Здесь он зашит Прямо у сердца.
Вы, господин зебр?
Горбунок подавился рыданием:
Ничего не собирал Поэтому я такой горемыка!
Хотите, я подарю вам своих говорящих щеглов?
Иди на хуй! заорала Маня.
Африканец попятился.
Тогда могу презентовать трусики самой Мэрилин Монро. Не хотел вам даже раскрывать тайну такой коллекции. Есть еще семейные трусы Элвиса Пресли В горошек.
Овса! взвыл Горбунок.
Чуть погодите К чему я веду? В РФ всё хорошо. Люди преисполнены энтузиазмом. Спасибо Эйнштейну! Золотой запас каждый день пополняется в чудовищных, даже пугающих темпах. Но!.. Не приведет ли такая упорядоченность к коллапсу, к взрыву?
И то не эдак, и это не так покачал Иван головой.
Впрочем, давайте подождем И займемся собиранием всяких ненужностей. Внесем в гармонию чуток творческой энтропии.
Президент хлопнул в ладоши:
Эй! Есть кто-нибудь? Овса моему драгоценному гостю!
Глава 3
21.
Мы мирно жили в своей хибарке, в Перово. Я собирал марки с изображением прославленных китайских астронавтов. Джинннаклейки на спичечные коробки, с эмблемой «Газпрома». Горбунок ударно лопал «Геркулес», грезя о скором возвращении в Африку. Россия же встала на рельсы с колен, дело сделано.
И когда мы душевно размякли, от Владивостока до Калининграда прокатилась волна дерзких ограблений и омерзительных душегубств.
Не сразу мы поняли, что к чему
Оказалось, пока кто-то с рьяным энтузиазмом мастерил, некто с не меньшей рьяностью мозговал черепком и все наработанное прибрал себе. Родина уж в который раз раскололась на трудолюбивых нищих и бездельников богачей. Сотни яхт под алыми парусами с золотыми унитазами, нагими топ-моделями шныряли туда-сюда, бороздя бирюзовые воды Балтийского, Черного и Каспийского моря. И даже просторы подвернувшихся океанов. Единицы пожирали нежных миног и элитных панцирных крабов. Миллионы с невиданным воодушевлением рылись в смрадных помойках.
Сразу же появились лихие люди, решившие все богатства присвоить. Поначалу экспроприировали чутокбумажник, золотое дутое кольцо, нательный крестик Затем принялись грабить железнодорожные составы. Совершать набеги на нефтеналивные суда. Опустошали свиноводческие комплексы. Выкапывали чужую картошку. Да и просто отнимали целиком, так сказать, гуртом, весь бизнес.
Государство ответило зеркально. По стране сатанинской паутиной расползлась сеть Гулага. И пока мы, как овцы, тупо коллекционировали марки с узкоглазыми космонавтами, да нашлепки на спичечные коробки, добрая половина российского электората оказалась за решеткой и колючкой под электрическим (220 вольт!) током.
Системная ошибка через расщелину зубов сплюнул джинн.
Стоп, машина! загорланил Горбунок и зубами выдернул шнур излучателя «Энергия» из розетки.
Губы мои тряслись в танце святого Витте:
Что делать-то?
Джинн схватил мобилу, нащелкал номер. Взревел:
Юрий Абрамкин, чего творишь, а?
Да разве не вы врубили эту адскую машину? ловким фехтовальным ударом отбил президент.
А кто у нас верхушка вертикали? прохрипел Горбунок. Ты или я?
Мне спорить с вами недосуг Одно скажу, зайдите в приемную моей администрации и сдайте ордена «Славы». Не подчинитесь, отправлю вас в Магадан, на чумовозе.
Абрамкин властно нажал на кнопку отбоя.
В хрущобе повисла гнетущая тишина.
Овса! предчувствуя невеселые кандальные перспективы, взревел Горбунок.
Ёлики-палики! ошалел Иван. Да вон же, в углу! Целый пуд.
Я знаю Нервы
22.
Как вывести Родину из гибельного пике?
Со смутной надеждой приникли к голубому экрану. Новости оказались одна гаже другой.
Центр духовной жизни переместился в лагеря да тюрьмы. Зековская радиация проникла в кровь каждого русака, на молекулярном уровне. Блатная наколка и гулаговский стилет с наборной ручкой стали привычны, как громыхающий мусоровоз в шесть утра. Великая Россия, страна Ивана Баркова и Гоголя, ботала только по фене. Дикторша Первого канала начинала свой эфир так: «Добрый вечер, марухи и брателлы!»
