А если в бою погибнешь? Дело обычное злобно прошипел второй, прижимая правую руку к груди.
А если я погибну в бою, ответил я им весело, то и вы, идиоты, потом долго жить не будете. Вы хотя бы представляете, что такоенастоящий бой? Бывали хоть в одном? вижу, что нет. Вот и молитесь, чтобы вас из армии списали по причине слабого здоровья
Забегая вперёд, скажу, что пришедший с «шестёркой» медик не стал раздувать ситуацию до полкового уровня. Он наложил лубок «второму», сделал плотную повязку пахану и отбыл восвояси. Таким образом, из моего неполного десятка двое сразу выбыли из строя, поскольку их правые руки висели на перевязи. У пахана началось гнойное воспаление, и ему в итоге кисть руки просто оттяпали, а самого списали из армии подчистую. У «второго» перелом худо-бедно сросся, и он кое-как мог махать мечомего оставили в строю. Под мою ответсвенность.
Свою первую ночь в палатке я не спал: сказывалось возбуждение драки, несправедливость судьбы и размышления, как я дошёл до такого печального положения. Я отправился в другую страну, чтобы получить королевское прощение, а оказался втянут на службу в иностранную армию, чем ухудшил своё и так незавидное положение. Как так получилось? я пытался мысленно дать объяснение и Лебедю, и Его Величеству. Каждый раз получалось что-то жалкое и бледное.
Армейские будни
Подъём, подъём! Подъём!
Я разлепил веки. Армия просыпалась; солнце тоже кое-как разлепляло свой единственный заспанный глаз, заливая воинский лагерь робким пока светом.
Первый день на чужом месте подействовал магически: мне на миг показалось вдруг, что двадцать с лишним лет, бесконечные войны, романтическая женитьба и детиэто всё мне приснилось. А на самом деле ямолоденький парнишка, прослуживший только несколько дней, и крики дурных десятников зовут всех на утреннюю разминку. Сердце защемило сладкой болью; надо немедленно вскакивать и бежать на свой плац кстати, а почему все наши и в ус не дуют?
Ах, да, мы же наёмники, и нам все эти армейские игрыдо полкового барабана. Но меня уже что-то торкнуло, я не мог валяться в вонючей палатке, мне требовалось сбросить накопленную энергию. И, да, встряхнуться как-то волшебные грёзы улетали, как дым, но душа требовала продлить их очарование любой ценой.
Подъём, подъём! Подъём! заорал я и начал пинками поднимать своих подопечных, кроме двух покалеченных.
Мои солдаты были, мягко говоря, обескуражены и пялились на меня сонными непонимающими глазами. Главноене дать им очнуться.
Вперёд, вперёд! я начал выталкивать их наружу ударами кулаков под рёбра и погнал на плац.
Командир, нам же не нужно возразил было Кашевар.
Вам нужно стать бойцами, идиоты, если хотите вернуться живыми! Покойникам деньги не нужны!
Шестёрка завёл шарманку:
Зря ты так, десятник. Не поймут тебя пацаны
Я влепил ему пощёчину, чтобы не лишать зубов: хватит мне пока калекесли вся моя команда сляжет, то начальство мне за это запросто сделает много непрятностей. Уголовник, оторванный от своих подельников, не имевших возможности помочь и промолчавших, покорно подчинился. Оставшиеся четверо не захотели оказать поддержку бандиту, даже страдая.
Мой полудесяток как будто ничем не отличался от других: тоже все босые, в одних штанах, тоже бегут вместе со всеми. Только нас провожали изумлённо-насмешливыми взглядами: мои подчинённые бежали гуськом, а не строгой колонной, раскачиваясь и задыхаясь, мотая головами. Расположились мы с самого краю, так как все места давно были строго поделены по сотням.
На плацу полусотники показывали упражнения и громко кричали счёт: «Раз, два! Раз, два!» Мои бойцы, глупо озираясь и видя, что тысячи мужиков послушно машут руками и ногами, тоже начали изображать разминку. Я стоял сзади и с наслаждением пинал тех, кто волынил. При этом, как положено десятнику для личного примера, я послушно выполнял все упражнения и даже кое-что лишнее, из собственногоарсенала. Насмешливые взгляды соседнего десятка быстро растаяли.
