Перед тем, как провалиться в никуда, профессор увидел ту тварь с тысячи фресокон так и не понял, напала ли на него она, или просто наблюдала за всем издалека, но в память врезались ее глубокие глаза без дна, завораживающие, хватающие и забирающие.
И Грецион Психовский умер.
Рыбы. Глава 3Причуды старого китайца
месяц Ячмень
в небе Рыбы
тока равнины наполняются,
на нивах широких серпы не ленятся
месяц радости сердца Эллиля
месяц Эа
Кажется, это где-то уже было, пробубнил профессор Грецион Психовский, замедлив шаг и остановившись.
В этом оттиске под ногами хрустнула обычная ветка.
Голова потяжелела от до тошноты противного чувства дежавю, которое имело свойство падать как снежный ком на голову, утяжеленный свинцовым ядромпрофессор и в целом чувствовал себя как-то не очень, а тут еще и эта непонятная гадость решила: гулять так гулять.
Грецион помотал головой в поисках скользящей тени, но ее уже и след простылвот и думай, то ли умом тронулся, все-таки возраст уже, пора и в сумасшедший дом, то ли просто поддался мимолетной игре света и тени, оните еще шутники.
Про следы на земле профессор словно и забыл.
Постояв еще немного, не заметив более ничего интересного и избавившись от колючего, как стальная стружка, осадка после дежавю, Психовский развернулся и поспешил прочь из леса, слегка расстроившисьможно было забрести еще глубже, но профессору было откровенно лень.
Вот тебе и остров Комодотрава, драконы и какие-то леса без намека на интересности и древние постройки.
Но если бы то, что так наивно мелькало вдалеке, оказалось реальным, если бы он увидел этовот тогда дела приняли бы интересный оборот. Но, как там стали говорить в народе? Не сфотографировалне было. А раз уж не увиделтем более.
Аполлонский наконец-то переместился в пространстве, но не слишком сильноесли бы не следы на мокром песке, никто бы и не заметил этого передвижения. От одного ящера художник перекинулся к другому, лежащему неподалекувидимо, Федор Семеныч собрался перерисовать каждую особь на острове, чтобы уж точно удовлетворить художественные потребности.
Карандаш выводил каике-то безумные острые линии, которые неведомым образом собирались в рисуноквсегда так только кажется, что все это ерунда, легкотня: что такого, скажите на милость, в этих рисунках? Пара линий тут, пара там, и все они до ужаса простые. А когда садишься и принимаешься эти простые линии чертить самостоятельно, собираются они максимум в «палка-палка-огуречик», при этом человечка в итоге не выходитскорее какой-то монстр из ночных кошмаров, таких жутких, какие не снятся даже потусторонним сущностям.
В блокноте же Федора Семеныча вырисовывался новый дракон, похожий на лежавшего ящера (идеальная модель!), но вот только раза в три больше, с крыльями, зубищами и потоком пламени, вырывающимся из глотки. На листе уже начала появляться и какая-то башенка, ставшая жертвой нарисованной струи огня.
За все это время Аполлонский ни разу не закурилнепонятно, как, прямо-таки настоящая фантастика. Видимо, держался, не хотел портить драконам свежий воздух, а то приучатся нюхать дым и будут потом таскать у туристов сигареты. Ну и от работы художнику тоже отвлекаться не хотелось.
Если бы они и правда плевались огнем, было бы куда интереснее, Психовский заглянул через плечо Аполлонского.
Рука дернуласьследом за ней карандаш, а следом и линию, словно опьяневшую, занесло куда-то не туда.
Аполлонский надулся и полез за ластиком.
Ты бы хоть предупреждал, буркнул художник. Как погулял?
Да никак, твои драконыскука смертная.
Ты сам недавно восхищался ими Эх, Рыбы-Рыбы, двойственные натуры.
Это не отменяет того факта, что смотреть на них и только на них столько временискукотища. И Рыбы тут не при чемгороскопы, знаешь ли, работают слегка не так.
Ну это мы с тобой потом еще обсудим, не боись. Тут, кстати, говорят, есть белки летяги, или кто-то там еще летающий. Тебе стоило зайти поглубже в леса
Все одно и тоже, да к тому же, мне очень лень. вздохнул Психовский. Правда, я тут нашел
Федор Семеныч даже остановился, поднял голову и поправил шляпу.
