Я прислоняюсь головой к стене и закрываю глаза, прислушиваясь к тому, что происходит наверху. Там тихо. Жутко тихо. Проходят минуты, но ничего не происходит. Может быть, она нашла выход и пошла за помощью.
Я слышу скрежет цепи, а затем начинаю задыхаться. Воздух становиться мягким я открываю глаза и изо всех сил стараюсь преодолеть последние ступеньки. Я ползу по лестничной площадке, волоча за собой свои бесполезные ноги и, наконец, добираюсь до вершины лестницы.
Смотрю на верх и вижу, что Брауни подвешена на этой длинной цепи, туго обернутые вокруг нее, лишая ее воздуха. Она парит в центре церкви, бледная и сломанная, в попытке перевести дыхание она откидывает голову назад, пока цепи обвивают ее как питон. Должно быть, он использует на ней свою магию, потому что кроме воздуха ее ничего не держит.
НЕТ! кричу я, изо всех сил стараясь удержаться на ногах, но все равно не могу дотянуться до нее, я задыхаюсь, мне не хватает воздуха.
Надо мной появляется слезливый ублюдок Ифрит, в его золотисто-карих глазах виден огонь, как будто отражают мерцание костра.
Рассел, шипит он, хватая меня за шею и притягивая к своему лицу.
Отпусти ее, рычу я, хватаясь своими руками за его, и пытаясь заставить его отпустить меня.
Меня бесит, когда ты говоришь: «Рассел».
Ты никогда не говорил мне того, что я действительно хочу услышать, произносит он своим мерзким голосом, ложа свою руку на мое горло и говоря на своем языке Ифритов.
Я открываю рот, чтобы послать его к черту, но мой голос больше не работает. Он его выключил.
Так-то лучше, вздыхает он.
Я в ярости откидываю голову назад и врезаюсь своим лбом в его. Он иронически одаривает меня своим дыханием, которое чувствуется на моей коже как паяльная лампа, поджаривая волоски на моей коже и взывая запах горящей плоти
Я кричу, но из меня не вырывается ни звука. Корчусь, когда обожженный участок кожи начинает покрываться волдырями. Ифрит выпрямляется и начинает за крыло волочить меня по проходу церкви.
По среди комнаты все еще левитирует Брауни, ее кожа становиться бледнее, а губы синеют.
Ифрит швыряет меня на алтарь. Я пытаюсь не смотреть на него, в то время как он ходит передо мной.
Рассел, я пришел сказать тебе, что она почти здесь, моя Алия. Знаешь, что означает это имя? Оно означает Небо. Соответствующие, не правда ли? Ты знаешь, что это значит, Рассел? с самодовольной улыбкой спрашивает он. Ты мне больше не нужен, со счастливой ухмылкой говорит он. Его черные волосы и загорелая кожа делают его похожим на какую-нибудь модель с обложки журнала, а не на палача.
Если я снова когда-нибудь увижу изображения дьявола, он будет выглядеть так же, как этот монстр. Я отворачиваюсь от него, чтобы посмотреть на статуи святых, которые стали свидетелями множества бесчеловечных жертв, которые в последние несколько дней здесь произошли.
Его губы растягиваются в радостной улыбке.
Рассел, как ты хочешь, чтобы я тебя убил? с издевкой произнося мое имя, спрашивает он.
Но так как ты отказался сотрудничать со мной, это должна быть медленная смерть, так что я доложен сделать ее как можно болезненней. Тебе, кажется, нравиться горетьтак что, начнем? спрашивает он.
Задыхаясь от бессилия, я отворачиваюсь от него. Когда за спиной Ифрита я вижу самую красивую статую, которую я когда-либо видел, мои глаза начинают сиять. Ее мраморно белое лицо просто совершенноэто лицо любимой. Когда в следующее мгновение статуя оживает, теряя свою каменную структуру, и вокруг нее появляются ангельские крыльяу меня перехватывает дыхание. Ангельская статуя теряет большую часть своей каменной структуры, превращаясь в мягкое свечение ангельской кожи, она беззвучно берет золотой посох, прикрепленный к руке статуи. Подобно мечу, мраморная рука Эви вонзает золотое распятие прямо в спину Ифрита, пронзая его насквозь. Ее губы искривляются в усмешке.
