Петр Алексеевич помешал в ведре, зачерпнул, попробовал, опасливо вытягивая губы. Молча подтянул стопку мисок. Из ведра валил ароматный пар. Под слоем янтарного жира виднелись рассыпчатые белые куски и прозрачные обрывки вязиги. Только сейчас вымотанная Юлька поняла, как ей хочется есть.
Она хлебала горячую уху, не видя и не слыша ничего вокруг. Наконец острый голод прошел, и она довольно вздохнула, отставляя миску. Мир был прекрасен. Море в сумерках казалось серебряным, на юго-востоке разгоралось зарево, и скоро над горизонтом повисла малиновая, разбухшая луна. Казалось, она тихо жужжит от внутреннего напряжения. Скоро Юлька поняла, что звук этотне плод ее воображения: Таисия Михайловна подняла голову, прислушиваясь, Дмитрий медленно отложил ложку, и повар решительно надвинул крышку на ведро с остатками ухи. Далекий зудящий гул становился все отчетливей, и вскоре по обрыву скользнули бледные в сумерках лучи фар.
В рот пароход, ахнул Петр Алексеевич, неужели рыбнадзор? Доедайте скорее! заволновался он, хватаясь за ведро.
И так сплошное невезение, хмуро сказал Дмитрий, мало вам моего пальца? Надо, чтобы мы еще и ошпарились?
Ешьте быстрее, рассеянно повторил повар и потащил еще дымящее ведро в завалы плавника.
На лицах людей, вылезших из машины, была плохо скрываемая досада. Они долго совещались, решая, ехать ли дальше, но в конце концов приняли предложение Дмитрия встать лагерем по соседству, то ли напуганные рассказом Сергея о медведе, то ли соблазненные ароматом возвращенной на костер ухи.
Их было трое. Здоровяк, с жирным глуповатым лицом, за весь вечер не сказал ни слова: усевшись, он тупо уставился в огонь, придерживая расходящиеся на животе полы куртки, и больше не двигался с места. Остальные оказались интереснее: молодой человек, похожий на прилежного студента, и солидного вида пожилой мужчина, на мясистом носу которого смешно сидели маленькие очки в тонкой оправе, Юлька сразу решила, что это какой-то профессор.
Мы этнографы, едем на Пильво, сказал он.
Так вы малость опоздали, лет этак на двадцать, захохотал Петр Алексеевич. Здесь давно никто не живет.
А нам, собственно, местное население не нужно, ответил профессор. Мы ищем предметы культа Старые, а еще лучшестаринные и древние.
Так вы, наверное, алтарь ищете! подскочила Юлька. Ну тот, на Маям-Рафе, она осеклась, заметив, что этнографы смотрят на нее с неприятным вниманием. Застеснявшись, она беспомощно взглянула на Сергея и поразилась его рассерженному лицу. «Ну чего я такого сказала?»подумала она, отодвигаясь от костра в темноту. Сергей отвернулся от нее и напряженно уставился на неподвижного здоровяка.
Какая догадливая девочка, сладко улыбнулся профессор. Именно алтарь, именно на Маям-Рафе!
Очень, очень древнее сооружение, с воодушевлением подхватил студент, не обращая внимания на хмурые взгляды профессора. Есть гипотеза, что это остатки древнего, истинного культа медведя, который потом тысячелетиями пародировали местные жители или хранили, спасая остатки знания.
Опять медведи, раздраженно заметила Таисия Михайловна. Но молодой этнограф явно оседлал любимого конька и остановиться теперь не мог.
Проблема медведя серьезнее и шире, чем может показаться на первый взгляд! запальчиво ответил он. Профессор толкнул его коленом, но студента уже понесло. Знаете, культ медведя сейчас интересует всех этнографов. Недавно лингвисты наконец нашли древний корень, означающий изначальное имя медведя, и он перехватил взгляд профессора и поспешно сказал:Впрочем, неспециалистам это будет скучно.
Юлька перестала слушать. Она вдруг обнаружила себя рядом с Сергеем: их колени соприкасались, и Юлька, вертясь и ерзая, то и дело задевала макушкой его щеку. Обмирая, она придвинулась чуть ближе, задела его ладонь
Неудобно? заботливо повернулся к ней геолог.
Пересаживайся, здесь ровнее.
Он встал и тихо шепнул что-то Дмитрию. Машинально передвинувшись на нагретое Сергеем место, Юлька оглушенно смотрела, как он с начальником уходит в темноту. Очнувшись, она вскочила и побежала в палатку, из последних сил сдерживая слезы разочарования.
