Вот спокойная, расслабленная «Королева морей» и причалила к берегам острова Комодо с легкой душой, спустив трап. Лайнер, конечно, еще не догадывался, что на его борт взойдет профессор Психовский, а это ничем хорошимну ладно, ничем нормальным точно не кончится.
И «Королева морей», легонько маячащая на кристальных волнах, даже не представляла, что ее ждет впереди.
Закончив с рисованием драконов и обойдя, как показалось профессору, все, что только можно было, Аполлонский и Психовский взошли на борт.
Поднимаясь по трапу, профессор специально остановился, чтобы еще раз оглядеть раскинувшийся островГрецион не ждал увидеть ничего интересного или нового, но интересное, не заботясь об ожиданиях Психовского, все же случилось.
Фантастическая тень снова мелькнулакак показалось профессору, очень близко.
Все хорошо? уточнил Аполлонский, положив руку другу на плечо.
Лучше не бывало, просто показалось. После твоих ящериц и не такое с человеком случится.
Когда «Королева морей» отчалила, а остров стал отдаляться, превращаясь в невнятное, смазанное и бесформенное пятно посреди морской глади, Грецион Психовский стоявший на палубе и полной грудью глотавший теплый морской воздух, все же сказал, откинув сомнения:
Мой дорогой Феб
Да, наигранно нахмурившись, отозвался стоящий рядом художник.
Помнишь я говорил, что мне что-то показалось?
Ты же решил, что тебе ничего в итоге не показалось.
Мне, профессор отвлекся на почесывание густой желтоватой бороды. Мне показалось, что я видел Вавилонского Дракона.
И если бы в этот момент кто-то из них посмотрел на удаляющийся песчаный берег, то заметил очень легкие и элегантные следы, которые мгновение спустя смыла морская волна, не оставив никаких улик.
* * *
Существу снова показалось, что оно в клетке, правда на этот раздобровольно.
Вокруг было холодно, но исключительно из-за металлазверь воспринимал его как дополнительные градусы, которые стремительно давили на столбик термометра, опуская все ниже и ниже. Металл внизу, справа, слева, сверхупочти как клетка, но с ощущением скорой свободы, с ощущением выхода.
Зверь добровольно метнулся сюда, почуяв в этом непонятном для него месте спасение.
На секунду в этом неуютном, но совершенно точно безопасном пространстве, существу почудилось какое-то движение. А потом зверь осозналпо-своему, что действительно движется, но только не сам, ведь лапы его стоят на местах. Он двигался вместе с этим местом, не теряя связь с чем-то родным, находившимся еще ближе.
Существо улеглось, успокоилось и уснуло, а потому не заметило, как еще одна тень присутствия заклубилась где-то рядом.
И это, кстати, случилось во всех оттисках разом.
* * *
Над плещущимся океаном солнце мерещилось апогеем всех отражений, центром лабиринта кривых зеркалмерцающий гранатовый шар постепенно утопал за линией горизонта, смешиваясь со своим же отражением на воде, окрашивая волны в цвет малинового сиропа и разбивая свет на осколки, утопающие где-то глубоко на дне.
Аполлонский, а за ним и Психовский, ахнули бы, увидь они такое прямо сейчас. Но в баре на лайнере «Королевы морей» этого великолепия видно не было, поэтому гости дивились только незатейливым интерьером в неоново-морской тематике с одной обязательной святящейся русалкой на стене.
И не то чтобы друзья были алкоголиками, или игнорировали природную красотупросто завершение дня в баре оба посчитали прекрасным вариантом, хоть Грецион и посомневался в таком решении, но Аполлонский этого оттиска был локомотивом их дружеских отношений.
Вот и сидели, утонув в мягких диванах, потягивая кто что: Психовскийкоктейль, Аполлонскийвроде как, если смотреть со стороны, виски.
я дивлюсь тебе, продолжил Федор Семеныч беседу, начало которой безвозвратно потеряно. Говорить приходилось громко, чтобы перекричать назойливую техно-музыку. Вот хорошо, что ты такие Рыбы, которые рвут и мечут все вокруг, несясь к цели, пусть и со своим вечным «ой, а я сомневаюсь!». А что было бы, будь ты ровно противоположным видом Рыби даже не думай сейчас шутить про Немо с Дори. Короче теми Рыбами, которые бесконечно ленятся и ничего делать не хотят. Посмотрел бы я на такого тебя.
