Атаку, конечно, надо делать не ночью, а днём, когда под навесом окажется максимальное число работающихцелей захвата. И в этом случае шёлковые нитки особой роли не сыграют: порубить их мечамии все дела. Но! но был и ещё один нюанс: несколько сторожевых вышек, на каждой из которой стояло по двое часовых-лучников. Причем, на их луках тетива была не спущена, а натянута в боевое положениебезо всяких шуточек. Подозреваю, что этих стрелков подбирали не на улице, а взяли лучших армейских, дальнозорких. Кстати, один из низ заметил нашу конную группу, что-то крикнул и помахал нам рукой.
Гха, гха! гаркнул один из моих сопровождающих и помахал в ответ. Громко так крикнул, у меня даже в ухе зазвенело.
Итак, дело ясное: нужно разнюхать, сколько внутри «сарая» охраны и сколькоработников. В любом случае нужно составить план так, чтобы в захвате участвовало как можно меньше людей, ибо в противном случае Кудрявый не сможет объяснить божегорцам, как через его горы прошло незамеченным большое количество вооружённых людей. Всё-таки сарайэто не замок, и выкрасть человека из него гораздо проще. Я слегка повеселел и воспрянул духом: задача показалась мне вовсе не такой безнадёжной, как представлялась изначально. Разумеется, я не скажу Кудрявому ни полслова из моих новых соображений
Вот в таком приподнятом настроении я возвращался назад в столицу. Чтобы не бегать туда-сюда, я решил по пути заехать в расположение божегорской воинской части и завербоваться, вернее, просто заключить фиктивный контракт, ни к чему лично меня не обязывающий. Её расположение мне сообщили в Славгороде, в городской управе: мол, там охотно принимают всех наёмников.
Дуракам контракт не писан
Военный лагерь меня впечатлил. Огромный правильный прямоугольник был окружён заострёнными брёвнами, вкопанными под углом, остриём наружу. Деловая суета поневоле настраивала всех въезжающих на серьёзный лад.
В нос ударил знакомый запах конского пота и навоза, немытых мужских тел и нестиранного белья; в нескольких местах работали походные наковальни. Я оглядел территорию: развевались вымпелы 5-го и 7-го божегорских легионов, отдельных кавалерийских центурий. Армия была усилена пятью требушетами, парой десятков баллист и более малых онагров; скорпионов-стреломётов казалось несть числапохоже, каждая сотня имела свой собственный.
Я попытался определить, имеется ли тут пороховое вооружение, но не сумел: всё-таки его приняли на вооружение тогда, когда я в армии уже не служил. Любой онагр или даже требушет мог оказаться метателем «адских горшков»я поневоле почувствовал себя штатским «валенком».
По счастью, сам набор наёмников, казалось, сохранился в своей древней изначальной сути: под открытым небом стоял стол, сколоченный из грубых сосновых досок и безнадёжно заляпанный чернилами и жиром, за которым восседал ушлый вербовщик с пальцами, ещё более безнадёжно испачканными чернотой. Был он броваст, усат и волосат, а его ухмылка обнажала щербатый рот с гнилыми зубами. Рядом кучковались немногословные десятники с бандитскими рожами с недружелюбными взглядами. Всё, как всегда и везде.
На столе лежала кипа готовых заготовок для контрактов, прижатая камнем, чтобы листки не разметало ветром. За своё волосатое ухо вербовщик заткнул гусиное перо, измочаленное до полного позора.
О-о-о-о, кто к нам пришёл! писака лицемерно изобразил дружелюбное гостеприимство и кивнул на грязный, расшатанный табурет. Божегория всегда рада славному солдату! А Вам что угодно, дедушка?
Не буду спорить: моя полуседая голова и полукоричневая кожа выдавали во мне юношу в довольно зрелых годах, но всё-таки мне казалось, что для внуков я ещё довольно молод. Однако, издевательское ржание десятников зародило в душе сомнение: неужели мне могут ОТКАЗАТЬ?! Меня что, и правда считают стариком?! Я что, сгорбленный или хромой?! А, если откажут, то мне тогда, стало быть, придётся убираться домой несолоно хлебавши, поскольку созданная тут система тотального контроля не оставит иного выхода: раз тебя в армию не взяли, а иной цели прибытия не указано, то, стало быть, пожалуйте на выход в голове заметались панические мысли типа того: а, если и тут устроиться вышибалой, то это станет оправданием моего проживания в Славограде?
