Мой желудок тоже урчал, но нервы отбивали аппетит. Я сел на пол и попросил Нильса протянуть мне ноги.
Я б тоже не отказался от бифштекса, говорю и массирую ступни Нильса. Вспомнил, как часто делал массаж ног Римме. Она считала меня богом массажа, гуру для снятия усталости, мастером женских ножек, и так далее.
Я грустно усмехнулся и отогнал унылые мысли.
Я вот что подумал, сказал мальчик. А вдруг они так и будут нас изучать, и мы нужны им только для опытов.
Что ответить? Правду и разрушить швы, связывающие Нильса со счастливым детством? Или соврать и оставить мальчика в счастливом неведении? Но отвечать не пришлось, снова открылась дверь и снова мы с сыном подпрыгнули.
На пороге вырос гуманоид. В руках он держал серебристые предметы, напоминающие тарелки. Шагнув к нам, он протянул предметы. Я недоверчиво взял один, а второй протянул Нильсу.
На яйцеобразной голове гуманоида сидел аппарат, напоминающий рацию, которая динамиком повисла на уровне рта.
Тарелки разделялись перегородкой на две части. В одной горкой возвышалась желтоватая однородная масса, в другой дольками раскрывался неизвестный фрукт. В пюре лежала серебристая палочка.
Дверь за гуманоидом закрылась, он не вышел. Он стоял, подпирая макушкой потолок и сверху наблюдал за нами бесстрастными глазами, лишёнными белков. Инопланетянин пугал, но я не показывал вида.
Вдруг микрофон возле его рта произнёс:
Это еда.
Акцента почти не было, хотя голос отдавал механизацией.
Я подозрительно покосился на блюда, потом на Нильса. Мальчик не ел, но в подозрительности его взгляда улавливался оттенок собачьего голода.
Думаю, стоит повременить с обедом, тихо произнёс я.
Не тяните, заговорил микрофон гуманоида. Вашим организмам это необходимо. Особенно организму детёныша. Его биологические ресурсы заметно истощены.
В висках забилось сердце. Я впервые иду на контакт с внеземной расой.
Мы с сыном польщены гостеприимством, старался подобрать нужные слова я. Но нас немного смущает подобный приём. Я полагаю, мы узники, и, быть может, в ваших целях отравить нас.
Если мы решим вас уничтожить, мы изберём более гуманный способ, ответил гуманоид. Сможет ли ваш интеллект ответить мне на вопрос: зачем нам травить вас?
Я задумался. Ответ находился только один.
Простите, может, я не совсем правильно объяснился, но отрава может быть не смертельной. Под отравой я понимаю любое вещество, скажем, психотропное, которое превратит нас в материал, необходимый вам не знаю даже для чего. Скажем, для исследований.
Умно, тут же ответил гуманоид. Но вы слишком долго думали над этим вариантом ответа. Я бы назвал вас по имени, но его нельзя выговорить на нашем языке, а передатчик не сможет передать его в нужной звуковой форме. Поэтому я буду звать вас Особь Родитель. А вас я буду звать Особь Детёныш, последние слова обращались к Нильсу.
И вдруг я догадался. Они не будут пытаться нас отравить. Если аппарат на лице гуманоида запрограммирован переводить речь пришельцев в русский язык, то почему в программу заложили обращение на вы, а не ты. Даже к Нильсу гуманоид обратился уважительно. Может ли это что-то значить? Думаю, да.
Нильс, можешь есть, кивнул я и погрузил в рот дольку фрукта. Вкус напоминал что-то среднее между персиком и апельсином. Я хотел было задать вопрос о пригодности пищи для человеческого организма, но решил, что покажусь дураком. Уж лучше попробовать вести дипломатические переговоры на интеллектуально-политическом языке, хотя у обычного фермера такой язык жарит мозги.
Я решил вести переговоры только после еды. Пока я сравнивал вкус чужеродного пюре с картофельным, инопланетянин заговорил первым:
Вы должны озвучить причины, по которым не доверяете нам.
Я поперхнулся и решил ответить с язвочкой. Понимают ли тут наш земной юмор?
Дайте подумать, хмурюсь. Наверное, потому, что вы не похожи на нас. Хотя нет, две руки, две ноги. Может, потому, что язык другой. Да чёрт-с-два. У меня есть знакомые англичане, я им вполне доверяю. А! Вспомнил! Наверное, я не доверяю вам потому, что вы расхерачили нашу планету! Наш родной дом!
