Фигура высшего пилотажа, выполненная с согласия полуавтомата, перевернула Сочинского вверх тормашками и вбила в приоткрывшийся шкафчик по самые уши.
«Господи, сохрани!»мысленно воззвал Ильин, наскоро перекрестился, расстегнул ремни и молнией подскочил к застрявшему подчиненному. Глаза того начали страдальчески закатываться, тогда командир решительно захлопнул дверцу шкафчика, справедливо рассудив, что внутри Сочинскому ничего кроме клаустрофобии угрожать не может.
Едва Ильин упал в ближайшее кресло и пристегнул ремень безопасности, как на челнок обрушилось экстренное торможение. Сева в металлопластиковом ящике громыхнул так, что Ильин не выдержал:
Ты, мать, давай там полегче, что ли? Еще немного твоей ласки и младшего лейтенанта придется комиссовать по инвалидности.
В ответ динамик совсем не по-женски ругнулся, и Ильина сначала придавило восемью «же» перегрузки, а затем прибило прилетевшим на оторванной дверце Сочинским. Удар был сокрушительным. Перегрузка росла так быстро, что Ильину показалось, будто он превратился в черепаху, на которой, согласно древнему представлению об устройстве мира, от души примостился стремительно матереющий гиппопотам.
И когда командира начало уже реально плющить накатившим на бегемота шариком планеты Земля, Алла, не снимая туфли с педали тормоза, юзом развернула транспортник носом вперед.
Резкий толчок ссадил коренного жителя страны Лимпопо с колен Ильина, и как тряпичную куклу забросил в узкий проход, отделявший пилотный модуль от грузо-пассажирского отсека. На памяти командира в эту щель ласточкой запрыгивала только изящная Алла, все остальные протискивались бочком. Чуда не произошло и на этот раз. Упитанный Сева безнадежно застрял, блокировав собою проход навсегда. Ильин принялся утешать себя мыслью, что теперь-то его подчиненный не нанесет ни себе, ни оборудованию серьезных повреждений. Однако неприятности на этом не закончились.
Челнок заштормило так отвязно, что из оружейного зажима вырвало пневмоизлучатель и тот, просвистев мимо левого виска командира, покончил с собой, вдребезги разбившись о штатный огнетушитель.
Ильин не успел ни подать голосовую команду «Отбой пожарной тревоги», ни даже сказать «Мама», как компьютер противопожарного баллона открыл вентили всех своих раструбов, и начался дурдом.
Глава 5
К работающему на полную мощность огнетушителю присоединилась вся имеющаяся на борту спасательная аппаратура. Первыми, конечно, очнулись боевые системы комбинезонов, мгновенно закатав спасателей в пуленепробиваемый стрейч. Автоматическая обертка была выполнена по-военному быстро и четко: Ильин не успел даже выплюнуть изо рта противопожарную пену. Датчики бесстрастно отметили угрозу жизнедеятельности от удушения и включили режим скорой медицинской помощи. Над уходящими в небытие космонавтами тут же закрутились синие проблесковые маячки, совсем по-земному завыла сирена, и из медблока вынырнул робот-диагност Айболит-66. Он по праву считал себя самым разумным среди всех единиц спасательной техники, включая сам экипаж. Шестьдесят Шестой не стал тратить время на переговоры со взбесившимся огнетушителем, а с ходу, оценив обстановку, пристрелил возмутителя спокойствия метким разрядом хирургической плазмы.
Даже не сверкнув фотодатчиком в сторону баллона, который, картинно раскинув шланги, отлетал к мусорному контейнеру, Айболит взвизгнул резиновыми гусеницами на скользком от пены полу и единым махом оказался возле отмирающего Севы. Не глядя, даже вроде бы как брезгливо, робот ухватил младшего лейтенанта за щиколотку и выдернул того из коридора, как молодую редиску из грядки.
В следующее мгновение цепкие манипуляторы уже выкручивали патентованные невыкручиваюшиеся винты крепления боевых систем комбинезонов.
Шестьдесят Шестой вообще никогда не отличался многословием, предпочитая любым переговорам с тупыми, не знающими ничего кроме инструкций, механизмами и организмами прямое хирургическое воздействие.
