Когда риэлтор показывал нам пятые апартаменты, отчаявшимся голосом зомби констатируя: ванна, душ, прихожая, мы увидели глубокий альков в комнате. Я ещё подумал, что в нём аккуратно может поместиться двуспальная кровать. А когда посмотрел на жену, по жадному взгляду понял, что она думает о том же.
Мы взяли квартиру, и провели в нашем уголке следующий год, девять месяцев беременности и два года втроём. Для меня не существовало другого пространства за границей алькова. Работа, любовь, секс, фильмы по выходным и пицца воспоминаниями въелись в три маленькие выемки стены, в которую спряталась старая кровать.
Так я понял, что меня мало привлекают особняки и я фанат тесных помещений, в которых можно закрыться, замкнуться, остаться наедине с собой или любимым человеком.
В детстве, глядя, как на орбиту запускают первую космическую ферму, я мечтал стать космонавтом, потом мечтал попытать счастье в баскетболе, затемюрист, и стал-таки специалистом по почвам. И когда в нашей аграрной фирмев основном офисные планктоны, которые почву видели только на фотографияхпроводили отбор среди здоровых ребят для группы космических фермеров, я незамедлительно подал заявку.
Я нервничал, а Римма успокаивала меня, повышала мою самооценку, подбадривая. Она говорила: тыфермер от космоса. И я вторил ей. Однажды, до результатов отбора, в постели, когда я читал скучный роман про несложившуюся жизнь маленького человека, я заявил, что нет в мире семечка, из которого я не смог бы вырастить растение. И Римма пообещала найти такое семечко.
Через месяц она подарила мне вязаные жёлуди. Мой зайчик любила рукоделие и быстро соорудила два маленьких семечка дуба, связанных между собой цепочкой из воздушных петель.
Почему жёлуди? спросил я.
Из них растёт дуб, пожала плечами она, сквозь очки рассматривая ленту друзей в социальной сети. А ты, может, внешне и выглядишь как берёзка или ива, внутри тыдуб. Так что давай, не ломайся.
Она сказала не ломайся, и потом мы долго целовались.
На следующий день пришли результаты отбора, и я оказался в списках. Мечта раннего детства сбылась наполовину: я вышел в открытый космос. Зарплата увеличилась втрое, дела пошли в гору. С тех пор я носил жёлуди на шее, как талисман.
В наш век мало кто держал информацию на бумаге. Даже если твой компьютер сгорел, ты уже всё выбросил в сеть, откуда можно закачать весь фотоальбом за считанные секунды. Мы с Риммой создавали электронные фотоальбомы, которые стояли на комодах, с лучшей фотографией на обложке. Зато сейчас при мне не оказалось ни одной фотокарточки. Единственное воспоминание о женеэти жёлуди.
А ещёсын, который мирно посапывал на скамейке в камере на неизвестной планете.
2
Меня разбудил звук открывающейся стены. Сколько мы уже здесь находились? Расцепив веки, я обнаружил Нильса на полу. Не удивлён. На этих чёртовых скамейках спать очень неудобно.
Гуманоид, вошедший в камеру, коротко позвал через передатчик:
Пойдёмте.
Я встал и, бросив взгляд на Нильса, направился за инопланетянином. Мальчик так и не проснулся. Мысленно я попрощался с ним.
Снаружи мне в глаза ударил яркий прожектор, и я прикрыл глаза рукой.
Садитесь на стул, слышу голос из передатчика. Это тот же инопланетянин, что заходил ранее или уже новый? Чёрт их разберёшь, все на одно лицо.
Нагнувшись, в пределах видимой пары метров, я обнаружил цельнометаллическую конструкцию в форме стула. Присев на неё, я поднял голову, и тут же прищурился. Свет жалил глаза.
Через секунду стул двинулся, и я медленно покатился или полетел в неизвестном направлении. Луч прожектора всегда держался передо мной. Спустя несколько минут стул остановился. Меня окружил разряженный запах, будто я находился в больничной палате после кварцевания.
Я сжался, представляя пушку, которая целится в меня. Доля секунды и тело разберут на молекулы. Следующим казнят сына. Я с горечью сглотнул, подумав об Освенциме или Бухенвальде. Было что-то схожее.
Щелчок, заставивший меня вздрогнуть.
Тот же ровный механический голос, только громче, спросил:
Как звучит ваше имя?
