24.
Рихтуй его карму! обронил Ваня.
Зебра бешено завертелась:
Рихтовка кончена
Есенин захлопал золотыми ресницами:
Я пока купался, кое-что сочинил Слушайте! «Молодая, красивая, нежная, с чувственным оскалом». Или«осыпает мозги алкоголь». Ну, как вам? Ведь я гений!
Пора в Москву? всхрапнул Горбунок.
Знаю хрустнул плечами джинн и крутнулся.
В Перово кинулись к телевизору. Ванин кирзач несомненно накренил страну в другую сторону. Оставалось лишь выяснить, в какую именно.
Душегубства на Руси мигом прекратились. И немудрено. Почти все энергичное население сидело на нарах в Гулаге.
Позвонил Абрамкин.
Друзья, я должен перед вами извиниться. Зря на вас в прошлый раз наорал. Требовал возвращения орденов «Славы». Оставляйте себе Нафиг мне нужны эти цацки? Будет свободная минутка, загляните ко мне. Я вас еще награжу. Да и златом осыплю по-царски.
Ваши уста будто смазаны мёдом, изумленно прошептал джинн, утер вспотевшее лицо треухом.
А как же иначе? Родина с честью вышла из гибельного пике. В тюрьмах и лагерях образцовый порядок. Все чтут родную мать. Не насильничают. Поют песни на стихи Сережи Есенина.
Какие, например? заржал Горбунок.
Мол, голова моя машет ушами, как крыльями птица Ты жива еще моя старушка? Жив и я. Привет тебе, привет! А вот еще Золотая лестница без перил
Последняя из репертуара Мани Пугач, возразил я.
Да, какая разница? Главное поют. Слезами обливаются. Тотально счастливы.
Это точно?
Ко мне недавно зековская делегация приходила. Целовала руки.
Так издайте Президентский Указ. Даруйте лишенцам свободу! прохрипел Горбунок.
Глупости Свобода им не нужна. Впрочем, я заболтался. Пора мне кормить говорящих щеглов.
Иди на хуй! услышали мы в трубке злобный голос щеглихи Маруси.
Телефон дал сигналы отбоя.
Ваня прямо в кирзачах завалился на продавленный диван. Цигарка уныло дымилась в расщелине его рта.
Запить, что ли?
Я побагровел:
Крысы бегут с тонущего корабля?
Ваня взвился с лежанки:
Достал ты сравнениями Горбунок, взгляни кармический столб всея Руси.
Легко
О, это было явно нелегко! Лохматая пена летела с его губ. Полосатая спина судорожно передергивалась.
Наконец, оракул изрек:
Страна внезапностей Вся в черных нитях.
25.
Рихтуй! заиграл я желваками.
Зебра понурилась:
От Владивостока до Калининграда? Сканировать еще туда-сюда А так? Силенок не хватит. Могу сдохнуть.
Джинн выщелкнул окурок в форточку:
Обойдемся без жертв!
В дверь раздался визгливый звонок.
На пороге стоял легендарный менестрель Ерофей Мафусаилов. И что поразительно, как стеклышко трезвый.
Вытянул губы трубочкой:
У меня к вам дело государственной важности.
Решил написать ремейк «Гусь-Хрустального»? испытующе сощурился я.
Ерофей стоптал кроссовки, пошевелил пальцами в дырявых носках.
Написать «Архипелаг Гулаг 2.0».
Вы, любезнейший, бредите! истово заржал Горбунок.
Ерофей прошел в зал. Вальяжно опустился в продавленное кресло. Закинул ногу на ногу. На вытянутом, корытообразном лице его играла победоносная ухмылка.
Сами вы бредите Это решено президентом РФ на воровской сходке в Сочи.
В СМИ об этом сообщений не было пробормотал Иван.
И не будет. Нужен ремейк «Архипелага», в стиле «Оптимистической трагедии».
Мафусаилов извлек из кармана золотой футляр, достал из него сигару. Ухмыльнулся:
Подарок самого Юрия Абрамкина. Настоящая гавана! Вот только зажигалку забыл.
Лови! Ваня кинул Ерофею коробок череповецких спичек.
Мафусаилов, не спеша, закурил. Глубоко затянулся. Лицо его изобразило крайнюю степень блаженства.
А мы-то зачем?.. почесал я под мышкой.
Мне надобна сухая, деловая информация. Где вы были?
Рихтовали карму Есенину, мать его, ругнулся Горбунок. Страну, суки, превратили концлагерь.
