Я люблю тебя, Кай! на пике наивысшего наслаждения кричу я.
А в ответ пустота. Смятые, влажные простоты, и я совсем одна среди них, обманутая даже своим сознанием, что подсунуло мне прекрасную, но в то же время, ужасную картинку того, что я страстно желаю, но что никогда не в силах получить.
Ненавижу этот мир! И свою жизнь я тоже ненавижу! И Каина за компанию тоже! Почему он так поступил? Зачем так много мне пообещал, а в итоге так просто отказался от нас, возвращаясь в объятия бывшей любовницы? Неужели нельзя было дать мне всего один шанс на любовь? Один! Крохотный! Ведь видел же, что я по уши втрескалась в него, что всю себя отдала в его умелые и сильные руки. Приручил, влюбил, победил по всем фронтам! И бросил. Но также нельзя, намеренно привязать к себе душу, а затем отшвырнуть за ненадобностью. Да оступилась, да совершила ошибку. Но кто не грешен, скажите? Я бы смогла искупить свою вину. Открою разумпусть смотрит, ничего скрывать не стану, только бы захотел!
Но Каин не хотел, вечерами после каждодневной работы в архивах Иерихона, я садилась в кресло перед телевизором в своей маленькой темной комнатушке, зовущейся теперь моим домом, и смотрела новости Терраты. Только это, всегда один канал. Его показывали почти каждый день: судебные расследования, сводки, громкие светские мероприятия высших эшелонов власти. И на этих самых мероприятиях мой Каин в компании разномастных красавиц. Все как на подбор, такие идеальные, что я чувствовала себя провинциальной замухрышкой рядом с ними. А как же Азазель? Или понятие верности Великому Архонту нашего космоса, в принципе, не знакомо?
Не выдерживаю, сдаюсь, не могу больше. Открываю все тот же злополучный конверт, на дне которого так и остался лежать мой выключенный и разряженный телекорп. Трясущимися руками, пока не передумала и не растеряла решимости, ставлю его на удаленную зарядку и набираю на память заветный номер, несколько раз ошибаясь и путаясь. Только бы не в «черном списке», умоляю!
Долгие протяжные гудки, как бальзам на душу. Легкие переведены в режим ожиданияне дышу. Сердце на верхней передаче колошматит о грудную клетку, грозясь выломить ребра и разворотить грудину. Кожа покрывается мурашками страха перед вероятностью тщетности моего поступка, а руки начинают подрагивать, выдавая с головой мое психически нестабильное состояние.
Я слушаю тебя.
В носу тут же защипало, стоило мне только услышать его такой родной голос. О, Космос, дай только сил выстоять, не умереть от разрыва сердца.
Здравствуй, Кай, голос сиплый и надрывный от срывающегося дыхания.
Нет ответа, только еле слышный протяжный и усталый вздох. Спустя почти минуту томительного и неловкого молчания, его голос, все-таки, нарушает тишину. Грубо, равнодушно, сухо.
Ты что-то хотела?
Якак твои дела?
Шая, резкий голос совсем не способствует мирной беседе.
Да? первые слезинки отчаяния срываются с ресниц и капают на пол.
Зачем ты звонишь? интонация усталая и, кажется, совершенно, скучающая.
Разве это он? Тот самый Кай, что говорил мне о моей совершенной для себя исключительности? Нет. Это кто-то другой, чужой и бесконечно далекий. Не мой.
Я простопросто так. Узнать, как ты, как твои дела, выдавливаю я из себя, а подбородок отчаянно трясется, предвещая скорую истерику.
Нормально, Шая. Что-то еще?
О, Космос, ну почему он такой спокойный и бесконечно равнодушный?
Нет, это все, сдаю я позиции. Это провал.
Хорошо. Пока.
Пока, но моего ответа он уже не слышал, отключившись. А я еще долгие минуты стою, прижимая телекорп к уху и слушая беспрерывные заунывные гудки.
Ну зачем я это седлала, долбанная мазохистка? Заново содрать себе шкуру на живую, вскрыть грудную клетку без анестезии, разлететься кровавыми ошметками от взрыва этой беспощадной бомбы под именем «Каин Аттер-Нуаро»? Этого я добивалась? Дура, какая же я дура!
Дни сменяются одной мутной монотонной чередой, неделя черепашьим шагом ползет за неделей, месяц мучительно натужно, со скрипом, сменяет месяц. Моя жизньэто сплошная серая телевизионная рябь.
Из «развлечений» встреча с мамой в коридорах Иерихона, та прошла мимо меня, будто бы я и не дочь ей, а приевшийся глазу предмет мебели. Жуткое событие. Какой-то абсурдный сюр. Окрикнула ее раз, другой, третийэффекта ноль. Бежала вслед за ней, пыталась одернуть, но меня грубо оттолкнули руки вдруг появившейся охраны. Не позволено, как оказалось, мне убогой, прикасаться к почтенной госпоже. Появившемуся на шум, новому Верховному Иерарху водных Титу Орозону пришлось выслушать гневную отповедь Аттры Оазо:
В первый и последний раз я спускаю с рук это безобразие, Тит. Держите этуэту осужденную подальше от глаз честного народа Элементалов, голос звенит пренебрежением и превосходством.