Нильс что-то промычал, всецело поглощённый едой. Волшебное пюре и экзотический фрукт в его холодной тарелке исчезали в два раза быстрее моей порции.
Гуманоид долго молчал, пугающим чучелом нависая над нами. Может, он не понимал юмор и гадал, дурак ли я. А мне вдруг стало плевать. Я держался рамок приличий, а за сарказм не убивают, думаю.
Я могу ответить вам на самые общие вопросы, сказал гуманоид. Только сейчас я услышал тихое мычание, доносящееся из его носа. Это блеяние аппарат и переводил в русские слова.
Я думаю, у меня только один вопрос, говорю. Объясните, что происходит?
Гуманоид опять помолчал, потом заговорил:
Вы на нашей планете. Название вам ничего не скажет. В вашем словаре нет аналогов, поэтому аппарат не переведёт. Вам не нужно знать название нашей планеты для комфортного общения. Я также не могу сказать название нашей расы, но в вашем языке есть аналогия. Вы можете называть нас гуманоидами. Ваш статус пока: заключённые. Результат нашей разведки на место вашей планеты переведёт вас в другой статус.
Нильс вздохнул и отставил пустую тарелку.
Спасибо, вдруг сказал он, робко подняв взгляд на гуманоида. Было очень вкусно.
Я не доел, но тоже отставил блюдо.
Продолжайте, прошу.
Гуманоид протянул руки и забрал тарелки обратно.
Я передал основную информацию для заключенных. Если вас переведут в статус гостей, я открою больше информации. Но для этого наша разведка должна найти на орбите больше выживших людей.
Погодите, вы предполагаете обнаружить кого-то в живых после того фейерверка, который вы устроили? спросил я.
На орбите Земли пребывало ежедневно около пяти тысяч землян, по нашим наблюдениям. Взрывная волна достигала большинство ферм, но есть уцелевшие. Купол всех ферм и обшивка всех спутников и кораблей должна была треснуть, по нашим расчетам. Уничтожение Земли должно было занять десять минут. После нападения не должно было остаться ни одного живого землянина, по нашим расчётам. Гуманоид замолчал как бы выжидающе глядя то на меня, то на Нильса.
Ииии? Я жестом попросил его продолжить.
Но вы живы, сказал гуманоид. Значит существовала погрешность. Мы должны убедиться, что погрешность не столь велика, чтобы оставить в живых много людей.
Если вы обнаружите других людей, что вы будете с ними делать? спросил я.
Привезём сюда, ответил гуманоид. И переведём вашу расу в статус гостей.
А если вы больше никого не найдёте? спрашиваю. Если по счастливой случайности, в живых остались только я и мой сын, что тогда с нами будем?
Вы представители одного пола, к тому же выкровные родственники. Вы не имеете ни малейшего шанса продолжить свой род. Мы уничтожим вас, бесстрастно ответил гуманоид.
Швы порвались.
ГЛАВА ТРЕТЬЯЖЁЛУДИ
1
Последние события происходили так стремительно, что не оставляли места воспоминаниям, сожалениям, печали. Прошлое, пустота, осознание стояли обособленным кружком, глядели на взрыв Земли, на наше с сыном маленькое скитание в вакууме, на заключение у неизвестной расы инопланетян, и будто боялись притронуться ко мне с немым вопросом в глазах: ты посмотри что делается-то?
Оставив меня и Нильса в камере одних, вынеся нам вердикт, гуманоиды подарили воспоминаниям простор. И первая, кто потревожил мой сон, пришла Римма.
Успокоив мальчика, который постоянно вопрошал, что делать, если остальных людей на орбите не найдут, я отцепил с шеи вязаные жёлуди и просто мял их, иногда поднося к носу, закрывая глаза и поглубже вдыхая. Дом. В маленьком комочке пряжи, коротком вдохе за секунду сооружались стены, покрытые бежевыми обоями, маленький альков, в котором у нас стояла кровать. Я видел не крошечный коттедж, который построил десять лет назад. Перед глазами всплывала квартира. Не первая съёмная, а промежуточная, наша которую мы с Риммой гордо купили на собственные деньги, не залезая в долг к её богатым родителям или в кредит у банка.