я знала и учила столько лет. У меня наконец-то появилась возможность стать настоящим астробиологом, да не абы каким, а тем, кому дозволено с головой окунуться в захватывающий мир инопланетной жизни, познать ее во всей красе! Я уже семь раз ущипнула себя, чтобы убедиться, что это все не сон.
За разговорами время летело незаметно. Оказалось, что загадочная Линат, которую захватили флиберийцы, родная планета Веника.
Как же ты работаешь со своими врагами? Ай! От удивления я проворонила чье-то щупальце, и оно не преминуло меня обстрекать.
По возрасту Веник годился мне если не в деды, то в отцы точно. Но он оказался таким простым и свойским, что называть его на «вы» не поворачивался язык.
Флиберийцы-наши-друзья, уверенно возразил он. Мы-никогда-не-враждовали.
Флиберия и Линатблизкие по космическим меркам соседи, их разделяют всего две звездные системы. Эта прохладная планета представляет собой сплошной океан с десятью разрозненными континентами, похожими на грибы. «Шапка» острова защищает сушу от гигантских волн, вызываемых магнитным полем спутника Линат, который в три раза больше нашей Луны в диаметре.
Линатианемирная сверхразвитая раса. У них лучшие водные технологии во Вселенной. Флиберийцы уверены, что захватили Линат, однако это не совсем так. Линатианам просто все равно, кто формально считается хозяином планеты. Большинство из них до сих пор уверены, что флиберийцы никогда их не колонизировали, просто залетают по-соседски.
Под водой у них целый мир. Линатиане выращивают водоросли и морскую живность на придонных фермах. Из-за непредсказуемых гейзеров, достигающих семисот метров над уровнем моря, перелеты над Линат небезопасны, поэтому линатиане наладили развитую транспортную сеть под водой. Большая часть их технологий так или иначе связана с океаном.
Благодаря особой атмосфере, звуки на планете разносятся так охотно и далеко, что при желании можно докричаться до соседа из другого меридиана. Линатиане любят тихую мелодичную музыку и ненавидят какофонию звуков, а на их родной планете введен запрет на праздный шум, за исключением двух часов в день. Поболтать при таком раскладе удается редко, поэтому они научились говорить быстро-быстро, в остальное время обходясь текстовыми сообщениями и языком жестов. Немудрено, что на «Фибрре», где нет подобных запретов, Веник трещит без умолку.
Флиберийцы пытались обучить их своему языку, но линатиане оказались неспособны воспроизвести отрывистые звуки. Их родная речьединая звуковая волна, меняющая тональность, и они до сих пор говорят через переводчик даже на всегалактическом. Я прониклась к Венику еще большей симпатией: кто бы мог подумать, что у нас не только схожие профессиональные предпочтения, но и общий языковой барьер!
Лишенные агрессии линатиане во все века отдавали предпочтение науке. Желая помочь соседям, они разработали экзоскелет, с помощью которого флиберийцы смогли брать под контроль свою температуру и посещать другие планеты без риска поджечь их коренное население. Линатианская наука является одной из самых передовых, а некоторые их изобретения незаменимы. Например, терраформер, представляющий собой что-то вроде климатической бомбы «хорошего» действия. Контактируя с водой, устройство преобразует ее структуру в зависимости от заданной программы, тем самым повышая или понижая температуру всей планеты. Благодаря ему, в порядке эксперимента МИК, было создано три новых, готовых к заселению мира на ранее непригодных для жизни планетах.
Под непрекращающуюся болтовню Веника работалось так же легко, как под фон радио. Я быстро сообразила, что от меня требуется, заодно пополнив багаж знаний о корабле.
Из девяти научных отделов «Фибрры» инопланетной биологией занимались целых четыре. Все растения уходили под начало Мелиссы Вербской, в оранжерею мостовой палубы. Крупные животные и монстры, опасные для обитателей корабля, отправлялись в отдел Ванни и Маннисупружеской пары улиток, занимавшихся укрощением самых жутких обитателей галактик. Веник сказал, что они знаменитые дрессировщики, лучшие в своей профессии, но я не поверила, хотя в тайне порадовалась, что шмыгорез достанется не мне. Обитателями глубин занимались в отделе соотечественницы линатианина, Тамии, ну а всякую мелкую живность брал на себя Венимор.
«Фибрра» совершала несколько перелетов по заранее установленному маршруту и, если не поступало каких-то дополнительных заданий, отправлялась на ближайшую развитую планету, где вставала в космопричал на несколько дней. Там ее заправляли, ремонтировали, пополняли склад, выгружали собранные образцы для изучения, а после отправляли с новым заданием. Миссия могла длиться от недели до пары месяцев, и все это время нужно было обеспечивать собранную живность всем необходимым. Некоторые исследования проводились прямо на борту и передавались уже в готовом виде. Кроме того, отделы биологии принимали бесчисленные заявки от зоопарков и заповедников, занимались поиском новых форм жизни по своему профилю и отчитывались перед МИК. А еще Веник совмещал обязанности начальника отдела с работой судового врача. И хотя экипаж, к счастью, болел довольно редко, работы все равно было невпроворот.
Каждый живой организм, прибывший на корабль, нужно было осмотреть, при необходимости подлечить, разумным вживить переводчик, неразумнымидентификационный чип. На каждого заполнялась анкета с указанием родной планеты и индивидуальных данных, после чего требовалось определить новосела на постой, рассчитать и выделить провиант, обеспечить должный уход и провести исследования. Просто удивительно, как Веник справлялся тут один! Даже выполняя совсем простую работу вроде принеси-подай, я за пару часов так умаялась, что ног не чувствовала.
Ты-не-волнуйся-тут-не-всегда-так, утешал меня Веник, опасаясь, что долгожданная помощница сбежит, как и предыдущие. Просто-я-тут-совсем-замаялся-и-работы-поднакопилось-но-на-пару-мы-с-тобой-быстро-со-всем-разберемся-и-станет-намного-легче.
Пока от меня требовалось только держать и успокаивать разномастных зверей, пока страшный доктор пугал их пинцетами и ватками. Сюсюкая над очередной скулящей тварюшкой, я вспоминала свою собственную встречу с Веником, и мне становилось смешно. Не верилось, что я целых три дня холодела при мысли о нем. Все-таки прав Рим: порой я веду себя, как ребенок. И чего боялась? Ну да, чешуя, и что? Не шарахалась же я дома от каждого карася!