Что же? Неужели древний обелиск или статую забытого всеми бога?
Психовский хотел рассказать об увиденным им существе, но как-то засомневался, заметался из стороны в сторонув этом оттиске с ним такое происходило от случая с случаю, когда надо было сделать или решить что-то действительно важное но вопрос был в другом: а видел ли он того зверя вообще? В этом профессор тоже сомневался, а потому, подумавэтот процесс в его голове всегда пролетал на скорости японского поезда, решил промолчать.
Да так, махнул рукой Психовский. Среброкистый Феб, с ясновидением у вас дела плохи.
Не отрицаю, вернулся Федор Семеныч к работе, я же не преподаватель на кафедре медиумов в Хогвартсе, или где там еще.
Лучше покажи, что у тебя получилось.
Аполлонский недовольно вздохнул, лукаво при этом улыбнувшисьудивлять Грециона рисунками было здорово, а вот резко прекращать рисование второй раз за такой короткий отрезок времениудовольствие так себе.
Профессор взял в руки блокнот и разглядел огромного дракона, восседающего на каком-то поваленном, гниющем дереве.
Не хватает болота и орды орков. Зеленых, а не как у Джексона.
Все будет, потянулся художник за блокнотом, но Психовский не отдал его. Ты же знаешь, что я больше люблю графпланшеты. Отцифрую потом драконов, будут заготовки на любой рисунок. Нет, студентам точно устрою конкурс на лучшего драконапусть веселятся!
Или страдают, продолжал рассматривать рисунок профессор.
Те, кто страдают от такого прекрасного заданияскучные дураки, и поделом им.
С такими преподавателями, как Грецион и Федор Семеныч, легко вместо диплома написать завещание.
Давай уже блокнот обратно, снова протянул руку Аполлонский. А то мы ведь надолго тут застрянем, а нам еще в турне отправляться, корабль ждать не будет.
Как будто мы тут и так не на долго, профессор вернул блокнот.
Если ты хочешь узнать, что находится за границей слова «долго», то эта будет прекрасная возможность
В любой нормальной ситуации, да и в любом другом оттиске реальности, Грецион бы ответил что-нибудь: сострил, пошутил, поворчал, да сказал хотя бы что-то, но тут профессор засомневался в необходимости замечания и промолчал, осмотрев словно мазками кисти прорисовывающийся вдалеке лес. Мысли Психовского были заняты мифологической тварью, которую он почти наверняка увидел или все же нет? Духовный маятник профессора сумасшедше мотался туда-сюда, не в состоянии остановиться, хотя в других вариантах здесь и сейчас он бы лишь легонько пошатывался.
Если бы профессор рассказал любому нормальному, рационально мыслящему человеку о том, что за существо металось в лесах, этот, надо повторить, нормальный, рационально мыслящий человек сказал бы: «Да быть такого не может!», «бред сивой кобылы, сказки» или любую другу вариацию на эту тему.
Загвоздка в том, что Грецион Психовский считал рациональное мышление в таких вопросах дико скучным и бесполезным.
И не сказать, что был неправ.
Туристический лайнер с гордым названием «Королева морей» (спасибо и на том, что не «Титаник») бороздил водные просторы уже долгие годы. Гостям предлагали уютные каюты, отличный сервис и, самое главное, никаких спонтанных происшествий и айсбергов на пути. Что удивительно, море даже не бунтовало против броского названия лайнераобычно природе не нравятся такие выпендрежи человека, и она их с удовольствием съедает, доминируя, властвуя и унижая. Но в случае с «Королевой морей» все как-то обходилосьвидимо, нравилось морям и океанам эта королевишна.
В общем, когда корабльвключим в это слово и само судно, и команду, и капитана, и все-всех, кто составляет сущность любой морской посудиныпричалил к берегам Комодо, то был спокоен, как волк на охоте. Да и беспокоиться, объективно, было не из-за чеготур по островам Индийского Океана на борту «Королевы морей» проходил уже не первый раз, перед отчаливанием из порта судно проверили, спонтанных препятствий на пути не наблюдалась, Летучий Голландец не докучал, а пираты эти места как-то не особо жаловали.