Дима, ты когда-нибудь видел этнографов с «калашом»? спрашивал в это время Сергей.
Юлька рыдала, уткнувшись в спальник, пока не заслышала шаги Таисии Михайловны. От мысли, что старушка услышит ее всхлипы, Юлька затаила дыхание. А вдруг догадается? Расскажет отцу? Чепуха! А вот если расскажет ему?! Она же его мама! Хотелось застонать от стыда, но слезы не останавливались. Не выдержав, Юлька громко хлюпнула носом, и Таисия Михайловна заворочалась.
Все-таки простыла, сонно сказала она. Надо было дать тебе аспирин.
Нет, я нормально, гнусаво ответила Юлька. Таисия Михайловна иронически фыркнула, и Юлька опять зашмыгала, чувствуя, как горло вновь перехватывает от слез. Стараясь не дышать, она поползла к выходу.
И куда ты собралась? спросила Таисия Михайловна.
Писать, пискнула Юлька и выскочила из палатки.
Слезы ушли, оставив лишь саднящую боль в горле и резь в глазах. Опустошенная, Юлька сидела в завале плавника. Бездумно засмотревшись на лунную дорожку, протянувшуюся через пролив к материку, она вздрогнула от резкого звука, донесшегося от палатки этнографов: кто-то открыл молнию входа. Из палатки выбрались три фигуры, четко выделявшиеся на серебристом от лунного света песке. Воровато оглядываясь на лагерь геологов, этнографы торопливо направились к Маям-Рафу.
Юлька тихо встала, стараясь не хрустеть ветками. Она вдруг вспомнила и хмурые взгляды Сергея, и досаду на лицах приезжих, не ожидавших встретить людей, и их недомолвки. Обида на Сергея прошла, уступив место бесшабашной отваге. Она выследит подозрительную троицу и тогда ему придется обратить на нее внимание!
Держась в тени обрыва, Юлька тихо пошла следом.
Поляна на Маям-Рафе была ярко освещена луной, и Юльке, застывшей за толстым стволом лиственницы, хорошо были видны фигуры этнографов, склонившихся перед алтарем. Они тихо говорили что-то, а потом здоровяк и студент отступили и замерли, торжественно глядя на вершину столба. Профессор вышел вперед, вытягивая из кармана какую-то бумагу. Помедлил, поправляя свои смешные очки, развернул лист, откашлялся. Юлька затаила дыхание.
Тебя вызываю
Нет, крикнула Юлька, вдруг догадавшись, и тут же за спиной раздался выстрел. На поляну выбежали геологи.
Стой! крикнул Дмитрий, наводя карабин на профессора. Здоровяк потащил из-под куртки автомат, и начальник партии поспешно перевел ружье на него. Рядом с Юлькой шипел Сергей, перезаряжая ружье, что-то у него заклинило, и он ругался сквозь зубы страшными словами. Юлька вдруг с ужасом догадалась, что Дмитрий не сможет выстрелить, если понадобится, помешает сломанный палец, огромный и неуклюжий под толстым слоем бинта. Кажется, и Дмитрий, и профессор это понимали:
Вы действительно будете стрелять? с иронией спросил профессор.
Я буду, ответил Петр Алексеевич, выходя из-за кустов. Юлька, отойди и ляг, тихо приказал он ошалевшей девочке и подтолкнул ее в сторону. Вы, суки, что с Вовкой сделали?
А это не мы, улыбнулся студент, глядя куда-то в бок, это он.
Петр Алексеевич выстрелил, и матерый медведь упал к подножию столба. Профессор тихо рассмеялся, качая головой.
Вот уж от кого не ожидал помощи, насмешливо сказал он. Презрительно отвернулся и вновь сосредоточился на бумаге. Тебя вызываю повторил он.
Сергей наконец-то справился с карабином, и Юлька оглохла от выстрела. По лиственницам хлестнула автоматная очередь, Сергей упал, сшибая девочку с ног. Скорчившись в корнях, Юлька с ужасом смотрела на падающего профессораего губы продолжали шевелиться, выдувая кровавые пузыри, шепча истинное имя.
И оно было услышано. Утробно загудела земля, и глубокая трещина разделила поляну пополам. По сведенному последней судорогой лицу профессора мелькнула слабая улыбка. Юлька прижалась к Сергею и с неуместной радостью почувствовала, как крепкие руки сдавили ее плечи.
Теперь все будет настоящее, хрипло прошептал ей в ухо Сергей. Теперь все настоящее.