Давай начнем твой конец с этого, ты согласен? сквозь зубы шипит Эви, проворачивая распятие в теле Ифрита, а затем выдергивая его и из образующийся дыры, начинает литься его горячая кровь.
Глава 11Сделка
Когда я вытаскиваю распятие через грудь Ифрита, вижу, что его кровь расплавила металл. Из его рта брызгает кровь, расплавляя перед ним землю. Используя то, что осталось от расплавленного распятия, я изо всех сил вгоняю его в голову Ифрита, прижавшись и отпихивая его от распластованного на алтаре тела Рассела.
Не знаю, смогу ли я убить эту тварь, но я постараюсь. Он не будет жить, не после того, что я только что наблюдала. Либо он умрет, либо мы все здесь умрем. Для нас нет других вариантов; теперь я это вижу. Никаких переговоров не будет.
Должно быть, я ошарашила его, потому что Брауни падает на землю. Я слышу, как она начинает хватать ртом воздух, потом начинаю оглядываться вокруг в поисках нового оружия, потому что мое все еще не расплавилось.
Когда моя кожа из алебастрового камня начинает приобретать нормальный оттенок, я подбираю свою одежду. Поднимаю одну из ближайших статуй и используя ее как дубинку, бью ей по телу Ифрита лежащего на алтаре. Меня переполняет ярость, я не могу перестать избивать его, даже когда вижу, что он начал менять форму. Ифрит растет.
В отчаянии я кричу:
ГОСПОДИ! КАК ЖЕ ТЕБЯ УБИТЬ? я смотрю, как Ифрит превращается в бесформенную кляксу, которая увеличивается настолько, что мне приходится сделать пару шагов назад.
РыжикБЕГИ, кричит Рассел с того места, где я его оставил.
РАССЕЛ, КАК МНЕ ЕГО УБИТЬ? в отчаянии кричу ему я.
Я НЕ ЗНАЮ! БЕГИ! с отчаянием в ответ кричит он.
Кровь Ифрита разжигает на полу огонь; он распространяется на алтарь. Я должна брать эту статую, потому что Ифриту это даже боли не причиняет. Я бегу обратно к алтарю. Когда я беру Рассела на руки, чувствую, как он сломанный и избитый висит на моих руках. От ярости на мои глаза наворачиваются слезы.
Беги! повторяет Рассел, откидывая голову назад.
Рассел, если ты не можешь быть конструктивным, тогда заткнись, со злостью говорю я, перетаскивая его к Брауни,
Снова смотрю на алтарь; Ифрит снова меняется, снова принимая человеческую форму, только огромную: просто гигантскую, заполняя ей всю аспиду, будто та сжимается до размеров кукольного домика.
Ты можешь двигаться? спрашиваю его я.
Брауни стонет, она извивается в попытке сесть, но, наверняка, ее ребра сломаны, заставляя ее корчится и задыхаться от боли.
Нет, мои ноги не работают, говорит Рассел, глядя на меня так, словно я могу исчезнуть в любую секунду.
Чтобы он понял, что я настоящая, я наклоняюсь и целую его в губы. Когда я откланяюсь, вижу, как его глаза наполняются слезами, становясь полным отражением моих.
Я собираюсь перетащить тебя в угол, объясняю я, взяв их обоих. Это будет неприятно, предупреждаю я и тащу их так быстро, как могу, в дальний угол церкви, подальше от алтаря и апсида. Брауни отключается, но Рассел остается в сознании. Держись ее, говорю ему я, вкладывая Брауни в руки Рассела.
Рассел скрежещет зубами.
Рыжик, ты должна уйти. Я не могу убить егоне могу спасти нас. Достаточно того, что я попробовалон пришел за тобой, напряженно говорит он.
Я тоже стискиваю зубы.
Не говори мне того, что я не смогу сделать, говорю я. У тебя случайно не осталось хоть одой из тех гранат? спрашиваю я, уже зная, что у него их нет.
