Откинув за плечо косу да уперев руки в бока, я все-таки чуть привстала на носки и нахально улыбнулась в лицо Чернаве.
- Нет, ну гляньте-ка! - вскричала она, взмахнув руками словно птица крыльями. Бегло осмотрелась вокруг, убеждаясь, что у нашего странного разговора появляются свидетели, и снова на меня обратилась. - Еще спрашивает, лиса бесстыжая! К жениху моему зачем по вечерам шляешься?
Не стала виду подавать, хоть и догадалась сразу.
Стоя под добрым десятком любопытных пар глаза не слишком-то ловко себя чувствовать будешь. А уж если тебя прилюдно стыдят и обвиняют, так и вовсе хоть сквозь землю провались. Ох, только бы краска к лицу не прилила.
- И все-то ты про меня знаешь, - громко, чтоб все слышали, заявила я. - А я вот про тебя ни словечка. Знала бы, кто твой жених, может, сходила бы в гости!
На лице Чернавы задергались желваки. Я торжествующе улыбнулась, чуя вкус победы и необходимость тут же бежать.
Зрители смотрели на нас с явным желанием узнать, чем же все кончится. Что-то иной раз выкрикивали, но я не слушала.
- К Ладимиру ведь ходила? - сдавленно процедила Чернава. - Он и есть жених мой.
Ох, не минует меня расправа. Вон как ее ладони в кулаки сжались, да как лицо от злости побелело.
Сделав робкий шажок назад, я ощутила напряжение во всем теле. Бежать. Что есть духу!
- Ходила, - ответила, чуя, что страх потихоньку под кожу мне пробирается. Поганое дело. Гнать его надобно. - А тебе-то что? Иль в чужие дела лезть задумала? Так знай, что мужики того не любят. И вот что, - я гордо оглядела ее и ее подруг, - с гостями ласковей надо быть. А то как останетесь злыднями, так и вовсе никто не женится. Некогда мне тут с вами, вот что.
Развернулась, выдохнула. Кажись, обошлось...
Только шаг сделала, да тут услышала визг бабий и вмиг мне в косу вцепились.
Со всей силы меня, зараза, дернула. Слезы из глаз брызнули и наземь я повалилась. Тут уж не до церемоний было. Злость на меня нахлынула.
Протянула я руку и Чернаву за ее космы поганые потянула. Девица взвыла и вслед за мной, в пыль дорожную упала.
Схватились мы не на жизнь, а на смерть. Покатились по земле, лица друг дружке царапая да волосы выдирая.
Резкий ожог будто от углей по лицу прошелся - то она мне щеку расцарапала. Я же, извернувшись, руку высвободила и тумака ей прямо в глаз залепила. Да потом еще...
И откуда только сила во мне, тщедушной, взялась?
- Ах ты ж змея подколодная! - кричала я, хлеща противницу по лицу. - Злыдня! Кикимора!
Только-только поднялась, а она меня за ногу. Я снова упала на спину. Чернава сверху насела и ну меня за косу тянуть.
- Я, говоришь, кикимора? Да ты лиса облезлая! Курица мокрая! Да чтоб тебе...
Тут мы снова по земле покатились.
А потом чьи-то руки меня схватили да в сторону утащили. Но не тут было!
Крепко схватив чернавины черные космы, я отпускать и не думала.
- Лиса я, говоришь, облезлая? Мы еще посмотрим, кто из нас облезлая!
- Пусти ее, Вёльма! - кричал знакомый голос. Только вот чей, я в горячке схватки и не приметила.
Чернава, вырываясь из рук дюжего незнакомого парня, меня за рубаху тянула.
- Иди-ка сюда! Уж я тебя отхожу! Будешь знать, как чужих женихов уводить!
- И кто на тебе, стерве такой, только и женится? - крикнула я, дергая ее волосы.
Чернава взвыла и ко мне снова потянулась. За косу ухватила, змеюка!
Народ где-то позади все потешался над нами. То одну, то вторую подбадривал криками. А парни нас все растащить никак не могли.
- Да вы никак с ума посходили! - закричал Ладимир.
