Слышь, Клёст, оно, конечно, понятно, что этот сброд ничего не стоит. Но ты же всё равно из них солдат сделать не сможешьтак зачем же их так мучить и самому мудохаться? Смотри, озлобишь их до края, а потом кто-то тебе глотку ночью перережет
Он даже по плечу меня не хлопнулявный признак серьёзности его слов. Я сначала был зол на него из-за того, что он не отнёсся серьёзно к боевому оснащению второго своего десятка, ставшего моим, но, поостыв, решил не судить его строго: если такого, как Пахан, сразу же прибьют в первом боютуда ему и дорога, да и потеря Бима с Бомом не есть великая трагедия для их Родины, ну, разве что пара девок всплакнёт по причине того, что не стало бравых любовников, простых и прямых, как винная пробка. Если кого и жалко, то лишь Кашевара.
Я продолжил изображать придурковатость, простодушно улыбнувшись в ответ:
Если перережут, то для вашей Божегории невелика потеря: я же иностранец. Заодно и башка болеть перестанет. Я их насильно в армию не тянул, но, раз сами пришли, то пусть осознают, что тутвсё-таки АРМИЯ, а не балаган. Потом ещё спасибо мне скажете.
Ну, я тебя предупредил он сокрушённо покачал головой.
Я боялся, что моя команда догадается, что у меня все дома, и поэтому старался общаться с людьми как можно меньше, ограничиваясь армейскими взаимоотношениями. Но мордовать Кашевара по полной духу не хватало: привык я, знаете ли, за годы службы в научном городке к хорошей кормёжке. Поэтому я и бревна ему подбирал полегче, и шпынял поменьше, а, когда язвительный Шестёрка начал мне втирать про известных любимчиков, то я ударил его ладонью по уху сверху вниз и гаркнул, что Кашеварэто хранитель нашего брюха, и в бою его нужно спасать в первую очередь, а я как-нибудь и сам выкручусь.
Всем понятно, недоделки убогие?!
Так точно, господин десятник!
Ишь ты, научились-таки гаркать быстро и в один голос после того, как я врезал одному-другому по морде за промедление. У Кашевара фингал сходил на нет, на желтизну, а остальные, наоборот, могли похвастаться свежими оттенками.
На пятый день меня позвали к командиру легиона. Меня, простого десятника. Через шапки центуриона (сотника), хирдмана, миллефолиума (тысячника). Ну, кажется, я отмучился или выгонят, или посадят.
Шатёр командующего был сделан из шёлка, крашеного в такой же солдатский зелёный однотонный цвет. Его по центру подпирали аж три шеста в рядтам запросто могла бы заночевать целая сотня. Вестовой довёл меня до порога и представил часовым:
К командующему. По личному указанию, и подтолкнул в спину.
Я вошёл внутрь.
У дальней от входа стены стоял круглый стол, накрытый картой как скатертью. За ним вразвалочку сидел подтянутый старик с внимательным взглядом из-под белых седых бровей, гладко выбритый. Над столом висело несколько закрытых фонарей, освещавших ближний круг, лица хозяина шатра и двоих молодцеватых адъютантов.
Пока я шёл к нему, успел оглядеться. В шатре имелось несколько тумбочек, на одной из них располагались бритвенные принадлежности: чаша, зеркальце, помазки с мягкой щетиной, разноцветные баночкинадо полагать, с мылом и кремами. Справа и слева вдоль стен имелось несколько заправленных лежанок, но какая именно командирскаяне понять. Может, он их по очереди использует. Белое постельное бельё оказалось дорогим хлопковым, но, по счастью, без кружавчиков. Пол выстилали войлоки, памятные по жилищу Кудрявого; отчётливо витал запах варёной баранины, усиливающий сходство. По стенам тут и там висело самое разное холодное оружие, которым можно было бы вооружить полусотню, чем-то напоминающее экспонаты дворянских замков. За каким лешим командующему требовалось такое количество смертоносного железа, оставалось только гадать.
Клёст, по Вашему приказу! послышался вослед крик вестового.
Складки на лице старика сместились, словно змеи, устраиваясь поудобнее. Он сидел в наглухо застёгнутом мундире из тонкой шерсти, что я для себя объяснил лишь тем, что старческая кровь плохо греет даже в самый жаркий день.