Рой подобных мыслей сбил меня с толку, и я не поспешил сесть на предложенный табурет.
Ты чо пришёл, дед? грубо окрикнул меня в спину один из десятников, как будто кулаком ткнул. Забыл, что ли? Память отшибло на старости лет?
Остальные поддержали товарища тупым гоготом. Вербовщик криво ухмыльнулся с ехидцей, проявляя, однако, живейший интерес. Или ему тут с развлечениями туго? ладно, сделаем ему развлечение
Тот, кто окрикнул меня в спину, подошёл справа и хлопнул меня по левому плечу. Я, оценив расстояние, ударил его, не глядя, локтем в нос. Десятникилюди крепкие, их обычным переломом носа не смутить и не свалитья повернулся и сделал ему вдогонку «удар кобры» под дых и ещё в одну точку, чтобы он гарантированно не мешал бы ещё минут пятнадцать; шутник согнулся и молча рухнул на спину.
Враждебно зашуршала сталь: все стоявшие схватились за мечи. Я не спеша взялся за стулна меня замахнулись сверкнувшими клинками, но я просто передвинул его и уселся.
Что же вы на сидящего старика оружием замахиваетесь? спросил я. Страшно, что ли?
А ты шутник, дедушка, осклабился вербовщик.
От шутника слышу, парировал я.
Десятники опустили мечи, но убирать их в ножны не спешили.
А ты меч-то сможешь в руках удержать, дед? спросил меня писака.
А ты проверь, предложил я.
Вербовщик только подмигнули мне тут же сунули в руку деревянный клинок. По весу он не отличался от боевого, но размер и балансне те ладно, поиграем.
Я встал и размял плечи, сняв пояс со своим оружием. Против меня сразу вышел крепкий воин с яростным взглядом, одетый в полный защитный доспех и сжимая в руке боевое оружие. Хм, а у них тут очень интересные правила игры судя по лицам присутствующих, никакой несправедливости они не увидели.
Хра-а-а-а! выдохнул мой противник, крутанув меч в мою сторону, разминая кисть руки.
Деревянный мечэто, по большому счёту, просто палка, а, раз так, то я принялся быстро лупцевать моего противника как палкой, крест-накрест, не опасаясь, что убью его. Воин мне попался умелый, отбил все мои удары и даже отмахнулсямне пришлось пригнуться, пропуская свистнувшее лезвие над головой.
Получилась малая передышка; мой противник на этот раз начал первым и рубанул меня сверху вниз, как топором, как будто я ему полено. Я отставил правую ногу, отвернул левое плечо, не принимая удара, рука напавшего поневоле рухнула вниз. Но воин был не прост: видя, что его противник уходит влево, он быстро повернул удар за мной вослед, пытаясь достать меня хотя бы по ногам. Я, в свою очередь, хлопнул своей палкой сверху по его мечу, и тот, начав двигаться вниз, шаркнул по земле, теряя инерцию и выворачивая руку своему владельцу. Остриё на миг увязло в грунте, и я, воспользовавшись этим, ударил ступнёй сверху вниз по застрявшему лезвию. Мой противник не смог удержать меч, и тот оказался прижат к земле моей ногой. Такая досада на миг выбила соперника из колеи, и он сразу получил моей палкой по левой щеке. Удар по головеэто всегда штука неприятная: мой противник сразу вышел из боя, зажав ладонью щёку, а потом, потеряв устойчивость, тоже упал наземь.
Вы даже со стариками воевать не умеете, пожурил я «приёмную комиссию».
Забава удалась: вербовщик был в восторге. Десятники тоже лыбились уважительно и по одному вложили мечи в ножны.
Слушай, дед, а давай возьмём тебя десятником, предложил вербовщик. Обычно мы десятника утверждаем после того, как присмотримся к людям, а ты себя сам показал. Жалование тебе будет побольше, а работать будешь поменьше. Как раз для тебя должность
Я согласился: по большому счёту мне было всё равно, так как мне нужны были не деньги и не должность, а бумага, контракт, для прикрытия проживания. Писака вытащил бумагу из-под камня, потребовал мою подорожную и переписал из неё моё настоящее имя и кличку.
Клёст, клёст, он задумчиво пожевал кончик размочаленного гусиного пера. Уверен, тебя тут будут называть «дедом». Подписывай