Только что подбежавший к месту схватки, он, запыхавшись кинулся меж нами.
- Чернава, пусти! Вёльма! Да что вы, девки, творите?
Глядя в подбитые моей же рукой глаза противницы, мне совсем отпускать ее не хотелось. А все ж первая боевая горячка прошла, силы быстро уходили, оставляя неприятную дрожь, да боль и жжение от ссадин и царапин.
Отпустила я ее первой, да тут и оттащили меня в сторону.
- Пусти! - рванулась я из рук, крепко сжимающих меня.
- Рано тебе, стой смирно...
Оглянулась я и увидела Арьяра.
Увидела, да и замерла, надежно запертая в кольце его рук.
- И что вы тут утворили? - донесся суровый скрипучий голос. - Пропустите, бабы!
Из толпы, в которую чуть ли не все Подлесье к тому времени собралось, показался Сван. Тот самый воин-рыцарь, что в Ельнии бывал.
Строго поглядев на меня, затем на Чернаву, чьи глаза уже вовсю сияли синюшными кругами (ох, не зря в детстве с мальчишками в казаки-разбойники играла), остановился прямо меж нами.
- Кто драку начал? Ты? - указал на меня.
Я мотнула головой, а после вырвалась из рук Арьяра и встала прямо.
- Не я, уважаемый Сван.
- Стало быть ты?
Чернава только глазами зыркнула и долу их опустила.
Старый рыцарь грозно сложил руки на груди - ни дать, ни взять герой сказаний.
- И кто ж мне скажет, что стряслось тут?
- Я скажу, - выступила вперед и чуть голову склонила. Должен же кто-то правду ему открыть. Негоже так уважаемому человеку перечить. - Шла я по улице, уважаемый Сван, а тут ко мне эта, - на Чернаву указала. - В общем, слово за слово и сцепились с ней. А дальше - мужики нас разняли.
Старик с интересом посмотрел на меня.
- И из-за чего же сцепились?
- Да не слушай ты их, Сван, девок дурных, - попытался остановить Ладимир.
- Обожди, - махнул ему рыцарь. - Говори, лисица.
Я, хоть и слово это невзлюбила, а против не сказала.
- Про то не отвечу.
- Змея... - прошипела Чернава.
- Да чего тут думать? - донесся чей-то голос из толпы. - Чернавка Вёльму к колдуну своему приревновала, вот и решила за косу оттаскать.
Дружный смех разнесся над людьми. Ладимир закрыл рукой лицо, а Сван только головой покачал.
- Не должно девкам за мужика драться. Подойдите и помиритесь. Сейчас же.
Чернава исподлобья взглянула на меня и шагу не сделала. Я тоже на месте осталась.
- Ну! - гаркнул Сван.
Ох, нехорошо выходит, ох, как нехорошо!
Нельзя мне такой след в Подлесье оставлять. Не одна ведь Чернава виновата.
Прошлась я вперед да руку ей протянула. Та даже не взглянула в мою сторону.
- Не держи зла, Чернава, - говорю, а самой опять ей в лицо вцепиться хочется. Да только нельзя уж.
Девка подняла глаза, нахально хмыкнула, пряди темные с лица откинула, развернулась и прочь пошла.
- Ой, гордячка!
- Правильно сделала, нечего всяким...
- Чернавка-змеюка!
- Бабы-дуры! - понеслось из толпы, а после люди расходиться стали.
Опустила я голову и чуть не заплакала. Обидно и больно стала. Зря, выходит, унизилась и по-людски вести себя пыталась.
- Не реви, лисица, не реви, - проговорил Сван над самым ухом. - Побеждает не тот, кто больнее ударит, а тот, у кого сила примириться есть.
Сказал и ушел прочь. Остались мы трое - я, Арьяр да Амельд.
- Ну что, - усмехнулся привратник. - К Ясне тебя вести? Вон как Чернава лицо-то раскроила. Чего доброго и зараза начнется.
- А ты и рад смотрю, - ответила грубо. - Вон рот до ушей на чужую беду.
- Да что ты? Неужто от Чернавы набралась. Девка она красивая, да только норовистее тебя будет.
