Я черканул там, где было указано, засунул свой экземпляр контракта за пазуху и повернулся уходить.
Стой, ты куда?! окликнул меня вербовщик.
Поживу пока в городе, я пожал плечами. Придёт войнапозовёте.
Слушай, ты подписал контракт! разгорячённый писака даже привстал из-за стола. Всё, сейчас твоя жизнь целиком и полностьюсобственность Его Величества короля Божегории, да продлит Пресветлый годы его жизни и правления!
Я и не спорю. Сказал же: будет войнаприду.
Ребята, держите его: он не понимает! взвизгнул вербовщик, вскакивая и опрокидывая свой стул.
Передо мной сомкнулась стена хмурых десятников; один из них даже упёрся ладонью в мою грудь, кто-то схватил за рукав. Пришлось оглянуться.
Слушай, десятник, я не знаю, где ты там раньше служил! завопил писака. А у нас порядок такой: поставил подписьиди в свою палатку и не выделывайся!
Ребята, вы что? я ударил на жалость. У меня же все вещи в городе остались, доспехи и даже оружие кое-какое. Дайте хотя бы забрать!
Какие там у тебя вещи? не унимался гнилозубый. Брильянты, што ли? Мешок золота? Доспехи и оружие мы тебе и сами дадимне нищеброды мы, а армия Его Величества! Пойдёшь и выберешь, что нужно. Давай, топай в свою сотню! Грач, проводи!
А лошадь?
А лошадь твоя теперь есть собственность королевской армии! он потряс поднятым вверх указательным пальцем. Ты это сам в контракте подписал. Будет сегодня кому-то суп из свежей конины, на другое твоя кляча всё равно не пригодна.
Опять послышался дружный гогот; смеялись все, даже оба подшибленных мною солдата, вставшие на ноги.
Давай, пошли со мной, Грач хлопнул меня по плечу так, что моя рука повисла плетью, парализованная болью.
«Ничего, ночью убегу.»
Кстати, даже не думай убегать! крикнул вослед вербовщик. Иначе я объявлю тебя в розыск, а ваше посольство получит уведомление не оказывать тебе помощь!
На вторую угрозу я чихать хотел, а вот первая была куда как серьёзной. Я остался без подорожного листа и с явным иностранным акцентом. При таких активах мне один выходпопытаться тайно вернуться в свою страну. Задачка не самая сложная: меня, бывало, окружали в лесах и загоняли, как зайца, а я всё-таки шкуру свою спас. Положим, домой я вернусь, а что дальше? Опять работать вышибалой, без перспектив? Получить другое прикрытие и вернуться в Божегорию, где объявлен в розыск? меня, скорее всего, повяжут прямо на таможенном посту.
Жить у Аптекаря, подвергая его смертельному риску, пока он сделает мне другие документы? Лебедю это очень не понравится. Скорее всего, он прикажет этому дядьке просто отравить меня втихаряи все дела.
Попал
Грач привел меня в одну из холщовых палаток, коих имелось неисчислимое множество. Они все располагались правильными рядами, выровненные по нитке, как солдаты в строю. Жилище типового размера, рассчитанное строго на 10 человек, возле которого на треноге стоял закопчённый котёл, тоже на 10 порций.
Десяток, становись! заорал горбоносый Грач.
Из палатки заполошно выскочило 6 человек, седьмой бросил котёл и тоже встал в строй. Команда застала всех врасплох: трое светили голым торсом, все отдыхавшие в палатке оказались босыми. Пара наёмниковявно желторотые первоходки, а голопузые очень похожи на отъявленных висельников. «Кашевар» браво отсвечивал огромным фиолетовым фонарём под левым глазом, на его ногах красовались лапти, сплетённые из кожаных ремешков. Какая обувь у остальных бойцов, я в тот миг предпочёл не думать.
Слушай сюда, быдло! продолжил Грач. Вот этоотныне ваш новый командир, отец ваш родной и сам Господь бог-Вседержитель Пресветлый в одном лице. Слушайте его, как священника на проповеди, если хотите сохранить вашу трижды никому не нужную жизнь. Если, конечно, вы, придурки, знаете, кто такой священник, и чем он занимается. Понятно?
У, да, да, га, отозвалось быдло, не особо возражая и расслабленно улыбаясь.
А ты сам куда, Грач? спросил один из уголовников, почесав волосатое татуированное брюхо.