Так все же счастливы? вздыбил бровь Ерофей. В чем проблема?
26.
Мы летописцу всё поведали.
Ерофей записал в обтянутый крокодиловой кожей блокнот. Подмигнул:
Теперь отправлюсь к подрывнику Байбакову.
Ушел менестрель.
Лишь будущее могло развеять наше смятенье.
Увы, не развеивало
По всей бескрайней Руси поднимались золотые и гранитные памятники пахану и президенту РФ. Бюсты без ног, в полный рост, даже на цыпочках.
Жизнь оставалась прежней. Тусклой, безысходной, серой. Взбадривали ее только всегулаговские фестивали песни и пляски, выборы мисс Магадана и Петропавловска-Камчатского. Немного, правда, насторожил тюремный конкурс «Мистер педик».
Мафусаилов, балакал о полном уничтожении гомосексуализма, весь утонул в клубах дыма джинн.
Соврал, собака! я поморщился.
Хотя подмигнул Ваня, пока не сварятся щи, сразу не разберешь, кулинарный шедевр вышел или же помои.
Признаки помоев уже налицо, пророкотал Горбунок.
И оказался прав.
Госдума постановила переименовать Москву в Абрамкинбург.
В ознаменование этого рядом с Храмом Христа Спасителя возвести небоскреб в виде пахана-президента. С протянутой вперед рукой, изображающей бандитскую распальцовку. В одном из полых пальцев разместится уютный читальный зал. В голове будет собираться на коллоквиумы президентская администрация. В пустотелом же фаллосе (30 м) начнет заседать феминистская фракция Думы.
Звонок президенту? нахмурился я.
Джинн нащелкал по клавишам мобилы.
Больше по этому номеру, сволочи, никогда не звоните, ответствовал нам стальной голос.
Это еще почему? подавился овсом Горбунок.
Забудьте! Выкинете симку в унитаз. Не сумеете забыть, чернорубашечники отморозки вам помогут.
И гудки отбоя
Какие еще чернорубашечники? побледнел я.
Ваня смачно задавил бычок о каблук:
Видимо, новая модификация опричников
Бросились к зомбоящику. А там свеженькое. В Тольятти тротиловой шашкой взорван десятиметровый монумент Абрамкина.
Чуете чей почерк? джинн шибко потер ладони.
Так он же в узилище?
Юрок, где есть вход, там всегда имеется выход.
27.
Я набрал Байбакова. Номер подрывника немотствовал.
Джинн ойкнул, косо повалился на паркет.
Сердце прохрипел он.
Вместе с Горбунком, покрякивая, дотащили его до дивана.
Я сунул ему под язык нитроглицерин с валидолом. Содрал кирзу. Укрыл его верблюжьим пледом.
Помру я прошептал Иван. Лет мне уж много. То ли три, то ли пять тысяч лет.
И не думай! всхлипнула зебра. Кто же тогда поднимет с колен Россию?
Только не я Ничего путного не выходит. Прощайте.
По моему лбу струился ледяной пот:
Ваня, возьми себя в руки! Встань и накрути выздоровление кирзачом.
Джинн усмехнулся:
Когда я болен, сапог не функционирует Дайте перед уходом из этого грешного мира испить водицы. И поцелуйте меня на дорожку. Священника и отпевания мне не надо. Хотя лично я и видел Бога, ощущаю себя стопроцентным агностиком.
Я в ответ лишь заскрипел зубами. Хвост Горбунка уныло провис.
Тут грянул телефон. На воздушном проводе человек диковинной судьбы, ярый подрывник, Тимур Байбаков.
Вы мне звонили? веселым голосом крикнул он. Я не слышал В подвале собирал пластитную шашку.
Ты уже на свободе? икнул я.
Сбежал! захохотал Байбаков.
Спроси, работа в Тольятти его? просипел джинн.
А чья же еще? отозвался востроухий Тимур. Теперь вместо золотых унитазов буду разносить абрамкинских истуканов. Соорудят таджики небоскреб возле Храма Спасителя, и его шандарахну.
Погоди Ты же завоевал «Серебряное кайло» на конкурсе лагерной песни? плясали мои губы похоронный танец. Вроде бы всем доволен.
Объясняю Взял я из тюремной библиотеки «Архипелаг Гулаг» Солженицына. Прочитал. Всё просек. В очередной раз подонки поставили родину «раком». Могу ли это терпеть? Слинял
Где сейчас? заржал Горбунок.
В Тольятти А точный адрес не скажу. Вдруг меня кладанете. Так звонили чего?