Арьяр легонько тронул меня за плечо, будто обнял незаметно.
- Идем, Вёльма. Раны залечить надо.
А после посмотрел так, что к глазам слезы так и подступили. Едва сдержалась я, чтоб себя не начать жалеть.
- Идем...
Ясна, увидев меня, охнула, да кинулась хлопотать - склянки со снадобьями своими доставать. Амельд и Арьяр наскоро ей все рассказали, а знахарка после оханья своего вдруг смеяться стала. Меня чуть-чуть пожурила, а после какой-то мазью царапины обработала.
Густой травяной дух окутал меня, в нос ударил так, что голова закружилась. Ясна уверила, что все хорошо будет и дурного тут нет.
- Зелье хоть и пахнет сильно, а помогает скоро. Глядишь, через несколько дней и следов на твоей щеке не будет. Вот, возьми, - подала мне склянку, - будешь дважды в день мазать, и как рукой снимет. Запомнила?
Я кивнула.
- Ну и славно. Смотри, больше с девками нашими не дерись.
- Куда уж? - недовольно проворчала я. - Ухожу скоро. Погостила и хватит.
Ясна понимающе кивнула и чуть заметно улыбнулась, отчего у уголков ее глаз тоненькие морщинки появились - печать того, что годы-то она прожила немалые. Зато как сохранилась! Мне бы ее умение! Впрочем, сказывают, ведуны да чародеи дольше живут и стареют медленно. Может, повезет. А то вон матушка моя едва-едва четвертый десяток разменяла, а уже состарилась.
Ох, матушка, как же ты там?
О родне я старалась не думать. Неправильно это - бежать, а опосля волосы рвать на себе да в рыданиях заходиться. Нет уж. Ушла, значит, ушла. И дороги назад нету.
- Рановато ты уходишь, Вёльма, - ухмыльнулся Амельд, усевшись на широкий яснин подоконник. - С тобой вон как весело в Подлесье стало.
- Пожил бы ты с ней под одной крышей денек, - не без насмешки добавил Арьяр, - узнал бы, что такое настоящее веселье.
- И чего ж это тебе не по нраву? - взметнулась я со стула. - Значит, мешаю тебе под одной крышей?
Мужчины переглянулись и дружно рассмеялись.
- Да тише ты, Вёльма, - примирительно произнес Арьяр. - Я ж шучу.
- Ты бы шутил острожней, Арьяр, - снова влил масла в огонь Амельд. - А то лицо разукрасит точь-в-точь как Чернаве.
Арьяр прикрыл лицо руками и отошел назад.
- Ох, как боюсь! Лиса - зверь хитрый!
И снова дружный смех.
- Да ну вас! Злыдни! - мотнула головой я и снова села.
За окошком день полностью вступил в свои законные права. Солнышко ясное разлилось лучами теплыми, все ближе подбираясь к зениту. Травка питалась его живительной силой, а листочки на деревьях просвечивались будто бумага тонкая, каждую свою жилочку открывая.
Помнится, видела я как-то бумажные листы. Приехал к нам в Растопшу сборщик княжеских налогов. Сундучок у него еще был такой чудной. Резной, медными вставками украшенный. На нем все узоры красовались - птицы диковинные, цветы пышные, волны моря студеного. Открыл он тот сундук, а там - видимо-невидимо всего. Перья гусиные, до остроты ножа заточенные. Склянки с жидкостью темной, чернилами прозываемой. И бумага. Белая, тонкая. Дотронешься и хрустит, будто корочка на хлебе только что выпеченном. И пахнет так по-особому. Тогда-то мне выучиться грамоте и захотелось. Вот попаду в Трайту, найду Дом Предсказаний и попрошу, чтоб окромя чародейства меня читать-писать обучили. Не век же неграмотной ходить!
- И куда это ты бежишь? - послышался крик Ясны, которая за чем-то из дома отлучилась. - В чужой дом без спросу?
Дверь распахнулась, и на пороге появился Ладимир. За ним знахарка.
- Ишь, взяли по чужим домам шастать! - злилась она. - Нет, чтоб хозяйку спросить?