Он качает головой.
Черт! себе под нос бормочу я. Ладно, может быть мне удастся урезонить его.
НЕТ! со злостью кричит мне Рассел, но я уже взлетаю так высоко, чтобы оказаться на уровне глаз Ифрита.
Ифрит улыбается мне, и я вижу, как в его золотых глазах пылает огонь.
Ты сказал, что если я приду к тебе, мы оба можем получить то, что хотим. Я здесь, и я хочу, чтобы мои друзья ушли, говорю я, удерживаясь в воздухе.
У ТЕБЯ ЕСТЬ ДУША! взревел Ифрит, сотрясая стены церкви.
Я внутренне содрогаюсь.
Да, и яСкорпион, который любит жалить за руки за длительные прогулки на пляже, сквозь сжатые челюсти отвечаю я. Давай поговорим.
От монстра исходит грохочущий смех, из его рта валит пар, что заставляет меня отвернуться, чтобы спасти свою кожу от оплавления. Когда он снова смотрит на меня, его поведение кардинально меняется. Он сужает глаза и начинает глумиться.
ТЫ СЕРАФИМ, ТЫ ХУДШАЯ ИЗ ВСЕГО ВИДА! Я НАДЕЯЛСЯ, ЧТО ТЫ БУДЕШЬ ВЫГЛЯДЕТЬ БОЛЕЕ ЖЕНСТВЕННО.
Я выгляжу как человек, потому что я наполовину человек, ровным тоном отвечаю я.
Подлетев к земле, я опускаюсь на ноги и прячу крылья, так, я теперь не похожа на ангела. Он несколько мгновений смотрит на меня, а я стою и чувствую, как сильно от страха колотится мое сердце. Он делает шаг ко мне, сотрясая своей массой фундамент церкви. Мой страх увеличивается, потому что он может наступить на меня и раздавить как букашку. Опустив руку, он хватает меня за шкирку и поднимает меня до уровня своих глаз.
Чего ты от меня хочешь? изучая его, спрашиваю я.
Он осторожно опускает меня вниз и ставит на ноги. Затем он начинает меняться, уменьшаясь в размерах, принимая несколько нелепых форм, прежде чем принять ту же форму, что и раньше, но в человеческом размере. Он выглядит так же, как тогда, когда стоял над Расселом на алтаре, и за это, я снова захотела его ударить.
Я хочу то, в чем мне было отказано целую вечность, шелковым голосом говорит он, протягивая руку и касаясь моих волос, а затем моего лица.
Не говори мне, что тоже хочешь мою душу, потому что мне она тоже пока нужна, говорю я, пытаясь отстранится от него.
Он кривит губы.
Нет, я не хочу обладать твоей душой. Мне она нравится в тебе, нежно улыбается он мне.
Он выглядит почти очаровательно. Если бы минуту назад, я бы не видела его злым, его красота могла бы обмануть меня. Он темный со знойной оливковой кожей. У него очень длинные прямые волосы. Его голая грудь покрыта волосами, но это выглядит не отталкивающе, а очень по-мужски. На нем пара штанов свободного крояпохоже на пижамные. Они придают ему экзотический вид.
Что же тогда ты хочешь? Я хотела бы все прояснить, чтобы между нами не было никаких недоразумений, спрашиваю его я.
Его взгляд смягчается.
Я хочу тебя и то, что ты можешь мне дать, улыбаясь, говорит он. На протяжении веков я пытался обзавестись потомством. Я хочу абсолютное бессмертиехочу передать это своему потомству. Я хочу детей, с почтением говорит он.
Булочка была права! Он хочет потомства, про себя думаю я, чувствуя себя плохо.
Почему я? пытаясь скрыть свое отвращение, спрашиваю я.
Я верю, что ты можешь дать мне то, что я хочу. Было бы позором убить тебя, даже не попытавшись это сделать. Ты замечательный человекэто твоя истинная красота. Если бы я не видел твоих крыльев, я бы даже не понял, что ты тоже ангел.