Едва боевые приставки фирмы «Нинтендо» полетели к исчезающему в мусоросборнике огнетушителю, Айболит злодейски сверкнул визором и вывел обороты любимого стоматологического бора на максимум. Вращающийся на околосветовой скорости инструмент за долю секунды выгравировал на пуленепробиваемой стрейч-пленке рекомендации робо-доктора по уходу за полостью рта, для каждого космонавта в отдельности. Отъехав назад на три целых и четырнадцать сотых гусеничных трака, Шестьдесят Шестой позволил себе пару наносекунд полюбоваться безупречностью каллиграфии. Поговаривали, что он оттачивал свое искусство на выписываемых рецептах, делая их понятными для всех и каждого наперекор устоявшейся медицинской практике. Наслаждение творчеством длилось недолго: через три секунды сквозь прорезанные строки полезла пена, наполнившая рекомендации смыслом рецепта, написанного любым земным эскулапом во все времена.
При виде пускающего пузыри экипажа Айболит-66 презрительно скривил линзу визора и выдал Ильину с Сочинским по хорошей порции электрошока. Шестьдесят Шестой был мастером своего дела. Порции были рассчитаны до микровольта, а точность, с которой мастер небрежно всадил в тела оперенные электроды, измерялась ангстремами. Грохот совместного чиха потряс корабль, словно в него попала зенитная торпеда. Шестьдесят Шестому едва хватило мощности сервоприводов, чтобы уклониться от пенного выхлопа, бабахнувшего сквозь рекомендации по уходу за ротовой полостью.
От высокого давления и турбулентности, создавшихся при прохождении каллиграфических завитушек, пламягасительная пена фирмы «Макрофлекс» мгновенно кристаллизовалась, так что по окончании хорового чиха грузопассажирский отсек был перегорожен двумя белыми пластиковым колоннами, застывшими враспор между ртами космонавтов и противоположной стеной отсека. Это, конечно, было досадным недоразумением, но угроза удушения миновала: космолетчики прекрасно сопели прочистившимися носами.
Мальчики, что там у вас происходит?буднично поинтересовался настенный репродуктор.На пульт пришел сигнал пожарной тревоги! Харэ курить, выплюньте сигареты и держитесь покрепчекоридор вычислен!
Динамик немного посипел и низким басом торжественно добавил:
Мамочка идет на посадку.
Красиво, заложив вираж через левый стабилизатор, транспортник рухнул в незримое, известное только математическому расчету, пространство. На смену бушующему шторму пришел беспощадный дребезг. Казалось, еще немного, и корабль разорвет на куски. Вибрировало все: пол, стены, кресла, посуда в кухонном шкафчике и даже колонны вспененного пластика, которые хоть и удерживали Ильина с Сочинским на манер привязных ремней, но расшатывали все до единой зубные пломбы. Скажем так: Фраза «держись зубами за стенку» еще никогда не была настолько актуальна.
И только Шестьдесят Шестой невозмутимо, как и полагается Айболиту после прописанной пациентам клизмы, оттачивал алмазным напильником любимое стоматологическое сверло, удерживая его на вытянутом вперед манипуляторе.
Когда, наконец, коридор был пройден, и тряска окончилась, доктор неспешно потянулся, хрустнув сочленениями, и откинул крышку своего нагрудного столика. Насвистывая какой-то старомодный шлягер, он аккуратно разложил на сверкающей поверхности внушительный арсенал мединструмента самого зловещего вида. Здесь были миниатюрные секиры, вибро- и вихре-резы, гидравлические ножницы, струнные ножи и даже бензопила с аннигиляторными лезвиями глубокого проникновения.
Две пары глаз под стрейч-пленкой наполнились ужасом. И было от чего. Во-первых, роботы строго-настрого предупредили землян насчет товаров, запрещенных к ввозу, в список которых входили любые механизмы сложнее говорящих арифмометров, печатная продукция и оружие. Во-вторых, никто и никогда не видел Айболита-66 живьем прежде. Экипаж отличался отменным здоровьем и всегда считал белый ящик с красным крестом не более чем аптечным диспенсером, предназначенным для поправки после затяжных вечеринок. Наконец, в-третьих, когда вас застает врасплох многосуставчато-гусеничный монстр, недвусмысленно примеривающийся к вам хирургическим скальпелем размером с хорошую катану, это просто реально страшно.