У меня никогда не было предсказаний о себе. Я уверена, что мое смерть будет в далёком-далёком будущем. Моем одиноком, чудаковатом будущем.
И это означает, что я в безопасности сегодня. Но мама этого не знает.
Я знаю, что это ужасно, говорю я, но у меня тест по тригонометрии сегодня. Я должна идти.
Мама награждает меня сухим взглядом.
У меня есть предчувствие, что тест отложат.
Такое ощущение, что она умеет управлять телевидением, и тишину между нами нарушает голос, объявляющий:
В связи с тем, что старшая школа Уильяма Телляэто место преступления, которое ещё не было освобождено полицией, занятия были отменены. Директор Физерстоун надеется открыть кампус уже в понедельник, но до этого времени, пожалуйста держите ваших детей дома, где они будут в безопасности.
Отменили или нет, быстрая съёмка камерой показывает, что подростки Колдуотер, штат Оклахома, конечно же не дома. Футбольное поле окружено учениками и взрослыми, все в слезах, наблюдают из-за ярко-желтых барьеров полицейской ленты.
Полиция до сих пор не обнародовала имя жертвы, продолжает репортёр, привлекая мое внимание. Только то, что это девушка подросток. Она указывает на толпу людей, многие из них в телефонах. Вы можете представить себе панику этих детей, как они звонят и пишут своим друзьям и с нетерпением ждут ответов. Для шестого канала, это но я пропускают слова мимо ушей, мне плевать как ее зовут.
Моим глаза прикованы к накрытому телу, которое сейчас погружают в машину скорой помощи. Они хорошо закрыли её лицо, но порыв холодного декабрьского ветра срывает ткань с одной ноги и бордовые балетки попадают в поле зрения.
За кадром раздаётся крик, будто в агонии, камера обращается в сторону ограждения и показывает высокую брюнетку осевшую на землю, в окружении других девушек.
Рейчел Барнетт. Лучшая подруга Бетани. Я видела ее вчера. Она сразу узнала кому принадлежат эти балетки. Рыдания сотрясают ее тело, а программа новостей увеличивает масштаб, вторгаясь в ее горе. Я не могу помочь, но чувствую себя невольным зрителем того, как Рейчел причитает и качает головой. Я даже не понимала, что плачу, пока не начала хватать ртом воздух.
Я ухожу из кухни, игнорируя маму, когда она меня окликает. Я закрываю дверь в спальню так быстро, как только могу. Моя комната кажется слишком тёмной даже при солнечном свете, проникающем через окно, поэтому я включаю свет и лампу рядом с кроватью в придачу. Скинув ботинки, я ныряю под одеяло, желая чтобы что-то настолько простое, как пушистое одеяло, помогло бы прогнать мороз внутри меня.
Я могла остановить это.
Нет, это не совсем правда. Я должна была остановить это. А я даже не пыталась. Хотя я и слышу в голове голос тёти, кричащий о том, что я поступила правильно, я чувствую себя ужасным человеком.
И что хуже всего, я ещё не решила, что можно сделать. Я думала, что у меня больше времени. Я собиралась найти решение в выходные. И теперь у меня не было выбора.
Я ничего не предприняла.
Не потому, что я решила ничего не делать, а потому что не приняла никакого решения. Эта мысль вызывает у меня отвращение. Хотела бы я, чтобы у меня никогда не было видений. Хотела бы я бороться сильнее. Учитывая, что я даже могла бороться сильнее. Память о том, как я чувствовала себя после предсказания заставляла меня сомневаться относительно него, но может быть было что-то, что я могла сделать.
Даже без видения, сама идея убийства казалась нереальной. Колдуотерэто место, где таких вещей просто не бывает. Мы не крошечный городок, тут десять или пятнадцать тысяч человек. Много фермеров, людей, которые здороваются в продуктовом магазине, хотя даже не знают, кто ты. Половина города постоянно ходит на школьный футбол по пятницам. Такого рода вещи.
Наши представления о преступлении ограничиваются тем, что пара людей напивается и устраивает «внутренние беспорядки» или может быть старшеклассник пытается украсть бутылку текилы на спор из винного магазина.
Не убийство людей. Не убийство детей.
Я должна была предупредить её. Я засовываю голову под одеяло в давно забытом инстинкте, а потом снова открываю, чтобы избежать темноты.