Без предупреждения, он быстро и жестко бьет меня по лицу, от чего моя голова откидывается назад, но я не падаю. Я кладу руку на пульсирующую щеку и из моего гола вырывается низкий рык.
Он с восторгом мне улыбается.
Видишь, ты не такая хрупкая как человек. Человеческой женщине такой удар мог бы сломать шею, но только не тебе. Я могу быть с тобой грубым.
Рассел рычит из того угла, где я оставила его с Брауни. Я молюсь, чтобы он держал рот на замке и не привлекал к себе внимание.
Ты любишь по жестче, да? снова выпрямляясь, спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
Я бы никогда не позволил себе быть грубым. Когда я беру женщину в свою постель, я должен быть очень и очень осторожен. Но когда она беременеет, я знаю, чем это для нее заканчивается. Ребенок внутри нее, убивает ее, и, в конце концов, они оба умирают, со знойной улыбкой, говорит он. Но, возможно, с тобой такого не будет. Не случиться, ты сильная, здороваядолговечная.
Ты льстец, саркастично отвечаю я.
Он сводит брови.
Ты издеваешься? спрашивает он.
Прости, я поднимаю руку, желая прикусить язык. Я должна понимать, что он сумасшедший демон, или я умру. Так что же нам теперь делать? Я знаю, чего ты хочешьты знаешь, чего хочу я. Пусть Брауни и Рассел уйдут, тогда мы и поговорим.
Они меня оскорбили. Я не могу позволить им уйти, строгим тоном говорит Ифрит. Они пытались сбежать от меня. Я не потерплю такого попрания.
Мое сердце болезненно сжимается.
Как тебя зовут? пытаясь его остановить, спрашиваю я.
ЯВалентин, говорит он.
Мне в голову приходит несколько саркастических замечаний, но я прикусываю язык.
Валентин, если ты убьешь моих друзей, никакой сделки не будет. Я ни на что не соглашусь, пытаясь заставить его увидеть причину, заявляю я.
Он смотрит на меня в недоумении.
У тебя нет другого выбора, отвечает он.
Выбор есть всегда, констатирую я.
Он сжимает мое запястье, и его рука нагревается, в попытке сжечь мою кожу. Мою руку пронзает жгучая боль, а он наклоняется к моему уху, и говорит:
Нет, ты сделаешь то, что я скажу, или я тебя убью.
Стиснув зубы, я отвечаю:
Точнотебе придется меня убить.
Он сводит брови.
Нет, я должен сломать тебя, со зловещей улыбкой, отвечает он.
Если ты попробуешь это сделать, я убью тебя, обещаю я, игнорируя боль в запястье.
В одно мгновение, он поднимает меня и швыряет через всю церковь, так, что я ударяюсь об стену и падаю на пол. Я ошеломленная лежу там.
Ты думаешь, если ты Серафим, верхушка цепи, то ты для меня угроза? кричит он. Я убью Серафима из спортивного интереса, продолжает кричать он, ударяя себя в грудь.
Держась за стенку, я со стоном поднимаюсь на ноги, потому что он подходит ко мне, и я должна отклонится от него. Поднимаюсь на ноги, но он хватает меня прежде, чем я успеваю выпустить крылья и улететь от него. Он хватает меня за ворот моей рубашки и поднимает до уровня своих глаз.
Со зловещей улыбкой, он говорит:
Сейчас я собираюсь убить твоих друзей, а ты будешь на это смотреть. Затем я посмотрю, как много боли ты вытерпишь, пока мы работаем над зачатием моего ребенка. Алия, ты хочешь огонька и серы? Так я дам тебе это.
Нет, в отчаянии задыхаюсь я, пиная его, но это не приносит ему никакого вреда.
Валентин, та, которую ты хочешь сломатьмой ангел, говорит Бреннус, стоя у входа церкви, вместе с Финном, Дэкланом и еще несколькими парнями.
С испуганным выражением лица, Валентин опускает меня на ноги, но не отпускает мой воротник. Его лицо меняется. Когда он видит, как в церковь заходят Gancanagh, в его взгляде появляется страх.