Я помолчал, размышляя. Быть может, нас всё же решили оставить в живых, раз спрашивают имя.
Игнат, ответил я пересохшим горлом.
Вы можете написать его символами вашего языка?
Я перевёл вопрос на русский и кивнул в ответ, а потом на всякий случай сказал:
Да.
В свете прожектора мелькнула большеголовая тень, которая протянула мне планшет со стилусом. Мои пальцы и пальцы гуманоида соприкоснулись, и я вздрогнул. Я не успел почувствовать кожу инопланетянина, но сам факт вызвал лёгкий страх. Обхватив тоненький стилус, я нацарапал своё имя. Каждый штрих загорался ярко-зелёной полоской.
Тень забрала планшет. На сей раз наши пальцы не соприкоснулись.
Сколько вам земных лет? спросил голос.
Тридцать шесть.
Какое предназначение вы несли своей планете?
Простите, не понял, робко отозвался я, ожидая в наказание удар хлыстом.
Через некоторую паузу голос спросил:
Какая у вас профессия?
Я фермер. Но космический.
В чём заключалась ваша работа?
Селекционный отбор, подготавливал почвы для разных культурных видов растений. Собственно, проще говоря, моей задачей было обеспечить хороший урожай каждый год. Я был как бы врач для растений. Но я специализировался не на самих растениях, а на добавках в почву. То есть яначальник навоза. За растениями следил другой человек.
Выдержав паузу, голос задал следующий вопрос:
Почему вы выращивали растения на орбите планеты, а не на самой планете?
Ну Я не знал, коротко ответить или подарить развёрнутый ответ. Когда мы отправили первую экспедицию на Марс с людьми на борту, мы обнаружили, что в космосе неплохо растут растения. Следующим проектом стала космическая ферма
Мы знаем вашу историю! перебил голос. Я спрашиваю, зачем вы это делали?
На орбите, если следить за солнечной радиацией, вырастают самые лучшие плоды. Крупные. Показатели объёмов урожая зашкаливают. На Земле невозможно добиться подобного. К тому же, легко бороться с сорняками и паразитами.
Вы имеете постоянную самку? внезапно прозвучал следующий вопрос.
Я любил свою жену. Она была моим зайчиком, крольчонком, куколкой, малышкой. Но я никогда не посмел бы назвать её постоянной самкой. Вздохнув, я коротко ответил:
Да.
У вас имеются какие-либо заболевания?
Ну разве что по мелочам, ответил я. Иначе меня бы не выпустили на орбиту. Лёгкое плоскостопие, с мочеиспусканием бывают лёгкие проблемы из-за солей в почках, да и всё, пожалуй.
На уши вновь надавила тишина, а затем стул пришёл в движение. Ещё через минуту я находился в камере. Пока стена позади закрывалась, я смотрел на испуганного сына, вжавшегося в скамейку.
Я думал, они тебя убили, прошептал он.
Я тоже поначалу так думал, вздыхаю, но я вернулся.
Не успел я договорить, как стена снова открылась и заглянул очередной безликий гуманоид.
Особь Ребёнок, пойдёмте со мной.
Пап.
Моё сердце каждый раз вздрагивало, когда сын звал меня с последней надеждой в голосе, будто я единственный, кто сможет спасти его в сложившейся ситуации, но я всякий раз прошу невидимую силу спасти меня.
Не волнуйся, я не брезгую врать для успокоения. Нильс, они всего лишь зададут пару вопросов.
Я остался в камере один. Страха за сына не было, лишь твёрдая уверенность, что ему действительно зададут пару вопросов. Я сжал вязаные жёлуди, из которых приветливо выглядывала крылатка ясеня, и вновь вдохнул их запах.
3
Сына вернули. Время потекло медленно. Мы с Нильсом поиграли в города, рассказали друг другу пару секретов из жизни, так я узнал, что мальчик тайно писал анонимные любовные открытки однокласснице и именно он прожёг любимые шторы Риммы.
Страх прошёл, и Нильс понемногу успокоился, твёрдо уверившись, что нас оставят в живых. В двенадцать и я б пришёл к подобному выводу, но в тридцать шесть становишься умнее.
От скуки Нильс мерил комнату, валялся на полу, барабаня ногами по стене. В одних трусах он казался жалким и беспомощным, впрочем, майка на мне висела как на деревенском алкоголике, и я тоже выбивался из стереотипа космического фермера.