Клёст, Клёст пожевал тот губами, словно пробуя моё имя на вкус. Это ведь ты в первый же день покалечил двух солдат? А потом угрожал смертью полковому интенданту? Говорят, ты слишком жесток со своими подчинёнными, и с головой у тебя не всё в порядке. Это правда?
Так точно, Ваше сиятельство! лихо ответил я, придурковато улыбаясь.
Ну-ну продолжил тот, мелко покивав подбородком. А знаешь, что за это тебе полагается?
Готов отказаться от службы, Ваше сиятельство! Без выплаты зарплаты! я вытянулся в струнку. Разрешите идти?
Старик опешил, адъютанты изумлённо переглянулись. Командующий неловко встал, одёрнул мундир и вышел из-за стола мне навстречу, показав небольшое брюшко и невысокий рост. Остановился в трёх шагах, внимательно разглядывая мою фигуру.
«Ой, мама, а не под военный ли суд он хочет меня подставить?»
Когда-то у меня случались тесные общения с представителями закона, и, должен признаться, тёплых воспоминаний они мне не оставили. А вот штрафной десяток помнился во всех красках.
Я попросил уточнить всё подробно, продолжил хозяин шатра. И даже сам лично посетил твои занятия
!!! я вытянулся ещё круче.
И вот что я тебе скажу, солдат он сделал паузу, вдохнул поглубже, и я тоже невольно дошёл до пика внутреннего напряжения. Сейчас, вот сейчас будет решена моя судьба!
Жаль, что ты не зарезал того каптенармусаэтот мир стал бы без него намного чище. Терпеть не могу всю эту сволоту, но без них, увы, никак нельзя. И шваль всю эту уголовную мне приходится терпеть! он начал раздражаться. В эпоху моей молодости, во время войны, мы их вешали везде, где только ловили, безо всякого суда и следствия. А теперь, вишь ты, политика
Он замолчал, явно опасаясь сболтнуть лишнее. Потом продолжил:
Ну, хотя бы один мерзавец стал инвалидоми то старику радость. Полный расчети за ворота! он рубанул рукой так, как будто держал ею лёгкий кавалерийский меч. Слава Пресветлому, в моём легионе появился хотя бы один адекватный командир, с нормальной головой, хотя бы иностранец!
Он возвёл очи к шёлковому потолку, и я тоже скосил туда взглядом: глаза старика вспыхнули таким фанатичным религиозным огнём, что мне невольно поверилось в то, что сам Господь-Вседержитель явил ему свой лик. Разумеется, я ничего не увидел, и с тоской подумал, что дедок поехал крышей даже круче, чем я сам пытался старательно изображать для всех.
Я предлагаю тебе стать сотником наёмников. Да, я понимаю, что этот вопрос должен был решать ваш тысячник: вы подчиняетесь мне только во время боя. Но, уверен, что он мне не откажет: у вас как раз формируется очередная сотня, у неё есть свой командир. Однако, человек этот явно не с таким опытом, как у тебя: я в курсе, где и что у кого творится. Если согласишься, то я смогу спать спокойно: хотя бы одна сотня из того сброда, что составляют наёмные войска, станет хоть на что-то пригодной! Зарплата, довольствиесам понимаешь, станут совсем другие
Я понимал. Понимал, что влип окончательно. Вся моя игра пошла насмарку, поскольку я играл её для зрителя другого плана, а мне попался сдвинутый на воинской службе дед, желавший железной метлой вычистить накопившуюся дрянь и на этой почве ненавидевший даже кровного родственника. Согласись я на заманчивое вроде бы предложение, и тогда мне не вырваться из божегорской армии в ближайшем обозримом будущем.
Прошу простить, Ваше сиятельство, но я не могу принять Ваше предложение, сказал я деревянным голосом. У меня ранение в голову, иногда бывают страшные боли, и я не потяну подобную ответственность. Я прошу отпустить меня домой.
Старик что-то горячо возражал, а я вяло поддакивал, не смея спорить. В конце-концов я покинул шатёр командующего, сохранив прежнее звание.
У меня опять появилось точно такое же чувство нереальности происходящего, как после «Сладких кошечек», словно я нахожусь совсем не там, где должен, заученно делаю то, что тут положено и плыву по течению, уносящему меня всё дальше и дальше вглубь совершенно чужой для меня жизни какого-то вшивого десятника, принятого в сброд наёмников, случайный образом собранного ради усиления 5-го легиона Божегорской армии, давно забытого богами.