Ладимир оглянулся на нее. Да так, что знахарка прямо как-то сникла.
- Чернаве снадобье от синяков нужно, Ясна. За тем и пришел.
Не видя больше сопротивления, Ладимир прошел в комнату и остановился напротив меня.
- Ну как, Вёльма? Заживет до свадьбы?
- До твоей разве, - огрызнулась я и тут отвернулась от него.
- Ладимир, ты жениться что ль надумал? - хохотнул Амельд. - Да какая ж девка за тебя пойдет?
- Одна-то точно пойдет. Даже побежит вприпрыжку, - снова подала голос я. - Вон как разукрасила за то, что на пути попалась.
Я обиженно указала пальцем на свое лицо и опять отвернулась, желая выказать полное презрение к колдуну. Тот только головой помотал.
- Сразу видно, что чужачка ты, Вёльма. Никакая Чернава мне не невеста. Она и тебя-то обманула только из-за того, что никого не знаешь ты здесь.
- А подарочек на лице она мне так, за доброе слово, оставила?
- Ты не держи на ее зла, лисица, - уже мягче проговорил Ладимир. - Больно норовистая она, никого не слушает.
- Знать, одним норовом тебя взять решила, - хохотнул Амельд. - Дед Ждан и тот ей сказал, что, мол, не женится на тебе Ладимир, а она ни в какую.
- Стойте-ка! - я даже привстала, развернувшись лицом к мужчинам, вмиг обиду забыв. - Выходит, не люба тебе Чернава и жениться не хочешь?
- Да какое жениться! - махнул рукой Арьяр. - Он сам от нее огородами уходит!
- И то, если в капусте ее подруги не сидят! - загоготал Амельд.
Я тоже усмехнулась, оценив все дело. Выходит, каким бы грозным не был Ладимир, от Чернавы ему самому спасу нет. Живо вообразив, как он прячется за плетнем от чернокудрой красавицы, я было рассмеялась, но тут же это занятие прекратила. Оцарапанная щека все еще саднила и неприятной болью отзывалась.
- Ты бы девке объяснил, а то ведь изводится вся, - вставила Ясна. - На прошлой седмице ко мне явилась - приворотной травы просила.
Ладимир шумно выдохнул:
- Ох, дурная. Решила, что я зелье не распознаю.
- Чернава ведь не чародейка, почем ей знать?
- И то так.
- Зато теперь у нее глаза сияют не хуже, чем у любой колдуньи, - опять пошутил Амельд.
- Дай ей снадобье и все уйдет, - сказал Ясна, подавая Ладимиру склянку.
Амельд встал с подоконника, подошел к знахарке и так доверитель, чуть склонившись вниз, проговорил:
- Ясна, может, у тебя зелье такое найдется, чтоб из всех местных баб дурь вывести?
Женщина важно сложила руки на груди и с притворно строгостью на него посмотрела.
- Что ж я, по-твоему, против своих пойду что ль? Нам-то, бабам, может, дури и многовато досталось, а уж вам и вовсе, хоть в озере с зельем купайся.
- И где ж такое озеро?
- На кудыкиной горе, в краю царя Гороха.
- Далече...
- Да ты-то дойдешь - силушка есть и ум не нужен. Только без толку такое купание.
- Так уж и бестолку?
На лице парня играла задорная ухмылка. Будто не со знахаркой уважаемой на словах сцепился, а с девкой вроде меня.
Ясна окинула его взглядом с ног до головы.
- А ты сходи-ка, попробуй. Потом нам всем и расскажешь.
Откинула назад вороний локон, взмахнула рукавом, да запахом твар всю комнату наполнив, ушла склянки расставлять.
Амельд оглянулся на нас - меня, Арьяра и Ладимира - да только плечами пожал. Бедовая, мол, баба, не сговоришься.
Вышли мы из ясниного дома и остановились на резном крылечке.
- Ну что, Вёльма, достанет с тебя на сегодня, или, еще куда идти собралась? - спросил Арьяр.
- К святилищу идти я хотела. Да так и не дошла, - скосила глаза на Ладимира.
- Ну так, давай, отведу, - вдруг предложил он.