Потом, по регламенту, полагалось омовение в реке. Разумеется, к берегу полагалось тоже бежать бегом, строем. Место моей пятёрки снова оказалось в самом конце, поскольку мы купались, так сказать, по личной инициативе.
Да, очень странно прихотливая судьба гоняет меня до земле нашей грешной Бывал я и командиром сотни «ночных сов», бывал и безвестным обозником. Командовал обороной важного замка аж целый день, а сейчас шпыняюполнейших болванов, нанявшихся воевать лишь потому, что полные болваны. Взяли их, конечно, лишь для того, чтобы враги побыстрее устали, уничтожая всякую шваль, пока настоящие воины стоят в сторонке. Уверен, что вот таких кинут в бой в первых рядахименно с целью притомить противника, и мне придётся соваться в эту мясорубку
Интересно, а столько тут таких вот отстойных десятков? Раньше ведь было совсем не так: наёмниками становились только бывалые вояки, им поручали спасать ситуацию важных сражений или Божегория живёт по своим понятиям, и у неё всегда так делалось?
Впрочем, проблемы Божегории меня волновали не более, чем проблема океанских рыбных уловов. Вот ни капли, хоть даже морской воды. У меня голова болела лишь за то, как бы выпутаться из ловушки, в которую сам же добровольно залез. И подпись поставил. Два раза. Контракт заключен на один годчто ж, надо или оттрубить этот год, или найти вариант, когда сама Божегория его расторгнет безо всяких претензий.
А вариантов досрочного моего освобождения имелось превеликое множество. Например, внезапное тяжёлое заболевание. Или боевое ранение, с полным списанием по причине той же потери здоровья. Или вот, самый заманчивый вариант: расторжение контракта по причине выявленного несоответствия занимаемой должности. Выгонят взашейи все дела. Можно сразу идти в родное посольство, просить сделать мне подобающую бумагуи заходить на второй круг.
Хм, теперь осталось только сделать так, чтобы армейское командование сочло бы меня полным кретином. После того, как доверило десяток, хоть и неполный. Похоже, я и правда недоумок: зачем при вербовке не придурялся немощным и слабоумным? Ну, посмеялись бы, и что? Мне что, их хиханьки да хаханьки очень важны для самооценки? нет, не важны интересно, если бы мне отказали, то мог бы я запросить справку об отказе, сетуя, что, мол, иностранец я, и мне без бумажки нигде ходу нет? Поплакался бы на их строгие законы да пусть хоть написали бы, что я полный кретин, что мне с того? зато был бы с железной бумажкой! Ох, дурак, дурак а ещё «ночная сова»!
Ну, плачне плач, а каждый день заниматься чем-то надо. После купания я начал знакомиться с личным составом, как и подобает любому командиру или мне сразу всех нафиг послать по причине своего близкого слабоумия? Увы, на столь тонкую игру я не чувствовал в себе ни капли актёрского таланта!
Пахана я послал сразу. Не по лютой злобе, а потому, что у него рука стала опухать, и пошёл болезненный жар: пришлось отправить его в лазарет. Как я говорил выше, этот авторитет остался без руки, и больше я его не видел. И не скучал по нему, если честно: такой дяденька не угомонится, пока в гроб тебя не загонит, или сам в него не ляжет. Так что пусть лучше идёт домой.
Кашевар оказался настоящим кашеваром. Будучи мирным жителем, готовил стряпню в уважаемой ресторации, да только Нечистый его попутал. Причём, с женой хозяина. Даже странно: неказистый мужичонка, с малым брюшком и лёгкой залысиной, и что та баба в нём нашла?
Ну, всё закончилось банально: муж узнал. Конечно, про такое дело всегда знает весь город, почему бы и мужу не узнать? Тот пошёл сам лично выяснять отношения, идиот. Вместо того, чтобы тихо уволить, а потом нанять умельцев, чтобы те начистили повару репу. Что и кому он хотел доказать? а бес его знает. Пьян был, небось. Вломился на кухню и начал орать недуром, а у нашего кашевара как раз очередное блюдо было на подходе, любовно сделанное, а тот его сразу на пол смахнул. И клиенту задержка, и повару расстройство. И блюдо вдребезги, из фарфора иноземного. Что же удивляться, что кашевар, видя такое злостное хулиганство, не утерпел да и рубанул крикливого муженька ножом-тяпкой по плечу? ничего тут удивительного нет.