А у меня и без вас полный десяток, вы мне нафиг больше не усрались, ответил тот радостно и любезно, потом повернулся ко мне. Будь здрав, Клёст! Не скучай! Моя палатка рядом, если что.
Он снова хлопнул меня по плечу и потопал к себе, мурлыча под нос фривольную песенку.
Здравствуйте, бойцы! громко крикнул я, подтянувшись.
Здрав, здрав, здрав вразнобой ответили мне, изображая разную степень подчительности.
«Господи, да за что мне всё это?!!»
Разойдись! в сердцах бросил я и пошёл устраиваться в палатку.
Как я помнил, место командирастрого напротив входа, наособицу ото всех, спящих от входа направо-налево. Такое расположение очень удобно: ты лично сам видишь всех входящих-выходящих, а они при этом тебя ногами не задевают. Кроме того, во время сна тебя никто спросонья не бьёт руками или ногами.
Каково же было моё раздражение, когда я увидел, что это место кем-то уже занято. Не вдаваясь в рассуждения, я, раздражённый неудачным днём, просто ногой отшвырнул чужую лежанку в сторону и бросил на освобождённую территорию свой отстёгнутый пояс. Почувствовав спиной молчаливое напряжение, я повернулся лицом ко входу.
Командир, ты не прав, заявил мне сухощавый шкет, стоявший впереди вошедших. Не по понятиям это, не по совести. Мы тебя впервые видим, а все места давно поделены.
За его спиной торчал молчаливый авторитет с разрисованным татуировками животом, лицо которого выражало искреннюю скорбь из-за того, что этот жалкий мир так несовершенен, и некоторые безмозглые особи не понимают своего истинного места в нём. По его левую руку располагался третий, безо всякой высокой дипломатии выставивший вперёд нож.
Я выдержал паузу; как я и предполагал, тщедушный заводила сделал шаг вперёд. Осталось нанести ему удар ногой в грудь, отбрасывая на пахана, а потом перехватить руку с ножом от третьего и сделать ей перелом.
Пахан вскочил и сам кинулся на меня, но я отбросил ему под ноги покалеченного. Авторитет запнулся и снова рухнул, а я безо всякого политеса ударил упавшего ногой в лицо, перевернув его на спину. Он сжимал в кулаке стилетя быстро наступил ему на руку, вырвал оружие и изо всех сил ударил его остриём в запястьегранёное лезвие легко проткнуло плоть и вонзилось в землю, пришпилив руку напавшего как бабочку на картонку.
Заводила кое-как встал, но, видя общую картину, на которой один из подельников баюкает сломанную руку, а великий пахан скулит, потихонечку вытаскивая стилет, пригвоздивший его руку к земле, почёл за выгоду помолчать, благо никаких приказаний от подельников более не поступало. Он повертел головой вправо-влевода, в бой никто не рвётся
Слушай мою команду! заорал я. Ты, самый шустрый, бегом к полковому лекарю!
Я ткнул пальцем в грудь подстрекателю.
Он ещё мялся.
Тебе что, два раза повторять?! Грач вам что сказал, а?! я ваш отец и Бог!
Для слабого душой, не получившего поддержки от товарищей, такой аргумент показался достаточным, и он опрометью бросился вонтолько палаточный полог взметнулся. Он, конечно, потом перед подельниками станет оправдываться, что хотел как лучше, хотел, чтобы им поскорее оказали докторскую помощь
Сука! прошипел пахан, вырвав, наконец, свой стилет. Ну, не жить тебе!
Второй покалеченный только промычал, но глянул не менее яростно.
Я подобрал выроненный нож, показательно сломал руками фуфловое лезвие, швырнул обломки наземь. Потом отобрал у пахана окровавленный стилет, благо тот не мог достойно сопротивляться, и швырнул его к изголовью своего отвоёванного ложа:
Мы тут все в одной лодке. Разница только в том, что меня назначили рулевым по КОНТРАКТУ, а васнет. Вы поняли, да? если со мной что-то случится в мирное время, то первый спрос будет с вас, придурков. Вы сюда зачем пришли? заработать бабла или убежать от петли? Так вот: за убийство десятника вас, идиотов, вздёрнут так же, как обычных карманных воров. И если я в мирное время совершенно случайно умру хотя бы даже своей смертьюпервый спрос будет с вас. И допрашивать вас будет не городской суд, а военный трибунал, который сам себе не простит, если кого-то не отправит на каторгу, хотя бы. Вы что, не знали?