Что с тобой, мама? склонив голову на бок, ласково попыталась достучаться я до своей родительницы.
Не смей со мной говорить, пустышка! Жалкое недоразумение! Пошла вон! голос матери срывается на истеричный визг, а я зажимаю уши руками, пытаясь не слышать, пытаясь даже не запоминать этот отвратительный эпизод моей жизни, просто пропустить мимо эфира. Знаю, что не получится, но попробовать все же стоило.
Иди, одним словом отпустил меня Тит, а гневные причитания моей, когда-то любимой родительницы, все неслись, и не неслись мне вслед.
Была ли я удивлена? Да. Было ли мне больно? Да. Была ли я раздавлена? Нет.
Ну а чего себя жалеть? Предлагаете мне скиснуть и хандрить по этому поводу? Я не согласна. Пошли они все, родители эти. Ну надо же, ожиданий я их не оправдала. Как подложить меня под члена Правления Ратак это мы запросто, а как поддержать дочьтак это мы, извините, никак не можем. Макнуть в дерьмопожалуйста, остальное не заслужила. Ну и ладно! Да, мне хреново, спору нет, но от этого еще никто не умирал. И я не стану. И с протянутой рукой за ними ползать не собираюсь, подыхать буду, но к ним за помощью не обращусь.
Погоревала с недельку и хватит, ситуацию я все равно изменить никак не смогу. А вот понимание, что мои досточтимые предки всего лишь повернутые на голову фанатики, пришло и укоренилось. Что с больных людей взять-то?
Так и потекли мои дни, унылые, одинокие, однообразные. Да, знаю, где-то там жизнь продолжается, идет своим чередом, у всех свои дела и заботы, семья, любовь, дети, любимое дело или хобби, вечерами дружеские посиделки, путешествия и планы. А я вот так, перебираю бумажки в архиве, да жду вечера, чтобы увидеть опять своего Кая на голубом экране. Изменника.
Со своей больной любовью я давно смирилась, с тем, что она не взаимна, научилась жить, и даже, жаркие, пленительные сны о нас, воспринимались мною теперь, как капля радости в этом беспросветном сером одиночестве.
Мне оставалось только плыть бесформенной кучкой по течению этой унылой жизни, радуясь, что все, наконец-то, обо мне забыли. Я просто архивный червь, сижу, копошусь в старых фолиантах и ни на что не претендую. Только больше не обижайте меня, пожалуйста.
Перебирая каждый день корреспонденцию Иерихона, я тряслась, словно лист на ветру, боясь обнаружить послание с Ра-Кратоса. Документы о разводе. Если их нет, значит еще есть ниточка, между нами, тонюсенькая, но есть. А так все, ложись, да помирай. Вот и сейчас не обнаружила, глупо хлопая в ладоши. Знаю-знаю, это невероятно самонадеянно, но мне нравилось думать, что бумаг нет именно потому, что Кай на самом деле просто не хочет со мной разводиться. Фантазерка Шая привыкла верить в чудеса, пусть они будут хотя бы в моих мечтах.
Но сегодня, за пол часа до обеда, привычная тишина Иерихона сменилась небывалой оживленностью. Я не знала, что происходит, да и меня никто не просветил, только из архива в срочном порядке отправили к себе в комнаты, строго настрого приказав и носа не казать. Ну и ладно, я не против, все лучше, чем дышать древней пылью никому не нужных летописей.
Про еду не забыли, на столике стоял поднос с привычной густой похлебкой и двумя ломтями черствого черного хлеба, стакан пустого чая и несколько тонких галет. Просто праздник для гурмана! Но я не жаловалась, ела, что дают. Да и был ли у меня выбор? Разве, что умереть с голоду.
Не спеша смела скудный паек, прошла в крохотную уборную и набрала пенную ванну. Специального средства для этого у меня не было, конечно, но я хитрила и довольствовалась гелем для душа. Пол часа, не меньше, водных процедур. Еще столько же на сушку отросших, уже по самую поясницу, густых розовых прядей, увлажнение кожи, почти закончившимся лосьоном для телавесточка из прошлой жизни, что была доставлена мне вместе со всеми моими вещами. Да, берегла и растягивала как могла, но ничто не вечно. Накинула легкий шелковый халатик и направилась в сторону основной комнаты. Сегодня у меня будет интересный досугя сперла из архива томик стихов и писем Лоена Огарона, в котором тот писал своей Истинной, когда они были в разлуке. Даже руки зачесались, читать и по белому завидоватьвот мой план.