Какую же поганку загнул Эйнштейн! джинн нервно почесал под мышкой.
Глупо валить всё на физика, пробормотал я.
Не эмоции нужны! Конструктивный анализ Горбунок перебрал копытцами.
Для анализа нам не хватало импульса отстраненного взгляда. Внешнего толчка. Вроде ментального поджопника.
Провидение уж который раз шло нам навстречу.
По ящику транслировался фестиваль лагерной песни «С Богом на мокрое дело». И кого мы видим в солистах? Тимура Байбакова! Этого незадачливого подрывника, а потом ловкого продавца золотых сральников. Теперь вот сидельца.
Широко разевая рот, он вел козлиным фальцетом:
Калина красная! Калина вызрела!
Вылез охламон поперхнулся джинн дымом.
Зебра раздула усы:
Похоже, он впервые счастлив.
Какова же была наша оторопь, когда именно Байбакову вручили Гран-при, а именно«Серебряное кайло».
Ведь в лагере оно что? давал интервью певун. Скука! Женщин нет. Одна отрадачифирь. Онанизм.
Молоденькая журналистка всполохнулась:
А петухи? Типа, гомиков?
Не всегда Вот у нас один умелец кошке зубы выдрал. А потом
Ваня вырубил зомбоящик.
По Гулагу прокатилась эпидемия самоубийств. Причем, в одном стиле. Напился Накарябал прощальный стишок кровью Да и удавился, привязав ремень к водопроводной трубе.
До свиданья, друг мой До свиданья процитировал я по памяти школьный учебник по литературе. Милый мой, ты у меня в груди
В этом мире помирать не ново, да и жить, конечно, не новей, подхватил Горбунок.
Есенин Серж Александрович, джинн подобрался. Значит, к нему?
23.
Есенин, рыжеволосый и голый галопировал у реки на огненно-красном коне.
Горбунок обескуражено боднул башкой:
Я был уверен, что окажемся в гостинице «Англетер». Там, где он наложил на себя руки.
Кирзачу виднее, отреагировал джинн. Широко осклабился:Здравствуйте, Сергей Александрыч!
Здорово, браточки! Я в неглиже Извиняйте. Будем купаться. С Сивым.
Какой же он Сивый, Горбунок взметнул брови. Он же красный Огненно!
Говорящая обалдел пиит.
Прямо на всем скаку врезался в реку. Взметнул фонтан радужных брызг. Соскользнул с Сивого, поплыл саженками.
Зебра, гляди его кармический столб, попросил я.
Я бы и сам искупнулся
Не время! джинн, ломая спички, зашмалил «Беломор».
Горбунок завертелся волчком. Вытаращил зенки:
Такой молодец, а весь столб перевит черными жгутами.
Рихтуй! на ветру просипел я.
Ваня сбил набок треух:
Погоди Надо разведать чего с ним не так.
Сережа вышел из воды безупречный как Аполлон. Мускулистый, длинноногий, с румяными щеками. Отбросил мокрую прядь.
Пусть Сивый еще поплещется. Потешит душу.
Упал на травяной взгорок. Положил руки под голову.
Какое благолепие!
И верно
Искрящимся куполом опрокинулось небо. Вдалеке синел еловый лес. По реке, экспрессивно подергивая хвостами, курсировали дикие утки. Храпел от наслаждения красный конь, словно чудом выломившийся из картины Петрова-Водкина.
Знаете, о чем я мечтаю? спросил Серж. О феерической славе! Приеду из провинциального Константинова в Петербург и завоюю столицу. Без одного выстрела. Стихами! Я уже коленкоровую тетрадь исписал.
Покорите, а дальше? взбрыкнул Горбунок.
Красивые бабы Высший свет Меня сама царица примет Опять же деньги Много! Вновь распутные женщины Как без них?
Обреченный уныло проворчал я.
Есенин приподнялся на локте:
Я ведь Питер не думаю брать с кондачка. Хитростью возьму. Клоунадой.
Как это? джинн сплюнул.
Явлюсь в столицу в онучах. В лаптях. С холщовым мешком за плечом. Скажу, мол, разгружал баржу с артелью босяков. Затем стану в кабаках под тальянку распевать срамные частушки. Чуток пропиарюсь. А дальше уж пущу в ход заветную тетрадь.
Зачем онучи и лапти? мотнула зебра хвостом.
Я из зажиточной семьи. Богатых же на Руси не привечают Нищий и даровитый, ей же ей, люб каждому.