Вспышки света мелькают перед моими глазами, у меня ужасная мысль: может быть причиной того, что видение пробило мою оборону было то, что я должна была помочь ей и мне это не удалось.
Но что если бы я сделала что-то? Если бы я предупредила ее быть осторожнее, она могла бы взять с собой Рейчел. Тогда были бы мертвы два человека. И вторая смерть была бы полностью на моей совести.
Это не выбор между правильным и неправильным, это попытка предсказать между неправильным и еще более неправильным.
Глава 05
Понедельниксущий ад. Даже хуже, чем пытки, которые я устраивала себе на протяжении выходных. Перед школой огромная куча цветов, свечей и мягких игрушек. Не только от других учениковно и от всех жителей. Чувство безопасности, которое пронизывало Колдуотер, исчезло.
Люди боятся. Грустно и страшно.
Телевизионные фургоны прибыли из Талсы. Я бы хотела думать, что это потому, что они им не всё равнои это, безусловно, маска, которую они пытаются надеть, но они кажутся навязчивыми. Как незнакомые люди, посещающие исключительно семейные похороны. Я хочу прогнать их и сказать им, что это не их утрата.
Но я не могу. Я должна попытаться слиться с толпой, как будто я как и все удивлена как этим ужасным актом насилия. Что я такая же, как все, как и каждый ребенок, бесцельно слоняющийся сегодня в классах.
Стоя перед своим шкафчиком, я почти не замечаю Линдена. Конечно, он не привлекает к себе внимания. Возможно, он даже сознательно пытается избежать этого. Я притворяюсь, что перебираю вещи в моём, подглядывая за ним. Свет и искра на его лице и в походке, которые обычно выделяли его, исчезли. У него красные глаза. Он выглядит сломанным.
Я забыла, что он был другом Бетани. Я хочу подойти к нему, сказать что-то, чтобы облегчить этот ужасный взгляд. Мне больно видеть его таким.
Я, вероятно, не должна, но все равно.
Я приближаюсь к нему, не желая испортить в это и сделать всё ещё сложнее для него.
Линден? тихо говорю я. Он поворачивается, и на секунду он, похоже, слишком глубоко в своём горе, чтобы даже узнать меня. Затем его лицо смягчается.
Шарлотта. Я тебя не заметил.
Ничего.
Мы оба молчали в течение нескольких секунд.
Мне очень жаль Бетани, и почему-то просто из-за того, что я произнесла эти слова, мне стало лучше. Я знаю, что она была твоим другом, добавляю я бормоча.
Он резко кивает.
Если я могу если тебе когда-нибудь понадобится, не знаю, кто-то, чтобы поговорить или что-то в этом роде, сказала я, наполовину стыдясь своих слов.
Он смотрит на меня несколько долгих секунд, прежде чем, его рот изогнулся в подобии улыбки.
Это очень мило с твоей стороны. Я, он сомневается, и на мгновение я думаю, что он собирается сказать что-то значимое. Я запомню твоё предложение. Спасибо, говорит он, а затем он слегка машет рукой, вместо того, чтобы попрощаться.
Я наблюдаю, как он идет с болью в сердце. Каким-то образом, видя, что Линдену больно, это ещё больше ухудшает моё раскаяние.
Он не появляется в хоре.
Когда я выхожу из школы, я знаю, что должна спешить домой. Мой дом стоит буквально в поле зрения передних ворот школы, и, хотя я наконец убедила маму разрешить мне идти в школу утром, она вышла к крыльцу и наблюдала за мной всю дорогу.
Она будет волноваться, пока я не переступлю через порог.
Но мне нужно несколько минут.
Я скольжу по истертой металлической двери своего шкафчика, спиной сползая вниз, пока мой зад не касается пола. Я растираю виски. Я весь день была, как в тумане, и теперь голова кажется набитой ватой.
О нет. Мои глаза открываются.
Я такая глупая, бормочу я про себя. Я была настолько отвлечена своей собственной виной и болью, что не заметила ощущений. Самое последнее, что я хочу сделать прямо сейчасэто сразиться с другим предсказанием; это тяжелее, когда я чувствую эмоциональную уязвимость.
И есть что-то ещё. Что-то новое: страх. После ужаса последнего видения крошечный комок стиснул мне живот, о мысли про то, что могу снова проиграть. Увидеть что-то подобное снова.