Нужно сделать важное замечание, потому что от постоянных астрологических замечаний художника может треснуть головаФедор Семеныч не был безумным фанатиком-сектантом, который верил только в звезды, читал по тридцать гороскопов на дню и каждое утро начинал не с похода в булочную, а с похода к гадалке в тюрбане. Просто Аполлонский, исходя из своего жизненного опыта и всяких причуд, считал, что астрологиявещь не такая уж глупая и бесполезная, и зачастую она действительно работаетконечно, это не значило верить первому попавшемуся на глаза гороскопу, где и тэт-а-тэт с Калипсо могли пообещать. Но если Грецион Психовский верил в силу созвездий лишь потому, что в это верили Шумеры, а Шумерыэто такой гарант качества, что попробуй с ними поспорь, то Федор Семеныч взирал на проблему более приземленно и с меньшей магическо-мистической коннотацией.
Даже я не до конца понимаю, какие я Рыбы, а ты вон все знаешь, улыбнулся Грецион, Если бы я был такой ленивой Рыбой, то не поехал бы с тобой ни к драконам, ни по островам, а просто бы валялся и занимался ерундойхотя, сейчас такое кажется сущим наказанием. И все же очень заманчивым, с какой-то стороны. Вообще, знал бы ты, откуда Рыбы пошли и что значат Это очень интересно и весело, но не веселее Козерога, конечно.
Аполлонский махнул рукоймол, расскажешь другой рази допил наполовину полный (именно так!) стакан. Психовский тоже сделал глоток коктейля, оставаясь в трезвом уме, хотя нотки алкоголя уже начинали покалывать в голове.
Я думаю, откинулся художник на спинку дивана, что сейчас мы дошли то того состояния, когда можно поговорить о твоем Вавилонском Драконе. Просто если ты сошел с ума, отправлю тебя в психушку прямо сейчас, а то начнешь еще ночью ходить сюда и пить с призраками, а не со мной.
Я готов говорить о нем в любом состоянии, для уверенности Грецион сделал еще глоток, потом неуверенно помешал остатки на дне стакана, решаясь начать разговор. Если он не мерещится мне наяву. Ты знаешь, что я не вижу ничего странного в его существовании как таковома почему бы и нет? Так даже интереснее. Но меня пугает, что он мерещится мне, и я не могу понять, настоящий он или нет.
Если бы ты выступал перед роем ученых, тебе бы уже давно вызвали скорую.
Предварительно освистав, добавил Психовский. Я был бы очень рад увидеть и погладить такого дракона, но если он настоящий, то как-то уж резко объявился. А еще, в последнее время мня как-то дурновато, я не в своей тарелке, и что-то слишком часто меня одолевает дежавю.
О, де-жа-вю, де-жа-вю, по-французски просмаковал Аполлонский. Феномен, суть которого науке до конца не известна и, чую я, известна не будет, пока мы лезем в космос, хотя столько всего непонятного прямо под носом. Но, друг мой, де-жа-вю отлично лечится! Чем мы сейчас и занимаемся.
Аполлонский подлил себе виски. Друзья чокнулись.
М, пришла мысль Федору Семенычу, пока он пил. Как там, кстати, звали твоего Вавилонского Дракона? Ну или зовут. У меня вылетает постоянно
Сирруш, должен был сказать Грецион Психовский, но в этом оттиске его опередили.
Профессор и художник повернулись на голос. Там стоял вытянутый и тонкий, как гладильная доска, китаец в строгом черном костюмепосле общения с иностранными студентами, Грецион и Федор Семеныч, люди уже опытные, могли сразу отличить китайца от корейца и японца, что у простых смертных получается редко, и часто незнание это рождает кучу конфликтов.
Говорил китаец по-английскиПсиховский с Аполлонским китайского как раз и не знали.
Я предпочитаю произносить с одной «р», так немного проще, недоверчиво посмотрел на подошедшего профессор.
Прошу прощения, извинился китаец, что так спонтанно врываюсь в вашу беседу, это очень невежливо, но достопочтимый господин Сунлинь Ван попросил меня перевести ему вашу оживленную беседу, а когда услышал от меня о Вавилонском Драконе, очень заинтересовался вашим разговором, пожелав присоединиться, если вы позволите.